– Почему? Я сам могу остановиться. Таралак Вид нахмурился. – Так вот какая перемена случилась с тобой, Икарий? К тебе вернулась память? – Если бы вернулась, меня бы тут не было, – ответил ягг и остановился у прилавка, на котором стояли горшки, обмотанные бечевой. – Вот, взгляни сюда, Таралак Вид. Что ты видишь? Пустые сосуды? Или море возможностей? – Обычные горшки. Икарий улыбнулся. Гралу эта улыбка показалась чересчур простой и беззаботной. – Ты смеешься надо мной, Икарий? – Меня что-то ожидает. И я не про безумного Императора. Тут что-то еще… Скажи мне, как измеряется время? – По движению солнца, по фазам луны, по вращению звезд. А в крупных городах вроде этого по звону колокола через равные промежутки. Как по мне, так совершенно дикая выдумка, к тому же унижающая мыслящее существо. – Речь, достойная грала. – И все-таки ты смеешься надо мной. На тебя это не похоже, Икарий. – Звон колоколов через равные промежутки, которые рассчитывают, пропуская песок или воду через узкое горлышко. Дикая выдумка, как ты говоришь. Произвольные рамки постоянства. А можем ли мы говорить о постоянстве, когда речь идет о времени? – Всякий грал ответит тебе, что нет. Или наши ощущения нас обманывают. – А вдруг так и есть? – Тогда мы пропали. – Мне нравится твоя сегодняшняя интеллектуальная воинственность, Таралак Вид. Они продолжили свою медленную прогулку вдоль канала. – Я понимаю твою одержимость временем, – сказал грал. – Ты проживаешь эпоху за эпохой, но ничего не помнишь и никак не меняешься. – Ничего не помню. В этом-то и беда. – Напротив, в этом наше спасение. Несколько шагов они прошли в молчании. Им вслед глядело множество любопытных и иногда сочувственных глаз. В конце концов, чемпионы были обречены. Но все же где-то глубоко-глубоко в этих глазах теплилась надежда. Надежда на то, что кошмарному правлению Рулада Сэнгара, Императора Летера, придет конец. – Когда не понимаешь время, история ничего не значит. Таралак Вид, ты слушаешь? – И ты не понимаешь, что такое время. – Да, не понимаю. Но думаю, что пытался понять… снова и снова. Из эпохи в эпоху. В надежде, что понимание времени чудесным образом откроет мне мою собственную скрытую историю. Я хочу раскрыть истинную меру времени, Таралак Вид. И не просто меру, а природу. Вот, к примеру, этот канал и один из целой сети каналов. Силой течения вода из реки попадает сюда, протекает через город и снова возвращается в ту же реку, лишь немногим дальше. Также и мы можем выйти из реки, пойти своим путем, но не важно, насколько прямым он кажется, мы так или иначе вернемся в ту же реку. – То есть, как и колокола, вода отмеряет ход времени, – предположил грал. – Нет, не так, – возразил Икарий, но развивать мысль не стал. Таралак Вид скривился и, остановившись, смачно сплюнул на ладони, затем провел ими по волосам. Где-то в толпе вскрикнула женщина, больше шума не было. – Канал не может изменить направления течения. Канал – это просто лишний крюк. – Да, который притом замедляет ток воды. Кроме того, вода меняется, в нее собираются отходы из города, и поэтому, впадая обратно в реку, вода другого цвета. Грязная и нечистая. – Чем медленнее идешь, тем грязнее сапоги? – Конечно, – кивнул Икарий. – Время устроено иначе. – Ты так уверен? Когда сидишь и ждешь, мозг полнится раздумьями, случайными мыслями, словно отходами. Когда же действуешь, течение жизни ускоряется, вода становится прохладной и прозрачной. – Перед лицом того, что нас ждет, Икарий, лучше все-таки подождать. – Ты имеешь в виду встречу с Руладом? Как знаешь. Но повторю еще раз, Таралак Вид, я следую иным