— Книги, побольше. И ужин, я пропустил обед, — произнёс ровным тоном. Как только решётка и дверь за моей спиной закрылись, я позволил себя чуть нагнуться и тряхнуть головой. Обстановка комнаты кружила вокруг меня, но добраться до кресла удалось без падений. Чем больше резерв, тем сложнее даётся блокировка. Повезло, что удалось удержаться в сознании. Теперь же мне предстояло ждать. И надеяться, что моих близких выведут из-под удара. Вскоре мне принесли еду и две стопки книг на выбор. Артефакт не выдавал наличие ядов, потому я плотно поел, а потом попытался отвлечься за чтением. Правда, удавалось это с переменным успехом. Я всё воспроизводил в памяти события сегодняшнего сложного дня: своё спешное отбытие в академию, встречу с Джослин перед дверью квартиры Шейна, разговор с ней. «Правда, люблю» — прозвенели в мыслях её слова, и сердце ускорило свой бег. Жаль, у нас было так мало времени на разговор. Лишь час вдвоём, за которым последовало новое расставание. Где она сейчас? В безопасности ли? А моя сестра? Отец и Шейн смогли их защитить? И что с моими друзьями? Живы ли они? Столько вопросов, на которые я не скоро услышу ответ, а может, и никогда не узнаю, что случилось, если Рамси решит перейти черту и просто избавиться от меня. Был и такой риск, но маловероятный. — Читаешь? — стоило вспомнить о Генри, как он заявил о себе. Мужчина вошёл в помещение, как к себе домой, уверенный, но невероятно злой, расстроенный, даже встревоженный, что весьма удивило. Каштановые волосы растрепались, от галстука он избавился, верхняя пуговица белой рубашки отсутствовала, будто её вырвали в порыве. И запах… от него пахло кровью. — Жду тебя, судя по всему, — ответил я, откладывая книгу на стол. — Что-то случилось? Ты не выглядишь радостным. — Не твоё дело, — внезапно огрызнулся он, стремительно приблизившись к столу. Само собой, блокировка не действовала на него благодаря специальному артефакту, он мог напасть, ударить, просто поиздеваться, но всё же не рискнул даже поднять руку. Потому одёрнул себя и сделал шаг назад. — Подпиши, — он вытянул из внутреннего кармана пиджака сложенный лист бумаги и положил его передо мной. Заявление об отставке по собственному желанию. — Тогда она не пострадает… — произнёс пугающие слова, и сердце в груди заледенело от ужаса. Удержать спокойствие на лице удалось с трудом. — Кто? — спросил я невозмутимым тоном, подняв взгляд от строк заявления к мрачному лицу Рамси. В глубине зелёных глаз кипела настоящая ненависть. Он со стуком поставил поверх листа бумаги артефакт связи и активировал его. Сформировалось изображение кровати, на которой лежала… Джослин. Лицо её было в грязи, вороные волосы пребывали в беспорядке. Она вдруг заметалась, бормоча что-то под нос и растирая ладони со ссадинами на костяшках пальцев. Всё внутри меня дрожало в этот момент, вибрировало от ярости и бессилия. Даже не знаю, как сумел вновь посмотреть в глаза Рамси и продолжить разговор спокойным тоном. — Откуда мне знать, что это не иллюзия? Джослин бы вытащили, её бы не оставили. Но почему же столь крепка уверенность, что это она мечется в беспамятстве? — Не узнаёшь любимую? — зло осведомился Рамси. — Нет, — соврал я. — Приходи, когда она будет в состоянии говорить. — Я убью её… — мимолётно, но его голос дрогнул. Он тяжело сглотнул, выругался под нос. — Хорошо, жди. Её приведут в чувства, не обещаю, что нежно, — он отвернулся и стремительным шагом покинул покои, оставляя меня в полнейшем раздрае. Хотелось вскочить, потребовать его возвращения, но за мной могли наблюдать. От моих действий, возможно, зависела жизнь Джослин. Несколько долгих мгновений я до боли в пальцах сжимал шёлковую ленту любимой. Потом взял книгу, бездумно открыл первую попавшуюся страницу и, не осмысливая, заскользил взглядом по строчкам. Естественно, по-настоящему успокоиться было невыполнимой задачей, но вскоре мне удалось взять себя в руки и вспомнить о том, что я не в состоянии на что-то повлиять. Если Джослин действительно у них, то её могут не отпустить, она жертва похищения. Да и от меня поспешат избавиться, когда получат желаемое. Мне остаётся тянуть время и верить в союзников. В следующий раз Рамси вернулся среди ночи. Я как раз разбирал кровать, хотя сомневался, что усну, но отдохнуть стоило. Генри влетел в гостиную, ещё более неопрятным, чем ранее. Теперь в одной рубашке с засученными рукавами. Из раны на изгибе локтя текла тонкая струйка крови. Зелёные глаза наполняло отчаянное бешенство. — Закрой дверь! — рявкнул он охраннику, и тот спешно подчинился. — Ты меня удивляешь, — отметил я, стараясь скрыть свою настороженность. Казалось, он плохо себя контролирует. Генри мог ударить магией, а заблокированный