— У тебя для них тоже есть свои имена? — Джон опустился на одно колено рядом с волком и почесал густой белый мех у него на шее. — Заяц, Лань, Волчица? — Призрак лизнул шершавым мокрым языком струпья, оставшиеся на лице Джона от орлиных когтей. Теперь этот орел пометил их обоих. — Призрак, — тихо сказал Джон, — завтра мы будем перебираться на ту сторону. Там нет ступенек, нет подъемных клетей, и тебя я перетащить не смогу. Нам придется расстаться, понимаешь? В темноте красные волчьи глаза казались черными. Он молча, как всегда, ткнулся мордой в шею Джона, дохнул горячим паром. Одичалые прозвали Джона оборотнем, но оборотень из него никудышный. Он не умеет влезать в волчью шкуру в отличие от того же Орелла, который перед смертью вошел в орла. Однажды ему, правда, приснился сон, что он глазами Призрака смотрит с высоты на долину Молочной, где Манс собрал свое войско, и сон этот оказался вещим — но сейчас он не спит, и у него нет ничего, кроме слов. — Тебе нельзя со мной. — Джон держал волчью голову в ладонях, заглядывая ему в глаза. — Ты должен пойти в Черный Замок, понимаешь? Черный Замок. Ты ведь сможешь найти его? Дом? Просто беги вдоль ледяной горы, на восток, на солнце, и ты найдешь. В Черном Замке тебя узнают, и твой приход, может быть, насторожит их. — Хорошо бы послать с Призраком записку, но у него нет ни чернил, ни пергамента, ни даже гусиного пера, да и риск разоблачения был бы слишком велик. — Мы с тобой встретимся там, в Черном Замке, но туда тебе придется добираться самому. Какое-то время нам придется охотиться поодиночке. Волк освободился из рук Джона, насторожив уши, и вдруг умчался прочь. Он пронесся по кустам, перескочил через кучу валежника и устремился вниз с холма, мелькая бледной тенью между деревьев. Куда это он — в Черный Замок? Или гонится за зайцем? Если бы знать. Да, оборотень из Джона, как видно, такой же плохой, как брат Дозора или шпион. Ветер, пахнущий хвоей, шуршал в деревьях, теребя его выцветшую черную одежду. На юге высилась темная Стена — огромная тень, заслоняющая звезды. Холмистая местность заставляла Джона предполагать, что они находятся где-то между Сумеречной Башней и Черным Замком, скорее всего ближе к Башне. Уже много дней они пробирались на юг между глубоких озер, тянущихся длинными тонкими пальцами по дну узких долин и окруженных кремнистыми, поросшими сосняком холмами. Быстро по таким местам не поскачешь, зато они облегчают задачу тем, кто хочет подобраться к Стене незамеченным. Разведчикам одичалых. Таким, как они, таким, как он. Там, за Стеной, лежат Семь Королевств. Там сосредоточено все, что он поклялся защищать. Он произнес присягу, поклялся своей жизнью и честью, и сейчас ему полагалось бы нести караул там, наверху. Полагалось бы поднести к губам рог и призвать Ночной Дозор к оружию. Но рога у него нет. Он мог бы, пожалуй, стащить его у кого-нибудь из одичалых, но к чему бы это привело? Даже если он затрубил бы в рог, его бы никто не услышал. Стена простирается на сто лиг в длину, а людей в Дозоре прискорбно не хватает. Все его крепости, кроме трех, покинуты, и на сорок миль вокруг не найти, пожалуй, ни единого брата, кроме Джона. Если он все еще брат Дозора. Он должен был попытаться убить Манса там, на Кулаке, даже если это стоило бы ему жизни. Куорен Полурукий поступил бы именно так. Но Джон промедлил и упустил свой случай. На следующий день он уже выехал в поход вместе с магнаром Стиром, Ярлом и еще сотней человек — лучших разведчиков и теннов. Он говорил себе, что скрывается лишь до поры до времени, что в подходящий миг он убежит и поскачет в Черный Замок. Но подходящий миг так и не настал. На ночлег они большей частью останавливались в покинутых деревнях, и Стир всегда наряжал дюжину своих теннов караулить лошадей. Ярл подозрительно следил за Джоном, а Игритт не отходила от него ни днем, ни ночью. Два сердца, которые бьются, как одно. Насмешливые слова Манса отдавали горечью. Джон редко когда чувствовал себя таким сбитым с толку. «У