– Сколько раз это было? – Три, ага. – Трижды за ночь султан удовлетворил наложницу?! – Она так сказала, ага. Что счастлива и не смеет желать большего. – Она лгала или говорила правду? Отвечай! – Она очень громко кричала. – Все они кричат, – проворчал кизляр-ага. – Их этому учат. Если они не будут кричать и стонать, наутро их кинут в Босфор. – Я знаю эти крики, ага, – скромно сказала девушка. – Так кричат от наслаждения. – Но ведь она была девственницей! – Сразу видно было, что девушка истосковалась по мужской ласке, – затараторила рабыня: – Она долго не отпускала от себя Повелителя. А он так кричал, так кричал… Я сколько прислуживаю ему, еще ни разу не слышала, чтобы он так кричал… – Довольно, – жестом остановил ее кизляр-ага. – Что они ели? Что пили? – О! Много всякой еды потребовали в покои! Эта новая наложница такая ненасытная! И в еде, и в любви! Она съела все, что было на подносе, и плов, и люля-кебаб, и десерт, и попросила принести еще! Особо она сладкое любит. Куда только в нее лезет! Ой! – Продолжай. Она еще не хасеки. – Повелитель тоже ел с небывалым аппетитом. Я видела, что оба они необычайно довольны. – Ты подглядывала? – Я делала, как мне велели, ага. – Кто велел? Турхан-султан? Салиха? Или сама валиде? – Все ведь захотят узнать. Разве я сделала что-то не так? – жадный взгляд рабыни снова скользнул по халату кизляр-аги. Тот все понял и полез в карман. – На-ка, – он протянул рабыне золотую монету. – К обеду ты соберешь полный кошель. Поэтому одной будет довольно. – Спасибо, ага! Храни вас Аллах! – девушка вновь присела, еще ниже. На ее черном лице с вывернутыми губами была довольная улыбка. Кизляр-ага прав: все захотят узнать, сколько раз за эту ночь султан удовлетворил свою новую наложницу и как долго она оставалась в его покоях. Да еще и утром… Она чутко прислушалась. И сюда долетали страстные стоны, а потом раздался крик, похожий на рык. Охранники невольно переглянулись, а кизляр-ага понимающе ухмыльнулся: – Ступай, – велел он рабыне, – да зайди на кухню, скажи, что скоро султан потребует завтрак. Перепелиных яиц побольше да сливок. Пусть несут сразу два подноса. Новая наложница и впрямь ненасытна. Девушка, обрадованная, побежала по коридору в сторону кухни. – Пойду доложу валиде, – подобрался кизляр-ага. И вдруг вспомнил: – Где Исмаил? – резко спросил он у охранников. – У себя в комнате. Он поздно ушел. – Что значит поздно? – Его позвал султан, но ичоглан пробыл там недолго. Потом он куда-то ходил. Снова вернулся. Спросил, не звали ли его? И потом уже ушел совсем. – Значит, Исмаил где-то бродил всю ночь, – задумчиво сказал кизляр-ага. – Уж не под балконом ли прекрасной султанши? Фатьма-султан что-то слишком уж часто стала оставаться на ночь в Топкапы. А ведь у нее есть свой дворец. Хотя у прекрасной султанши ведь нет теперь мужа… Перед тем как пойти к валиде, кизляр-ага послал одного из евнухов к главным воротам. Спросить, не вернулся ли гонец? Эти слуги стали так нерадивы. Сначала ага выспится как следует после дальней дороги, а уж потом придет с докладом. Впрочем, это и в самом деле не к спеху. Наложница султану угодила. Даже если у нее есть тайны, что там может быть серьезного? Ну, возраст себе убавила. Это кизляр-ага подозревал с самого начала. Этим ее и можно шантажировать. Только доказательства нужны. Гонцу велели узнать всю подноготную девушки. Как ее там? Ашхен? Что за имя! Недаром в гареме его тут же переделали в более привычное слуху: Айше. Но султан наверняка даст девушке новое имя. – Валиде