резерв не давал возможности защищаться. — Заткнись… — выдохнул он сердито и вдруг направил руку на меня. Крепление повязки порвалось, после чего её сдёрнуло с моего лица. Я по инерции прикрыл тронутый мглой глаз рукой, но мелькнувшая на губах Генри ухмылка подсказала, что в этом нет смысла. — Правда, действительно правда, — пробормотал он, запуская пальцы в растрёпанные волосы. Мысли мои заметались в беспорядке. Как он узнал? Кто мог ему сказать? И естественно, я сразу подумал о Джослин. Вдруг в этот момент её допрашивают, пытают, чтобы выяснить мои секреты? Она бы не стала выдавать мои тайны добровольно. — Как ты узнал? — потребовал я ответа, убирая руку от лица. — Это произошло во время лечения? Так она смогла тебе помочь? Поэтому ты пробил грант на тот эксперимент со слизнями? — спросил он со странным отчаянием в голосе, что совершенно сбило с толку. Чудилось, ему важно знать ответ. — Нет, это случилось уже после излечения. Мне удалось подчинить мглу. — Значит, это не она? Не… Андервуд? — Ты и это знаешь… Как? Кто ещё мог ему поведать, кроме самой Джослин? Виктория, Шейн, отец, друзья? Никто из них не пошёл бы на это добровольно. — Ты вроде обещал мне разговор с Джослин, — напомнил я ему, когда он ответил лишь усмешкой. Генри вновь помрачнел лицом, потом отвернулся и ушёл. Я снова остался в неведении и тяжёлых думах. И промаялся без сна несколько часов, пока просто не провалился в дрёму от усталости. Потому и встал невероятно разбитым. Однако привёл себя в порядок, позавтракал и вновь принялся ждать с книгой в руках. Следующее возвращение Рамси было другим. На его лице отпечатались следы усталости, но он привёл себя в порядок, предстал в костюме и с аккуратной причёской. — Она готова для разговора, — сообщил он сухо и поставил передо мной артефакт. И то, что мне предстало, вновь пронеслось настоящим штормом, оставляя от души сплошные кровавые ошмётки. Джослин сидела на стуле. Руки её были до порезов привязаны проволокой к подлокотникам. Одежда изорвана, она предстала лишь в буром от грязи белье. На светлой коже темнели ушибы. Нежные губы пересекали рассечения, по щекам текли слёзы. Встрёпанная, испуганная, будто уменьшившаяся от страха. Зелёные глаза смотрели в мои с мольбой и ужасом. — Итан… — прошептала она. — Спаси, — и испуганно дёрнулась, когда к её горлу поднесли нож. Из тонкого пореза потекла струйка крови. Я тяжело вздохнул, потянулся было к ней. И Рамси тут же положил передо мной лист с заявлением. — Подпиши, Итан. Хватит тянуть. — Хорошо, — не чувствуя руки, я взял ручку. Джослин чуть улыбнулась, кивнула, подбадривая меня. И именно этот момент чуть ослабил хватку страха на горле. — Помнишь нашу брачную ночь? — обратился я к ней, запуская руку в карман, где хранилась лента Джослин. — Да… — кивнула она. Кончики разбитых губ дрогнули в улыбке. — Мне бы хотелось это повторить. Твоё платье и… от тебя тогда так пахло. Помнишь, чем? — Итан, не испытывай моё терпение, — процедил сердито Генри. — Джослин? — позвал я. — А я помню те духи. Ягодный запах... черники и… роз. — Да, — вновь кивнула она, и душу омыло облегчением. — Мне жаль, — я поднял заявление на уровень лица и демонстративно разорвал его под изумлённый вздох актрисы. — Прости. Я не могу отказаться, ты же знаешь и готова к этому, да? Генри не должен знать точно, что я догадался о спектакле. — Да, — неопределённо отозвалась она. Рамси грязно выругался, следом меня бросило на пол ударом кулака под подбородок. Я тут же приподнялся, но он не стал продолжать. Развернулся и направился на выход. Мне лишь удалось заметить краем глаза, как от горла актрисы убирают нож. — Что у тебя всё же случилось? — обратился я к нему, разминая челюсть после удара. Генри всегда умел держать себя в руках, но за эти несколько часов он достиг верха несдержанности. Признаться, не думал, что он вообще способен на столь эмоциональные реакции. Мужчина остановился в проходе, но лишь выругался под нос и вылетел прочь. Тряхнув головой, я поднялся с пола. Пусть это был лишь спектакль, но перед глазами всё ещё стояло испуганное лицо Джослин. И тут что-то грохнуло о стену. Мебель зашаталась, я успел перевернуться и спрятаться под столом, когда произошёл следующий удар. Стену просто выбило, камни разметало во все стороны, поднялась пыль. Но теперь контур поля блокировки был нарушен, резерв воспрял, забурлил, оглушая своей мощью. — Итан, вставай, давай же, — меня вытянули из-под стола, подняли на ноги. Перед глазами всё плыло, но я сумел рассмотреть лицо Калеба. — Давай, бежим, — он с упорством быка потащил меня к прорехе в стене. — Джослин, где Джослин? — откашливаясь от пыли, обратился я к нему. — Потом, Итан, надо бежать. И мы побежали…