— Тот, кого сделали евнухом в детстве, никогда не будет обладать грубой силой вашего вестеросского рыцаря, — ответил ей Кразнис. — Бык тоже силен, однако быков каждый день убивают в бойцовых ямах. Одного три дня назад убила в яме Джотиэля девятилетняя девочка. Скажи ей, что у Безупречных есть кое-что получше силы, а именно дисциплина. И сражаются они так, как было принято в древней империи. В них заново воплотились непоколебимые легионы древнего Гиса, абсолютно послушные, абсолютно преданные и абсолютно бесстрашные. Дени терпеливо выслушала перевод. — Даже самые храбрые люди боятся смерти и увечья, — возразил Арстан. Кразнис улыбнулся. — Скажи ему, что от него разит мочой и что без палки он на ногах не удержится. — Так и сказать, ваше великолепие? — Ты что, полная дура? — Купец ткнул девочку плеткой. — Скажи, что Безупречные не люди и что смерть для них ничто, а увечье даже меньше, чем ничто. — Он остановился перед крепким рабом с чертами лхазарянина и сильно хлестнул его плетью, оставив красный след на медной щеке. Евнух моргнул, но не шелохнулся. — Еще? — спросил Кразнис. — Как будет угодно вашему великолепию. В этом случае трудно было сделать вид, что ничего не понимаешь. Дени удержала руку Кразниса, поднявшуюся для нового удара. — Скажи доброму господину, что я вижу, как сильны его Безупречные и как стойко они переносят боль. Это требует большого мужества. Кразнис хмыкнул. — Скажи этой невежественной западной шлюхе, что мужество здесь ни при чем. — Добрый господин говорит, что дело не в мужестве, ваше величество. — Пусть раскроет свои шлюхины глаза и глядит в оба. — Он просит вас следить за ним внимательно, ваше величество. Кразнис перешел к следующему по порядку рабу, высокому, с голубыми глазами и льняными волосами лиссенийца, и сказал ему: — Меч. — Евнух опустился на колени, достал свой меч из ножен и подал хозяину рукоятью вперед. Меч был короткий, из тех, которыми удобнее колоть, чем рубить, но на вид острым как бритва. — Встань, — приказал Кразнис. — Слушаюсь, ваше великолепие. — Раб встал, и Кразнис медленно провел мечом по его торсу, оставив красную черту на животе и ниже ребер. Потом поддел острием большой розовый сосок и стал резать. — Что он делает? — спросила девочку Дени. По груди раба струилась кровь. — Скажи этой козе, чтобы перестала блеять, — сказал Кразнис, не дожидаясь перевода. — Ничего ему не будет. Мужчинам соски ни к чему, а евнухам тем более. — Сосок держался теперь только на тонкой полоске кожи. Еще одно движение меча — и он шмякнулся на кирпич, а на его месте осталось красное, обильно кровоточащее отверстие. Евнух все это время стоял неподвижно. Кразнис вернул ему меч рукоятью вперед. — Все, я закончил с тобой. — Он был рад услужить вам. Кразнис снова повернулся к Дени. — Вы видите — они не чувствуют боли. — Но как это возможно? — спросила она через переводчицу. — Вино мужества, — ответил он. — Это, конечно, не настоящее вино: напиток готовится из смертоносной «ночной тени», мушиных личинок, корня черного лотоса и еще каких-то тайных веществ. Они пьют его при каждой трапезе с самого дня своей кастрации, и их чувствительность притупляется с каждым годом. Это и делает их бесстрашными в бою. Пытать их тоже бесполезно. Скажи дикарке, что Безупречным можно смело доверять любые секреты. Они могут нести стражу у зала ее совета и даже у ее спальни. Если они и услышат что-то, то не выдадут. В Юнкае и Миэрине евнухам зачастую удаляют только яички, оставляя член. Такое существо не может иметь потомства, но совокупляться порой способно, и от этого одни только хлопоты. Мы удаляем все без остатка. Наши Безупречные — самые чистые на свете создания. — Кразнис снова одарил Дени и Арстана широкой белозубой улыбкой. — Я слышал, в Закатных Королевствах люди приносят торжественный обет хранить целомудрие, не иметь детей и жить только ради долга. Это так? — Да, — ответил Арстан. — Таких людей много. Мейстеры Цитадели, септоны и септы, служащие Семерым, Молчаливые Сестры, погребающие мертвых, королевские гвардейцы и Ночной Дозор… — Бедняги, — проворчал работорговец. — Мужчины не созданы для такой жизни. Всякому дураку видно, что они всю жизнь страдают от искушения, и многие, несомненно, уступают своим низменным желаниям. Безупречные — дело иное. Каждый из них соединен брачными узами со своим мечом, такими крепкими, что вашим людям и не снилось. Ни одна женщина не может искусить их, и ни один мужчина тоже. Девочка передала его речь в несколько более учтивых выражениях. — Есть и другие способы искусить человека, помимо плотского, — заметил Арстан. — Человека да, но не Безупречного. Добыча их манит не более, чем насилие над женщиной. Они не владеют ничем, кроме своего оружия, — мы даже имен им не разрешаем иметь. — Верно ли мы поняли доброго господина? — нахмурилась Дени. — У них нет имен? — Это так, ваше величество. Кразнис остановился перед гискарцем, который мог бы сойти за его брата, только ростом был повыше, и указал плеткой на маленький бронзовый