меня нет выбора, — сказал он себе в первый раз, когда она скользнула под его спальные шкуры. — Если я откажу ей, она поймет, что я предатель. Я играю роль, которую велел мне играть Полурукий». Его тело исполняло роль достаточно охотно. Он прижался губами к ее рту, рука нашла ее грудь под замшевой рубашкой, мужское естество напряглось, коснувшись ее бугорка сквозь одежду. А как же клятва? — подумал он, вспоминая рощу чардрев, где принес ее, круг из девяти огромных белых деревьев, красные лики на стволах, которые глядели на него и слушали. Но ее пальцы уже развязывали его тесемки, ее язык проник ему в рот, ее рука вытащила его член из-под одежды, и он перестал думать о чардревах. Она укусила его за шею, а он зарылся носом в ее густые рыжие волосы. Она счастливая — ее поцеловал огонь. «Ну что, хорошо?» — прошептала она, направив его в себя. Внизу она была ужасно мокрая и уже не девушка, это ясно, но Джону было все равно. Его клятва, ее невинность — все это не имело значения, осталось только ее тепло, ее губы, ее пальцы, теребящие его сосок. «Сладко, правда? — спросила она снова. — Не так быстро, медленнее, вот так. Теперь вот тут, вот тут, да, хорошо. Ты ничегошеньки не знаешь, Джон Сноу, но я тебя научу. Крепче теперь. Да-а». «Это только роль, — напомнил он себе потом, — роль, которую я играю. Я должен был это сделать, чтобы доказать, что нарушил свою клятву. И внушить Игритт доверие к себе». Больше это никогда не повторится. Он остается братом Ночного Дозора и сыном Эддарда Старка. Он уже сделал то, что от него требовалось, и доказал, что должен был доказать. Но доказывать было очень приятно, а потом Игритт уснула, положив голову ему на грудь, и это тоже имело свою сладость, опасную сладость. Он снова вспомнил о чардревах и о словах, которые произнес перед ними. Это случилось только раз, и обойтись без этого нельзя было. Даже отец споткнулся однажды, когда нарушил свои брачные обеты и произвел на свет бастарда. Джон поклялся себе, что с ним этого больше никогда не случится. В ту же ночь это случилось еще дважды и повторилось утром, когда Игритт, проснувшись, нашла его готовым. Одичалые к тому времени уже зашевелились и не могли не заметить того, что происходило под грудой шкур. Ярл велел им поторопиться, пока он не окатил их водой. Как собаку, подумал после Джон. Выходит, он превратился в кобеля? Ты — брат Ночного Дозора, шептал тихий голос внутри, но с каждой ночью он становился все слабее, а когда Игритт целовала его уши или кусала шею, Джон и вовсе его не слышал. Неужели и с отцом, когда он забыл о чести в постели матери Джона, происходило то же самое? Кто-то поднимался к нему на холм, и Джон на миг подумал, что это вернулся Призрак, но волк никогда не производил такого шума. Джон плавным движением извлек из ножен Длинный Коготь, но это оказался один из теннов, коренастый, в бронзовом шлеме. — Сноу, иди, — сказал он. — Магнар зовет. — Тенны говорили на древнем языке, и мало кто знал на общем больше нескольких слов. Джону было наплевать на зов магнара, но спорить с человеком, который едва его понимал, не имело смысла, и он вслед за тенном зашагал вниз. Вход в пещеру представлял собой трещину в скале, куда едва могла пройти лошадь. Ее наполовину заслоняла гвардейская сосна. Пещера выходила на север, и зарево костров не могли заметить со Стены. Даже если этой ночью по Стене вдруг прошел бы караул, братья не увидели бы ничего, кроме холмов, сосен и ледяного блеска звезд на частично замерзшем озере. Манс хорошо обдумал свою вылазку. Внутри скалы двадцатифутовый каменный коридор вел к пещере величиной с Великий Чертог Винтерфелла. Среди колонн горели костры, и дым ложился копотью на потолок. У одной из стен, рядом с мелким прудом, стояли стреноженные лошади. Отверстие посередине пола выходило, пожалуй, в еще более просторную пещеру, но темнота мешала ее рассмотреть. Где-то там, внизу, шумел подземный поток. Ярл находился рядом с магнаром. Манс назначил командирами их обоих, и Джон давно