– Это приказ, женщина, – бросил Сиррин, нависая над ней. – Я – Высшая жрица Тени, ничтожество. – Которая подчиняется воле императора. Немедленно встаньте, или… – Или что? Ты посмеешь поднять на меня руку, летери? Знай свое место! Стражник потянулся рукой к Урут. – Стоять, летери! – крикнул Томад. – Если не хочешь, чтобы у тебя кожа слезла с костей. Моя жена пробудила Тень и не потерпит, чтобы ее трогал кто-то вроде тебя. Сиррин Канар почувствовал, что дрожит. От гнева. – Тогда напомните ей, Томад Сэнгар, что ваш сын не любит ждать. Урут медленно допила вино, поставила кубок на стол и не спеша поднялась. – Уберите оружие, летери. Можете проводить нас, но мы с мужем в состоянии и сами дойти до тронного зала. Я предпочитаю второе, так что вот вам мое первое и последнее предупреждение: уберите мечи, или я всех вас убью. Сиррин жестом приказал стражникам убрать клинки, после чего сделал то же самое. Ты мне за это ответишь, Урут Сэнгар. Говоришь, чтобы я знал свое место? Хорошо, пусть так, если ты веришь в эту ложь. Меня она тоже устраивает… пока что. – Наконец-то у нас будет возможность сообщить сыну все, что он должен знать, – произнесла Урут, обращаясь к Томаду. – Аудиенция у Императора. Какая честь. – Не спешите радоваться, вам еще придется подождать приема, – усмехнулся Сиррин. – Подождать? И сколько? Летери улыбнулся. – Это не мне решать. – Опять ваши с канцлером игры? Я же вижу, что Рулад не сам это придумал. – Увы, на этот раз вы ошибаетесь, – ответил Сиррин. – Мне уже приходилось убивать тисте эдур. Самар Дэв смотрела на Карсу Орлонга, а тоблакай изучал потрепанный доспех из ракушек, разложенный на койке. Перламутровые чешуйки потемнели и покололись, в некоторых местах виднелись проплешины, сквозь которые проглядывала недубленая кожаная подкладка. Карса собрал несколько сотен дырявых монет, отчеканенных из латуни и практически не имевших ценности: явно собирался делать из них заплатки. Интересно, задумал ли он это как насмешку? Хочет увидеть презрительную ухмылку на лице Рулада? От Карсы Орлонга такого вполне можно ожидать. – Я почистил колоду от неудачников, – продолжил он и оглянулся на Самар Дэв. – Где теперь эти, что из Анибарского леса? А летерийцы оказались еще более жалкими. Заметила, как они сжимаются при виде меня? Я отправлюсь в город, не снимая меча, и никто не посмеет меня остановить. Она провела руками по лицу. – Ходят слухи, что скоро объявят первый список чемпионов. Разбуди гнев этих людей, Карса, и долго ждать дуэли с Императором не придется. – Отлично, – буркнул он. – А после я займу его место. – Ты этого хочешь? – спросила она, недоверчиво сощурив глаза. – Да, если так они оставят меня в покое. Самар Дэв хмыкнула. – Тогда метить в императоры тебе точно не стоит. Карса выпрямился и придирчиво оглядел свой вычурный, пусть и потрепанный доспех. – Я не собираюсь сбегать, ведьма. У них нет повода удерживать меня. – Тебе никто не запрещает покидать подворье и ходить где вздумается… только меч оставь. – Ни за что. – Тогда будешь сидеть здесь и медленно сходить с ума на радость Императору. – Думаю, я сумею пробиться. – Карса, им просто нужно, чтобы ты не убивал невинных. Их можно понять, учитывая, насколько ты… ну, вспыльчив. – Вот именно это недоверие меня и злит. – Заслуженное, – парировала Самар Дэв. – Потому что тебе уже приходилось убивать эдур и летери. И преду в том числе… – Я же не знал, кто он. – А если бы знал, что изменилось бы? Ничего. И вот еще: он, между прочим, был братом Императора. – Этого я тоже не знал. – И? – Что «и», Самар Дэв? – Ты пронзил его копьем, так? – Он атаковал меня магией… – Я уже слышала эту историю от тебя, Карса Орлонг. Ты перебил весь его экипаж, затем высадил дверь его каюты, проломил черепа телохранителям. Знаешь, в такой ситуации я бы тоже воззвала к своему Пути, если бы могла, и обрушила всю его мощь на тебя. – Думаю, разговор пора закончить, – проворчал тоблакай. – Ну и ладно, – бросила она, поднимаясь со стула. – Пойду к Таксилийцу. Его упертость хотя бы можно терпеть. – Вы что, спите теперь? Она замерла в дверях. – А если и да? – Без разницы, – сказал Карса, впившись взглядом в разваливающийся доспех. – Я сломаю тебя напополам. Мало других комплексов, так теперь еще и ревность? Нижние духи! Самар Дэв открыла дверь. – Если на то пошло, то мне больше нравится старший оценщик. Увы, он принял обет безбрачия. – Этот подобострастный монашек все еще здесь? – Да. – У тебя странные вкусы, ведьма. – Даже не знаю, что на это ответить, – не сразу произнесла она. – Так и не отвечай. Поджав губы, Самар Дэв вышла из комнаты. Карса Орлонг пребывал в дурном настроении, но он и представить не мог, что это как-то повлияло на его беседу с Самар Дэв. Она – женщина, а разговаривать с женщиной все равно что сидеть в пыточном кресле, пока тебя препарируют разными инструментами, которые находятся за гранью мужского понимания. Куда как проще с мечами. Даже грядущая война всех против всех не так напрягает, как легчайшее соприкосновение с женским вниманием. Но что еще паршивее, теперь ему этого соприкосновения не хватало. Конечно, к услугам чемпионов, готовящихся к битве с Императором, были шлюхи всего Летераса. Однако в них нет ничего глубокого, ничего настоящего. Должен же быть какой-то компромисс, убеждал себя Карса. Можно же вести беседу так, чтобы она была полна искр и финтов, но при этом не угрожала его гордости. Впрочем, ему хватало здравомыслия понять, что это практически недостижимо. В мире, полном оружия, сражение являлось образом жизни. Возможно, единственным. Его ранили кнутами и словами, кулаками и взглядами. Его избивали невидимыми щитами, оглушали невидимыми дубинками. Он сгибался под тяжестью цепей собственных обетов. Как сказала бы Самар Дэв, выжить – значит выстоять под этим напором, преодолеть все, что бросает на тебя судьба. Поражение – это падение, но падение не всегда значит быструю и милосердную смерть. Обычно падение ведет к медленному распаду, когда под грузом потерь смертный падает на колени и начинает медленно, но верно убивать себя. Он сумел разобраться со своими недостатками, однако сталкиваться с чужими был, по всей видимости, еще не готов. Ему было страшно оступиться и испытать боль. И все же чувство голода не проходило. От такого раздрая на душе у Карсы всегда становилось тяжко и настроение сразу пропадало. Все легко исправляется хорошей дракой. Нехватку любви воин искупает насилием. Карса Орлонг ухмыльнулся, закинул свой каменный меч на левое плечо и вышел в коридор. – Я слышу тебя, Байрот Гилд. Будешь моей совестью? – Он издал смешок. – Ты ведь увел у меня женщину. Так ты уже нашел другую, Карса Орлонг.