— Лет сколько тебе? — деловито осведомляется он, оглядев мое лицо. Да, у него точно розацея. Купероз у крыльев носа такой сильный, что требуется коррекция лазером. — Двадцать. — Двадцать всего, и ты из-за какого не натрахавшегося кобеля убиваешься? — недоумевает он. — Да у тебя знаешь еще сколько таких будет. Мордочка у тебя смазливая, сиськи-письки вроде тоже на месте. Найдешь себе другого папика. — Мужчина кивает на мой Порше. — Еще и пощедрее. То, что помощь сверху пришла в столь неожиданном обличии немного отрезвляет. Слезы высыхают сами собой. — С папой мне очень повезло, и другого я бы не хотела. И Тимур не кобель. У нас с ним сложная история. Мы познакомились, когда мне было шестнадцать. — От нахлынувших воспоминаний я невольно улыбаюсь. — Чувства вспыхнули моментально, но между нами на тот момент ничего не могло быть. Он был старше, а мои дед и брат никогда бы не позволили… К тому же в Америке меня ждал парень. — Так ты не местная, что ли? — Моя семья живет в Штатах. Папа оттуда родом, а мама родилась и выросла здесь. У них, кстати, очень интересная история любви. Сначала они были сводными братом и сестрой… — Их история любви мне вообще по барабану, — обрывает меня мужчина. — Зовут-то как тебя? — Маша, — немного опешив, отвечаю я. — Ну, так вот, запомни, Маша. Все мужики козлы. Чего бы твой Тимур не заливал тебе в уши, он безбожно пиздил. Секс был у вас? Я краснею. Подобные вопросы — это грубое вмешательство в личную жизнь, которого я не могу позволить даже мудрой Вселенной. — Короче, был, — констатирует мужчина, оценив мои пылающие щеки. — Отведал твой кобелек свежей пиздятинки, стало быть, и слился. Говорю же, мы все козлы. Я и сам так сто раз делал. — Я думаю, вы ошибаетесь. Я чувствую, что Тимур моя родственная душа, поэтому мне так больно. — Больно — хуйольно, — хмыкает он. — У меня у друга похожая история была. Он до последнего любовнице заливал, что разведется, и та десять лет ждала, как дура. А потом — херась и все! — Что все? — непонимающе спрашиваю я. — Сдох мой кореш от инсульта. И чего, спрашивается, та баба ждала? С ее данными могла бы себе поздоровее и помоложе найти. Жене-то хоть хата с дачей перепали. А этой только воспоминания о старом хере и те без масла. — Спасибо большое за историю, — бормочу я, оглядываясь на машину. Этот странный знак от Вселенной необходимо срочно обмозговать. — Я, наверное, поеду. — Давай. — Мужчина опускает мне на плечо большую тяжелую ладонь. — Поезжай аккуратнее. А то нарвешься на какого-нибудь более злого дядю, и открутит он тебе твой симпатичный котелок. — Благодарю за заботу. — Я считаю необходимым улыбнуться. — А я ведь даже ваше имя не узнала. — Тристан меня зовут, — представляется мужчина. — Тристан Михайлович. Хочешь совет напоследок, Маша-простокваша? Я печально вздыхаю. — Если честно, совет мне не помешает. — Пиздуй-ка ты лучше в Америку. Сейчас тут осень начнется — грязь, слякоть. Потом зима, а это еще хуже. Пробки километровые каждый день, жопа и яйца мерзнут. Цены на бензин еще грозятся повысить вместе с квартплатой. И ты готова это терпеть ради какого-то козла, который другой телке ребенка засадил? — Спасибо, — повторяю я, чувствуя, как внутри все падает. Ясно, что растущие цены и плохие погодные условия — это лишь метафоры от Вселенной. Сегодня она выражается на редкость недвусмысленно. Glava 55 К дому Машиного деда я долетаю за считанные минуты. По крайней мере, мне так показалось. В голове долбит одна и та же фраза: я не могу ее