заметил, что Стиру это не по вкусу. Молодой Ярл, по выражению Манса, был «забавой» Вель, сестры его королевы Даллы, а стало быть, приходился Королю за Стеной чем-то вроде родственника. Магнара явно возмущало то, что он вынужден делить свою власть с другим. Он вел с собой сотню теннов, впятеро больше, чем Ярл, и часто вел себя как единственный командир. Однако Джон знал, что на ту сторону их будет переводить Ярл. Молодому воину было не больше двадцати, но он уже восемь лет ходил в набеги и с дюжину раз перебирался через Стену с такими вожаками, как Альфин Убийца Ворон и Плакальщик, а последнее время и с собственным отрядом. Магнар не стал ходить вокруг да около. — Ярл говорит, что там, наверху, иногда проходят вороны. Расскажи все, что ты знаешь об этих караулах. Джон охотно отказался бы отвечать, но он знал, что Стир убьет его при малейшем признаке неповиновения — и его, и Игритт, только за то, что она его женщина. — В каждом карауле четверо человек, двое разведчиков и двое строителей. Строители должны замечать трещины, проталины и прочие неполадки, а разведчики высматривают врагов. Передвигаются они верхом на мулах. — На мулах? — нахмурился Стир. — Так ведь это медленно. — Медленно, зато мулы лучше ходят по льду, а дорожки подальше от Черного Замка давно уже не посыпались гравием. Мулов разводят в Восточном Дозоре и учат сохранять устойчивость на скользких дорогах. — Они всегда ездят поверху? — Нет. Каждый четвертый караул проходит внизу, проверяя, нет ли у основания трещин или следов подкопа. Магнар кивнул. — Даже в далекой Тенни знают об Арсоне Ледовом Топоре и его туннеле. Джон тоже знал эту легенду. Арсон Ледовый Топор успел прорубить путь до середины Стены, когда его обнаружили разведчики Ночного Дозора. Они не стали мешать ему в его работе, а просто замуровали выход камнем, льдом и снегом. Скорбный Эдд говорил, что если приложить ухо к Стене, до сих пор слышно, как Арсон рубит лед своим топором. — Когда и как часто проходят эти караулы? — Как когда, — пожал плечами Джон. — Я слышал, лорд-командующий Кворгил каждые три дня посылал их из Черного Замка до Восточного Дозора и каждые два — до Сумеречной Башни. Но тогда в Дозоре было больше людей. Лорд-командующий Мормонт предпочитает менять количество караулов и дни их отправления, чтобы чужие не знали, когда их ожидать. Иногда Старый Медведь посылает даже более многочисленные отряды в один из заброшенных замков на пару недель или на месяц. — Такую тактику изобрел дядя Джона — опять-таки для того, чтобы захватить врага врасплох. — В Каменной Двери сейчас есть кто-нибудь? — спросил Ярл. — А в Сером Дозоре? Выходят, они находятся между этими двумя замками? Джон не подал виду, что догадался. — Когда я уходил со Стены, гарнизоны имелись только в Восточном Дозоре, Черном Замке и Сумеречной Башне. Не знаю, что Боуэн Мурш или сир Деннис предприняли с тех пор. — Сколько ворон тогда оставалось в замках? — спросил Стир. — В Черном Замке пятьсот, в Сумеречной Башне двести, в Восточном Дозоре около трехсот. — Триста человек Джон прибавил из головы. Если бы и на деле все было так просто… Но Ярла ему провести не удалось. — Он лжет, — сказал тот Стиру. — Или прибавляет тех, которые погибли на Кулаке. — Не путай меня с Мансом, ворона, — предостерег Стир. — Если будешь лгать мне, я тебе язык отрежу. — Я не ворона и не позволю обзывать себя лжецом. — Джон разогнул пальцы правой руки. Магнар теннов пронизал его своими холодными серыми глазами. — Скоро мы сами узнаем, сколько их, — помедлив, сказал он. — Ступай. Я пошлю за тобой, если захочу спросить еще о чем-то. Джон сухо кивнул и пошел прочь. Если бы все одичалые походили на Стира, их было бы легче предать. Но тенны не такие, как прочий вольный народ. Их магнар объявляет себя последним из Первых Людей и правит ими железной рукой. Их маленькая страна Тенния — это высокогорная долина, затерянная между крайними северными вершинами Клыков Мороза и окруженная пещерными жителями, Рогоногими, великанами и людоедскими