вас зовет, ага, – сказала запыхавшаяся рабыня. – Да иду я, иду. Ну, ни минуты покоя! – проворчал он. … Гарем гудел, это кизляр-ага не слышал, а скорее – ощущал всеми порами своей эбеновой кожи, идя по узким коридорам, а потом по извилистым дворцовым переходам. Мимо прошмыгнула рабыня, видимо, выскочила из кухни. Кому-то из госпожей с утра понадобился отвар, успокаивающий расшалившиеся нервы? Кизляр-ага потянул огромным черным носом. Похоже, что так. А сейчас еще эфиопка добавит жару своим рассказом о минувшей ночи любви. Три раза! Ай-яй-яй! Когда такое было? Разве что в те времена, когда в спальне у Падишаха безраздельно царила Турхан-султан. Не ей ли несут отвар? Она ведь все вчера пропустила из-за праздника, который устроила валиде. – Валиде… – он склонился как можно ниже. Сейчас начнется допрос с пристрастием! – Рассказывай! Ну? – Кёсем-султан нетерпеливо подалась вперед. – Ты ведь уже допросил рабыню, которая прислуживала этой ночью моему сыну. Новая наложница все еще в его покоях или ночью султан ее отослал? – Она там, валиде, – вкрадчиво сказал кизляр-ага. – Девушка очень уж ему понравилась. После того раза, о котором я вам вчера доложил, было еще два. И сегодня утром. – Что?! – Кёсем-султан аж привстала. – А рабыня не врет? Может, просто денег побольше хочет за свои сплетни. Кизляр-ага приблизился вплотную к трону, на котором сидела валиде, и потянулся губами к ее уху. Султанша нетерпеливо нагнула голову. – Я сам слышал, – шепотом сказал кизляр-ага. – Как они стонали, а потом кричали. Еще не поели даже, а сразу, как проснулись, накинулись друг на друга. Словно голодные звери… – Думай, что говоришь! Это мой сын! Падишах! – Простите, сиятельная госпожа. Рабыня не врет. – Выходит, я ему угодила, послав в покои эту наложницу. Валиде нетерпеливо встала. Кизляр-ага почтительно ждал. – Конец влиянию Турхан, так, что ли? – резко повернулась к нему валиде. – Она мать наследника, – вкрадчиво сказал черный евнух. – Но ее не зовут на хальвет, значит, она больше не сможет зачать ребенка. А вот новая наложница сможет. Три раза, говоришь? А еще и утром? Я не удивлюсь, если через месяц эта Айше скажет, что беременна. Главное, чтобы она не зазналась. Мне вторая Турхан не нужна… Значит, мой сын развлекается. А то он вдруг стал проявлять интерес к государственным делам. Не надо нам этого. Да и Джинжди-ходжа теперь не будет иметь такого влияния на моего сына, – оживилась валиде. – Не он ведь нашел эту девушку, а я. И этой ночью снадобья колдуна султану не понадобились. Это значит, что он лжец, этот ходжа. Мы его скоро выживем из дворца и лишим всех постов. Айше обойдется нам гораздо дешевле. Надо сделать ей подарок. – Прикажите подготовить покои для новой фаворитки? – Да, сделай это. И подыщи ей служанку. Выбери из тех, кто мне особенно предан. Хочу знать о каждом ее шаге. Она собирается стать мусульманкой? – Она уже читает Коран. Девушка, похоже, готовилась. – А тебе не кажется это подозрительным? Не заговор ли здесь? – Я жду гонца. Вся подноготная этой Айше скоро будет мне известна. – Доложишь мне, даже если тебе вдруг покажется, что никаких тайн у нее нет. Она всю ночь была с Повелителем и до сих пор у него в покоях. Если мой сын успеет к ней привязаться, мы не сможем вырвать из его сердца шипы этой пышной розы, даже если она успела сильно нагрешить до того, как попала в Топкапы. Ночная кукушка перекукует даже соловья, сколь бы ни был его голос сладок. – И я так думаю, валиде, – кизляр-ага нагнул огромную уродливую