путем. Они прошли еще несколько шагов. Затем грал сказал: – Знаешь, зачем они обматывают горшки жгутом? Чтобы не разбились. Глаза старшего оценщика блестели. Он смотрел на Икария, который остановился вместе Таралаком Видом у лотка горшечника шагах в двадцати. Монашек сцепил руки и перебирал пальцами, а дышал часто и прерывисто. Самар Дэв, стоявшая рядом, вздохнула и спросила: – Надеюсь, ты не собираешься упасть замертво? Если бы я знала, что мы всю прогулку будем держаться в тени ягга, я бы лучше осталась на подворье. – Выбор, который ты делаешь, происходит исключительно по твоей доброй воле, Самар Дэв, – ответил монашек. – Не по моей и не по чьей бы то ни было еще. Считается, что вся история человеческих конфликтов зиждется исключительно на несовпадении ожиданий. – Неужели? – Более того… – Ладно, оставим это, старший оценщик. Ожидания можно согласовать, и это называется компромиссом. Однако твои странные взгляды не терпят обсуждения, поэтому на уступки пошла только я. – По собственной воле. Ей захотелось ударить монашка, но не стоило делать это на виду у всех. Неужели все мужчины такие упертые? – Он определенно погибнет, причем скоро. – Едва ли. Я почти уверен, что такого не случится. Икарий с гралом пошли дальше сквозь толпу, и старший оценщик зашагал следом, держась на почтительном расстоянии. Самар Дэв вздохнула и присоединилась к нему. Толпа ей не нравилась. Что-то в ней было не так. Все какие-то напряженные, озлобленные. Крики торговцев звучали натужно и слегка отчаянно. Прохожие иногда останавливались, но практически ничего не покупали. – Что-то происходит, – сказала она. – Все легко объясняется неминуемой финансовой паникой, Самар Дэв. Ты, конечно, можешь считать, что я ничего не вижу, кроме Него, однако, уверяю тебя, я оценил состояние Летераса и сделал выводы относительно всей империи. Ей грозит кризис. Богатство, увы, не бесконечно, но системы, как здесь, основаны на предположении, что ресурсы неисчерпаемы. Под ресурсами я понимаю дешевый труд и материалы, а также неутолимый спрос. Однако же спрос опирается на довольно эфемерные качества, такие как уверенность, воля, осознанная необходимость и неумение прогнозировать, а каждое из этих качеств, в свою очередь, подвержено неожиданному и подчас необъяснимому влиянию. Мы с тобой наблюдаем, как сложное сочетание факторов рушит эти качества. Более того, я считаю, что все это не случайно, а кем-то подстроено. Она уже было начала засыпать под эту тираду, однако последнее замечание встряхнуло ее. – Кто-то хочет подорвать экономику Летераса? – Вот именно, Самар Дэв, «подорвать». Да, кто-то стоит за всем этим, подталкивая экономическую систему к полному краху. Такова моя скромная оценка. – Скромная? – Конечно же нет. Я просто привык с иронией относиться к собственной гениальности. – А зачем? – Чтобы научиться скромности и смирению. – Мы весь день будем ходить по пятам за Икарием и его ручным гралом? – Самар Дэв, я – единственный кабалиец, кто вживую видел нашего бога. Вполне естественно, что я желаю везде следовать за ним. Бога? Но Икарий не бог, а обыкновенный ягг из одана к западу от Семи Городов. Над ним висит трагическое проклятие, но над кем оно не висит? Вдруг ее внимание привлекла фигура, шедшая навстречу Икарию с Таралаком Видом: высокая, ссутуленная, с разбитым лицом и огромным каменным мечом на спине. – Только не это… – прошептала Самар Дэв. – Что такое? – спросил старший оценщик. – Он увидел его. – Кого, Самар Дэв? Но она уже бежала вперед, грубо расталкивая людей с дороги. Что-то будет? Несомненно. Разрешится ли это мирно? Едва ли.