кланами вечно замерзших рек. Игритт говорила, что тенны свирепые бойцы и что магнар для них все равно что бог. Джон ей верил. Стир в отличие от Ярла, Хармы или Гремучей Рубашки требовал от своих людей полного повиновения — из-за этого Манс, несомненно, и выбрал его для похода на ту сторону Стены. Джон прошел мимо теннов, сидящих вокруг костров на своих круглых бронзовых шлемах. Куда это подевалась Игритт? Ее вещи лежали рядом с его, но самой девушки и след простыл. — Она взяла факел и пошла вон туда, — сказал Джону Кригг-Козел, показав на заднюю часть пещеры. Джон отправился в указанную сторону и оказался в темном гроте среди целого лабиринта колонн и сталактитов. Он уже решил, что Игритт здесь быть не может, но тут услышал ее смех. Он пошел на звук, но через десять шагов уперся в сплошную стену из бело-розового камня. Опешив, он вернулся назад и только тогда разглядел темную дыру под мокрым каменным козырьком. Джон встал на колени, вслушиваясь в отдаленное журчание воды. — Игритт? — Я тут, — отозвался ее голос, сопровождаемый слабым эхом. Джон прополз на четвереньках около дюжины шагов и очутился в другой пещере. Некоторое время его глаза привыкали к темноте — кроме факела Игритт, другого света здесь не было. Она стояла у маленького водопада, стекающего из трещины в скале в большой темный пруд. Блики огня, оранжевые с желтым, плясали на бледно-зеленой воде. — Что ты здесь делаешь? — спросил Джон. — Я услышала, как вода журчит, и пошла посмотреть, насколько глубока эта пещера. Там есть проход, — она указала в ту сторону факелом, — который ведет еще ниже. Я прошла по нему шагов сто и вернулась. — Значит, там тупик? — Ничего ты не знаешь, Джон Сноу. Этому коридору конца нет. В этих холмах сотни пещер, и все они под землей связаны. Есть даже ход под вашу Стену — Ход Горна. Горн был Королем за Стеной. Он правил вместе со своим братом Генделом три тысячи лет назад. Они провели вольный народ через пещеры, а Дозору и невдомек было. Но когда они вышли наружу, волки из Винтерфелла набросились на них. — Да, была такая битва, — вспомнил Джон. — Горн убил Короля Севера, но королевский сын подхватил отцовское знамя, надел его корону и, в свою очередь, убил Горна. — А звон их мечей пробудил ворон и заглох на Стене, и те, вылетев черной тучей, обрушились на вольный народ сзади. — Да. Гендел оказался между королем на юге, Амберами на востоке и Дозором на севере. Он тоже погиб. — Ничего ты не знаешь, Джон Сноу. Гендел не погиб. Он пробился через полчища ворон и повел свой народ обратно на север, а волки с воем бежали за ними по пятам. Но Гендел знал пещеры не так хорошо, как Горн, и заблудился. — Игритт повела факелом, и вокруг нее заплясали тени. — Они спускались все глубже и глубже, а когда попробовали повернуть назад, все знакомые с виду ходы упирались в камень. Их факелы стали гаснуть один за другим, и они оказались в кромешной тьме. Больше их никто не видел, но в тихие ночи до сих пор слышно, как плачут под холмами их прапраправнуки, ища путь наверх. Слышишь? Джон слышал только плеск воды и слабое потрескивание пламени. — А ход, ведущий под Стену? Кто-нибудь знает, где он? — Его пробовали искать, но те, кто спускался слишком глубоко, встречали детей Гендела, а дети Гендела всегда голодны. — Игритт, улыбаясь, вставила факел в расселину на стене пещеры и подошла к Джону. — Там, во тьме, нечего есть, кроме мяса, — зловеще прошептала она и куснула его за шею. Джон уткнулся в ее волосы, и его ноздри наполнились ее запахом. — Ты точь-в-точь как старая Нэн, когда она рассказывала Брану страшные сказки. Игритт стукнула его кулаком в плечо. — Так я, по-твоему, старуха? — Ну, ты ведь старше меня. — Старше и умнее. Ты ничего не знаешь, Джон Сноу, совсем ничего. — Она отодвинулась от него и скинула свой кроличий полушубок. — Что ты делаешь? — Показываю тебе, какая я старая. — Она расшнуровала и сняла верхнюю замшевую рубашку и стащила через голову все три нижние, шерстяные. — Хочу, чтобы ты поглядел на меня.