– А насчет хранилищ… – Сделай еще десяток, Бугг. Размеры удвой. Со «Строителями Бугга» повремени, копи долги, скрывайся от кредиторов, продолжай приобретать материалы и храни их на складе за непомерную цену. Трать, сколько сможешь. – У меня голова отвалится. – Не беспокойся. У Эзгары найдется лишняя. – Вот спасибо. – И она даже не скрипит. – Приятно слышать. А что это вы делаете, хозяин? – А на что похоже? – Вы возвращаетесь в постель. – А тебе нужно строить ящик, Бугг, очень хитрый ящик. Главное, помни: без крышки. – Могу я все-таки узнать, зачем он? Тегол улегся в постель, уставился в синее небо над головой, потом улыбнулся слуге – кстати сказать, Старшему богу. – Для заслуженного возмездия, Бугг, для чего же еще? Глава вторая Миг пробуждения ожидает нас всех на пороге или на повороте пути, если жизнь тянется, налетает, словно мотылек, на эту узкую полоску времени, играющую, как солнечные лучи на волнах; мы сожмемся в комок, пронизанный страхом и простреленный всем, что стало вдруг ценным, и настоящее пропадает, и давит собственный вес, и в этот день, на повороте пути, настает миг пробуждения. Корара из Дрена, «Зимние размышления» Подъем к вершине начинался там, где обрывалась проложенная летери дорога. Грубые булыжники упирались в осыпь черных камней, шагах в пятнадцати от говорливой реки слева, оглушающей нескончаемым ревом. Выкорчеванные деревья тянули сквозь камни гнутые переплетенные ветви – выпирающие конечности, из них торчали корневые отростки, с которых капала вода. На другом берегу реки лес полосами карабкался на северный склон, а на этом рваные скалы, добравшиеся до воды, позеленели ото мха. На горе, изрезанной кружевом трещин, деревьев почти не было. Сэрен Педак предположила, что весь склон горы когда-то занимал город, вертикальная крепость, вырезанная прямо в скалах. Ей казалось, что можно различить большие зияющие окна и выступы бывших балконов – высоко, в тумане. Но что-то громадное и ужасное в своей ярости разбило весь склон, разрушив бо?льшую часть города одним ударом. Они стояли у начала тропы. Сэрен видела, как безжизненные глаза тисте анди медленно ощупывают подъем. – Ну? – спросила она наконец. Силкас Руин покачал головой: – Это не наш. Его построили к’чейн че’малли. – Жертвы вашей войны? Силкас перевел взгляд на нее, словно оценивая скрытый смысл вопроса. – Большинство гор, из которых к’чейн че’малли резали летучие крепости, теперь скрыты волнами – они затоплены после таяния Омтоз Феллака. Города высечены в скалах, хотя только самые старые похожи на то, что ты видишь здесь: открытые взорам, а не спрятанные в глубине бесформенного камня. – Перестройка потребовалась внезапно, как самозащита. Он кивнул. Мимо них прошел Фир Сэнгар и начал восхождение; к нему присоединились Удинаас и Кубышка. Сэрен победила в споре, и лошадей оставили на месте. На ровном участке справа стояли четыре фургона, покрытых брезентом. Такому транспорту, конечно, не одолеть здешний подъем. А оружие и доспехи или нужно припрятать здесь до появления транспортной бригады, или рабам придется впрячься, как мулам. – По этому перевалу я не ходила, – сказала Сэрен, – однако горы видела, издалека. И даже тогда замечала следы перестройки. Я спросила однажды Халла Беддикта, но он ничего не стал рассказывать. Впрочем, думаю, в какой-то момент наш путь приведет нас внутрь. – Этот город разрушило грозное чародейство, – сказал Силкас Руин. – А может, какое-то природное явление… – Нет, аквитор. Это Старвальд Демелейн. Разрушения произведены драконами. Чистокровными элейнтами. Не меньше