потерять. Чувствую себя конченым дебилом. Вообразил, что наша проблема может подождать. Маше ведь ничего не стоит взять и снова съебаться в свою Америку, решив, что я намереваюсь вить семейное гнездо с Марианной. Со стороны действительно может так показаться. Что я просто развлекался с ней в Эмиратах, в то время как Марианна преданно ждала меня дома беременная. Настоящий, блядь, турецкий сериал. Бросив машину у ворот, я до упора вдавливаю кнопку звонка. Для чего вообще такую здоровенную ограду возводить? Я будто пытаюсь попасть на аудиенцию к графу Дракуле. Спустя несколько секунд металлическая дверь нехотя отщелкивается. Ну ладно, хоть на хер не послали после того, как Марианна напрыгнула на меня в аэропорту. Хотя, возможно, меня пускают просто для того, чтобы дать пизды. Интуиция меня не обманывает, судя по тому, что на крыльце меня встречает Машин дед. Под ложечкой противно сосет. Вроде и лет ему до хрена, но и дури тоже. Втащит — мало не покажется, а я даже сдачи дать не смогу. Так-то я все еще не теряю надежды с ним породниться. — Вы гляньте, кто в гости пожаловал, — гаркает он так громко, что голуби испуганно разлетаются с веток. — Риэлтор-осеменитель. Бля-я. Сплетни о Роналду и то медленнее разлетаются. — Маша дома? — прочистив горло, спрашиваю я, изо всех сил культивируя в себе мужество. — А с какой целью интересуешься? — Дед скрещивает на груди руки, давая понять, что без ответа никуда меня не пропустит. — Нужно прояснить с вашей внучкой возникшее недоразумение. — Шумно выдохнув, я встречаю его тяжелый взгляд. — При всем уважении, это только наше с ней дело. — Ишь ты, какой осознанный. Дело ваше, а внучка, как ты правильно выразился, моя, и дом тоже мой. Либо отвечаешь на поставленный вопрос, либо разворачиваешься и пиздуешь на все четыре стороны. Жаль, что он уже женат. Его бы с Риммой Марковной познакомить. Отличная бы пара вышла. — То, что вы видели в аэропорту — это недоразумение. У меня с Марианной действительно больше нет отношений. А слухи о ее беременности пока не подтверждены официально. — Слухи? — Дед Маши презрительно морщится. — Ты кто, блядь? Мировая суперзвезда, чтобы о тебе распускали слухи? Сам этим вопросом задаюсь. — Марианна утверждает, что беременна, но я хочу убедиться в этом лично. Завтра мы идем к врачу… — А если подтвердят тебе эскулапы, что ты папкой станешь? Дальше что? Внучку мою в мачехи определишь, чтобы нянькала чужого тугосерю? — Никого я никуда определять не собираюсь. Я еще и сам слабо понимаю, как быть дальше. Но я знаю две вещи: что мне важны отношения с Машей и что своего ребенка я не брошу. Хотите мне по ебалу дать — дайте. Главное, поговорить с ней пустите. Я ее четыре года ждал. Поджав губы, старик оглядывает меня с ног до головы, бормочет: «Нехуево ты так ее ждал, что даже ребенка успел заделать» и отходит в сторону. Я не верю своим глазам. Сжалился надо мной, что ли? — Пизды все равно получишь, но позже, — хмыкает он. — Я паркет полгода из солнечной Макаронии не для того ждал, чтобы ты его своими соплями измазал. — Спасибо, — искренне говорю я. Нормальный у Маши, кстати, дед. Если не слушать его ворчание — вообще мировой мужик. — Не готова Мария мачехой становиться, имей в виду, — прилетает мне в спину. — Сама еще дите. Комнату Маши я нахожу за секунды. Четыре года прошло, а ноги все еще помнят. От волнения даже руки дрожат немного, совсем как раньше. Перед страхом ее потери я как никогда отчетливо понимаю, как сильно влюблен. Войдя, я растерянно