диск, прикрепленный к поясу, лежащему у ног раба. — Вот его имя. Спроси вестеросскую шлюху, умеет ли она читать по-гискарски. — Дени ответила, что не умеет, и купец спросил Безупречного: — Как тебя звать? — Его звать Красная Блоха, ваше великолепие. — А как тебя звали вчера? — Черная Крыса, ваше великолепие. — А позавчера? — Бурая Блоха, ваше великолепие. — А еще раньше? — Он не помнит, ваше великолепие. Синяя Жаба… или Синий Червь. — Скажи, что у них у всех такие же имена. Это напоминает им, что в отдельности они черви. Диски с именами в конце каждого дня ссыпают в пустой бочонок, а утром Безупречные вытаскивают их наугад. — Что за безумие, — сказал Арстан. — Как может человек каждый день запоминать новое имя? — Тех, кто не может, отсеивают при обучении, как и тех, кто не может весь день бежать с полной выкладкой, взбираться на горы темной ночью, пройти по горячим углям или убить младенца. При этих словах у Дени дрогнули губы. Заметил это купец или его слепота не уступает его жестокости? Она быстро отвернулась, стараясь удержать на лице маску, пока не услышит перевода, и лишь потом позволила себе спросить: — Что это за младенцы, которых они должны убить? — Чтобы получить остроконечную шапку, Безупречный должен пойти на невольничий рынок с серебряной маркой, найти там грудного младенца и убить его на глазах у матери. Таким образом мы убеждаемся, что никакой слабости в нем не осталось. Дени ощутила обморочную слабость, но попыталась внушить себе, что это из-за жары. — Он отнимает ребенка у матери, убивает у нее на глазах и платит ей за это серебряную марку? Кразнис мо Наклоз громко рассмеялся. — Мягкотелая, слезливая дура. Скажи этой шлюхе, что марка предназначается для хозяина этого младенца, а не для матери. Брать чужое Безупречным запрещено. — Он похлопал себя плеткой по ноге. — Скажи ей, что это испытание выдерживают почти все. С собаками бывает потруднее. В день кастрации мы даем каждому мальчику щенка, и в конце своего первого года он должен этого щенка задушить. Тех, кто не может этого сделать, убивают и скармливают неубитым собакам. Мы убедились, что это служит хорошим уроком другим. Посох услышавшего это Арстана медленно, мерно застучал по кирпичу, и старик отвернулся, как будто не мог больше смотреть на Кразниса. — Добрый господин сказал, что этих евнухов нельзя соблазнить ни деньгами, ни плотью, — произнесла Дени, — но что, если мои враги предложат им свободу? — Скажи, что они убьют такого человека на месте и принесут ей его голову. Другие рабы могут воровать и копить серебро в надежде себя выкупить, но Безупречному свобода даже даром не нужна. Для них нет жизни помимо долга. Они солдаты, и этим все сказано. — Солдаты мне нужны, — призналась Дени. — Скажи ей, что в таком случае она поступила правильно, приехав в Астапор. И спроси, какой величины войско она желает приобрести. — А сколько Безупречных у вас есть на продажу? — спросила, в свою очередь, Дени. — Полностью обученных — восемь тысяч. Скажи, что мы продаем их только тысячами или сотнями. Когда-то продавали и десятками, для домашней стражи, но это не оправдало себя. Десять — это слишком мало. Они якшаются с другими рабами, а то и со свободными людьми, и забывают, кто они такие. — Кразнис подождал, когда это переведут, и продолжил: — Эта королева-нищенка должна понимать, что такое чудо стоит недешево. В Юнкае и Миэрине рабы-воины продаются дешевле своих мечей, но Безупречные — это лучшая в мире пехота, и в каждого из них вложено много труда. Скажи ей, что они как валирийская сталь, которую закаляют и куют годами, пока она не станет крепче всех металлов на свете. — Что такое валирийская сталь, я знаю. Спроси доброго господина, есть ли у Безупречных свои офицеры. — Нет. Ей придется поставить своих. Мы учим их повиноваться, а не думать. Если ей нужны умные рабы, пусть покупает писцов. — А снаряжение? — К каждому прилагаются меч, щит, копье, сандалии и стеганый камзол. Ну и остроконечная шапка, само собой. Они могут носить любые доспехи, но их покупатель обеспечивает сам. Дени, не зная, о чем бы еще спросить, взглянула на Арстана. — Ты долго жил на свете, Белобородый. Что ты скажешь теперь, когда увидел их? — Скажу «нет», ваше величество, — не задумываясь ответил старик. — Почему? Говори откровенно. — Дени догадывалась, что он скажет, но хотела, чтобы девочка тоже услышала это и передала потом Кразнису. — Моя королева, в Семи Королевствах рабства не существует уже несколько тысячелетий. И старые, и новые боги смотрят на рабство как на гнусность и зло. Если ваше величество высадится в Вестеросе вместе с армией рабов, многие добрые люди отвернутся от вас именно по этой причине. Это нанесет великий вред вашему делу и чести вашего дела. — Но должна же я иметь какую-то армию. Джоффри не отдаст мне Железный Трон, если я вежливо попрошу его об этом. — Когда для вас придет время поднять знамена, половина Вестероса станет на вашу сторону. Вашего брата Рейегара там помнят и любят до сих пор. — А отца?