голову. – Ступай. Обрадуй Турхан, – хищно улыбнулась валиде. Кизляр-ага давно уже не был так доволен. Как же он угадал, допустив толстуху Ашхен в султанские покои! У него в гареме было два смертельных врага: Турхан-султан, которая невзлюбила его приемного сына и Софию и грозилась их выжить, и этот заносчивый мальчишка, Исмаил. Сладкий красавчик, по которому, небось, сходят с ума все доступные красотки в стамбульских борделях! И даже особы царской крови, которые ищут с ним встреч в темных извилистых коридорах Топкапы. За что Аллах дает кому-то такую красоту? Да еще и мужские причиндалы при нем, так что мальчишка может наслаждаться жизнью в полной мере. И денег у него полно, и женщины его любят. Сама Фатьма-султан не прочь, чтобы он стал ее следующим супругом. Нет, этого допустить нельзя! Этак щенок того и гляди приберет к рукам весь дворец! В Совет пролезет, государственными делами займется. Да не метит ли Исмаил в великие визири? Не бывать этому! Молоко на губах не обсохло! Да и много берет на себя этот паж. Надо бы заняться им всерьез. Проследить за ним и Фатьмой-султан. Которая не выдержит и рано или поздно назначит мальчишке свидание. Тут-то и надо их прихватить. Надо подослать к Фатьме неглупую и верную служанку. Султанша хоть и красива, но не больно-то осторожна. Оно и понятно: вдовица истомилась, глядя, как под ее окнами прогуливается стройный зеленоглазый красавчик. Фатьма ему даст знать о своих желаниях. И эту записку надо перехватить. Но сначала Турхан-султан. Вот кого следует урезонить, чтобы не лезла куда не надо. И кизляр-ага отправился прямо в ее покои. – Ты меня обманул, – кто-то цепко схватил его за руку. Он обернулся: Салиха! Глаза заплаканы, нос красный. – Она до сих пор у султана в покоях! Весь гарем об этом говорит! Что он ее и не собирается отпускать! – Что ж тут поделаешь, – кизляр-аге даже жалко стало глупенькую Салиху. Турхан хоть хитра и делает щедрые подарки женам влиятельных людей. Потихоньку переманивает на свою сторону черных евнухов, строит козни и против главного распорядителя гарема, и против самой валиде. У Турхан сильная партия, а за Салихой вообще никого нет. Ей за свою жизнь надо бояться и за жизнь единственного сына. Другого-то у нее не будет, тем более теперь. Салиха далеко не пышка, а за ночь и вовсе с лица спала. Султан на нее и не взглянет больше. – Что будет, если она приберет Повелителя к рукам? – жалобно спросила Салиха. – Вам лучше, госпожа, стоять пока в сторонке и делать вид, что все это вас не касается. Займитесь своим шехзаде и ждите. Авось повезет. Вспомните Хандан-султан. Вы на нее похожи. У султана Ахмеда тоже был старший брат. Которого казнили. И Хандан сумела стать валиде. «Только кончила плохо», – подумал кизляр-ага, внимательно глядя на заплаканную глупенькую Салиху. Ну что за польза от таких валиде? То ли дело Кёсем-султан! Или та же Турхан. Вот уж госпожа так госпожа! Он тяжело вздохнул и сказал: – Ступайте к себе, султанша, и выпейте успокоительный отвар, что принесла вам утром рабыня. – Да как ты смеешь! Я хасеки! – Боюсь, всем хасеки теперь придется потесниться. Наступает новая эра, – важно сказал кизляр-ага. – И порядки в Топкапы скоро изменятся. А сейчас прошу меня извинить, госпожа, но мне надо поделиться новостями с матерью наследника. – Хоть кому-то будет так же горько, как и мне! – в сердцах сказала Салиха. – Пусть теперь поплачет. Но она ошиблась: Турхан вовсе не собиралась плакать. Кизляр-ага даже восхитился ею. Вот у кого характер! Достойная хасеки!