застываю в дверях. Маша сидит на полу в окружении десятка свечей, фоном играет какая-то унылая музыка. Глаза закрыты, и на мое появление никак не реагирует. Не зная, что делать, я откашливаюсь. — Привет. Проходит секунд десять, прежде чем она смотрит на меня. — Ты настоящий Тимур или видение из медитации? — Я определенно настоящий Тимур. — Я зачем-то поднимаю руки. — Приехал, чтобы с тобой поговорить. Резко поднявшись, она одну за другой задувает свечи и выключает музыку. Мне сразу становится комфортнее. А то словно побывал на буддистских похоронах. — Что тебе нужно, Тимур? — Выпрямившись, он смотрит в область моего третьего глаза. Голос дрожит, будто вот-вот заплачет. Сразу хочется ее обнять. — Во-первых, я пришел извиниться за то, что произошло в аэропорту. Я знаю, как это выглядело для тебя и для твоих родственников, но поверь: все, что я говорил тебе о расставании с Марианной, было правдой. Я бы в любом случае закончил наши с ней отношения по возвращению домой. Шмыгнув носом, Маша нервно крутит браслет на руке. Такой же, какой дарила когда-то мне. — Ты, так понимаю, слышала сплетни про то, что я скоро стану отцом. Эту новость мне преподнесла Марианна по дороге из аэропорта. Я, честно говоря, сам до сих пор пребываю в шоке. Завтра мы идем к врачу, чтобы подтвердить ее или опровергнуть. Наверное, нужно было самому тебе рассказать, но все происходило так быстро. Одновременно возникли крупные неприятности на работе… Не знаю, слышала ты о них или нет… Я думал, что есть время поговорить с тобой после того, как все относительно утрясется. Был раздавлен свалившимися на меня проблемами и едва мог говорить. Надеюсь, ты меня понимаешь. ‍Выпалив все это на одном дыхании, я замолкаю. Давно я так много не вещал. — Мне жаль, что у тебя все так получилось, — помолчав, произносит Маша. Смотреть на меня она по-прежнему избегает. — Надеюсь, проблемы на работе решатся. — Да, вроде бы разруливаются понемногу, — с облегчением киваю я. Какая она все-таки умница. Не устраивает скандалов и истерик. — И я очень надеюсь, что беременность Марианны подтвердится, — продолжает она, вымученно улыбаясь. — Новая душа приходит мир ровно тогда, когда должна прийти, и сама выбирает себе родителей. Уверен, ты будешь замечательным папой. Так, стоп. Что значит, она надеется, что беременность Марианны подтвердится? Я-то, как последний скот, молюсь на обратное. — Маш… — Нахмурившись, я шагаю к ней. — От своих слов я не отказываюсь. Я хочу быть с тобой. — Знаешь, как говорят в трансерфинге, Тимур? Если путь слишком сложный — это не твой путь. — Маша наконец соизволит взглянуть на меня и, клянусь, в ее голосе слышны стальные ноты. — Я живу в другой стране, где у меня осталась семья, а ты скоро будешь папой. Чтобы не отягощать твой выбор, завтра я уезжаю. Уже купила билеты. Пол под ногами начинает дрожать, оттаскивая меня в события четырехлетней давности. Хочется схватиться за голову и повторять «нет-нет-нет». А еще упасть на колени, вцепиться ей в ноги и умолять остаться. Потому что я не могу вновь ее потерять. Но все это выглядело бы слишком жалко, поэтому я, воззвав к своему внутреннему мужику, подхожу к ней и встряхиваю за плечи. — Какой, на хуй, трансерфинг, Маш, если речь идет о наших жизнях? О твоем счастье и о моем. Я же люблю тебя с первого дня знакомства. Четыре, мать его года. Неужели этого мало? Нам же кайфово вместе. Лучший секс, лучшие разговоры. Да я на тебя каждый раз смотрю и гадаю, как ты могла родиться такой совершенной?