дюжины работали вместе, объединив свои Пути. Необычно, – добавил он. – Чем именно? – Во-первых, очень большой союз. А еще небывалая ярость. Интересно, что же натворили к’чейн че’малли, чем они заслужили такую расплату? – Я знаю ответ, – раздался у них за спиной шипящий шепот, и Сэрен обернулась, прищурившись на скорчившегося духа. – Сушеный!.. А я-то гадала, куда ты пропал. – Путешествовал в сердце камня, Сэрен Педак. В застывшей крови. Что они натворили, ты хочешь знать, Силкас Руин? Ни много ни мало собрались уничтожить все сущее. Раз их ждало вымирание, так пусть гибнут и остальные. Отчаяние или дикое зверство? А может, ни то, ни другое, а просто несчастный случай. Да какая разница? Мы все равно станем прахом. Безразличным. Бесчувственным. Силкас Руин, не оборачиваясь, сказал: – Бойся стылой крови, Сушеный. В нее еще можно влипнуть. Дух шелестяще рассмеялся: – Как муравей в смолу, да. Но это весьма соблазнительно, хозяин. – Я предупредил. Если попадешься, освободить тебя я не смогу. Дух проскользнул мимо, перетекая по изломанным ступенькам. Сэрен поправила на плечах лямки кожаного мешка. – Фенты носят припасы на голове. Хотела бы я так уметь. – Позвонки сдавливаются, – ответил Силкас Руин. – И постоянно болят. – Ну, мои и без того разваливаются, так что, боюсь, мне уже все равно. – Она пошла вверх по тропе. – Кстати, ведь ты, как одиночник, мог бы просто… – Нет. – Силкас двинулся следом. – В образе дракона слишком сильна жажда крови. Драконий голод живет во мне там же, где и гнев, а этот гнев не так легко сдержать. Сэрен не удержалась и фыркнула. – Тебя это забавляет, аквитор? – Скабандари мертв. Фир видел его разбитый череп. Ты получил удар кинжалом и был заточен, а теперь свободен, и все, что тебя гложет, – это жажда мести? Кому? Какой-то бестелесной душе? Чему-то, что меньше тени? Силкас Руин, твоя одержимость жалка. Фир Сэнгар хотя бы ищет что-то позитивное – вряд ли найдет, поскольку ты, наверное, уничтожишь то, что осталось от Скабандари, не дав Фиру поговорить с ним, если такое вообще возможно. Силкас Руин ничего не сказал, и Сэрен продолжила: – Похоже, отныне я обречена водить таких гостей. Совсем как мое последнее путешествие, приведшее меня в земли тисте эдур. Все враждуют, плетут интриги и воюют. Мое дело сторона: доставить дураков и отойти подальше, когда засверкают клинки. – Аквитор, мой гнев гораздо сложнее, чем ты представляешь. – И что это значит? – Твоя картина будущего слишком проста, слишком ограниченна. Подозреваю, что, когда мы доберемся до цели, все пойдет не так, как ты ожидаешь. Она фыркнула: – Соглашусь, ведь, без сомнения, так и было в деревне колдуна-короля. В конце концов все привело к завоеванию Летерийской империи. – Ты считаешь себя виновной, аквитор? – Моей вины в том почти нет, Силкас Руин. По крутым щербатым ступенькам идти было небезопасно. По мере подъема воздух становился более разреженным, от водопада спускался туман, среди камней разносился рокот эха. Там, где древние ступеньки окончательно пропали, у крутой угловатой скалы были устроены мостки. Примерно на трети подъема они обнаружили уступ, на котором решили передохнуть. Среди россыпи булыжников нашлись остатки карнизов и фризов со следами резьбы, разобрать которую не представлялось возможным – значит, когда-то прямо над ними был целый фасад. Мостки превратились в настоящие ступени, а по правую руку виднелся проход в пещеру, прямоугольный, словно настоящая дверь. Удинаас долго стоял, разглядывая темный портал, затем повернулся к остальным. – Думаю, стоит попробовать.