Как я себя ни уговариваю, что мне нет дела до всей этой мажорской возни и подковерных игр, но сердце ёкнуло от слов Рэма, что Демон за меня поквитался, и все никак не успокаивается. Мысли все время возвращаются к Горелову. Но я справлюсь. Не куплюсь больше. Зачем? Чтоб он еще раз поигрался, а потом выкинул еще что-то подобное? Один раз я выдержала, но где гарантия, что справлюсь и во второй раз? Как показывает сегодняшняя ситуация с Кравцовой, фантазия у парней богатая. Господи, да что ж я такая дура, раз такая умная? Жанка опять звонит. Не хочу с ней разговаривать, но прятать голову в песок бесконечно невозможно. Конечно, никто меня не заставляет продолжать с ней общаться, но она ничего плохого мне не делала, даже наоборот. Жанна точно не заслуживает ни упреков, ни бессловесного вычеркивания из жизни. Придется с ней поговорить. Нужно только понять, как себя с ней вести и как удержать себя в руках. Как не разреветься. Опять телефон трезвонит. Да что такое? А этому чего надо? Зверю тоже не терпится рассказать о своих подвигах? Не буду брать трубку. Не сейчас. Жанка, Рэм, Зверь. Слишком. Все слишком. Утром я уже разговаривала с мамой, больше мне никто важный звонить не будет, поэтому я усилием воли заставляю себя не просто поставить на беззвучный, а выключить телефон вообще. И оставив мобильник на кухонном столе, и одевшись потеплее, я ухожу из дома. Не знаю, куда. На прогулку. Бесцельную, но будем надеяться целительную. Надо как-то снова вернуться в то уравновешенное состояние, которого я с таким трудом достигла в последние месяцы. Достигла и стремительно потеряла, стоило только пересечься с Демоном. На самом деле Демон. Он пожирает, разъедает мою душу. Сколько я бродила по скверам, вдыхая холодный запах сирени этого неласкового мая, я не знаю, но когда возвращаюсь и включаю телефон, то мной овладевает тревога. «Абонент Тамара Львовна звонил вам восемь раз». У меня внутри все холодеет, я перезваниваю, а меня почти трясет. Однако, слава богу, голос Тамары Львовны звучит вполне энергично. Только очень взволнованно. – Инга? Ты куда пропала, весь день не могу дозвониться? – обрушивается на меня она. – Гуляла, что-то случилось? – теряюсь я, зачем я могла понадобиться срочно, раз она так настойчиво пыталась дозвониться. – Твой мальчик… Надо что-то делать… Глава 42 Демон – А если он заявит на тебя? – хмурится Рэм, протягивая мне, охренеть, белый носовой платок. Пиздец, если еще в нашем городе двадцатидвухлетний пацан, у которого в кармане есть носовой платок? Точно пижон. Чувствую себя плебеем рядом с графским сыном. – Не заявит, – усмехаюсь я. – Ты видел, как дрожало это желе? – Блядь, ты чего, как вампир-пятилетка? – психует Рэм, видя, что я облизываю сбитые заново костяшки и не тороплюсь брать платок. – У меня есть аптечка, если ты такой гордый придурок. – Не ори, – я все-таки беру белый хлопковый клочок. – Как баба, ей-богу. – Мозгов у тебя нет. А баба, конечно, я. Вот такие трусы и потом катают заявы, сам-то он домогался беспомощной девчонки, а как прижмет, побежит к ментам. – Ну, он понимает, что будет разбирательство. Сто пудов понимает, что в крайняк меня отец отмажет. Это мы с тобой знаем, что он не станет вмешиваться до последнего, а ублюдок – нет. Так что последнее, чего он хочет, это – огласка всей этой дурно пахнущей ситуации. Хряк поскулит и сейчас возьмет больничный, чтоб дома пересидеть, пока фингал сойдет… – Челюсть у него хрустнула подозрительно, – морщится Рэм. – Нормально хрустнула, – злорадно не соглашаюсь я. – Самое то. Как раз, когда к нему придут с вопросами, говорить сможет. – С вопросами? Ты не все? – Этот ублюдок, по-твоему, что? Может продолжать работать в универе? Где на первом курсе девчонкам не всегда есть восемнадцать? Я думаю, соответствующие инстанции должны быть в курсе. Что-то мне подсказывает, что только про него копни поглубже, и полезет еще дерьмецо. Вряд ли он на Инге в первый раз попробовал. Больно нагло. – Логично. Блядь, блевать тянет, как вспомню. Чего он там ныл? Жене не рассказывайте? – Ага. Он с ней только сошелся обратно. Я копнул. Она была его студенткой, брак по залету. Думаю, для на самом деле не сюрприз поведение муженька. И ей есть, что рассказать. Я крестную попросил вмешаться. Она весьма заинтересованное лицо. Она собиралась на факультет романтиков дочь отдавать в следующем году. Ира уже на курсы там какие-то сраные ходит. Как никогда кстати пост крестной в министерстве образования. Услышав про жену препода, Рэм даже присвистывает: – Ну и слизняк. Если так посмотреть, мало ты ему втащил. Зря я тебя остановил. – Я бы мог не остановиться сам, так что правильно все. Надо еще посмотреть, кому там не отсыпали Гореловской ответки… – Зверю? – подсказывает друг. – Что задумал? Поднимаю лицо к небу. Оно такое серое, как муть у меня на душе. Даже то, как приятно зудят и ноют костяшки, не приносит облегчения. Блядь, когда изо дня в день живешь среди помоев, перестаешь обращать внимание на их вонь. А потом что-то случается, и открываются глаза. Я жил среди дерьма столько лет. Не замечал его. Или не хотел замечать. – Тут мне нужна пара дней, – прикидываю я расклад. – Пусть Зверь пока потрясется, понервничает. Плохо он узнал меня за эти годы, раз так рискнул. Но все-таки понимать должен, что я этого так не оставлю. Все будет красиво, мощно и больно. Звереву. – Ладно, – кивает Рэм, поняв, что я пока не хочу раскрывать карты. – Мы сейчас куда? – Ты – куда хочешь, у меня есть еще дельце, – бросаю я, направляясь к своей тачке. Рэм, посверлив меня тяжелым взглядом, смиряется. – Позвонишь? – Да, – машу я рукой, загружаясь в салон. – До связи. Дело у меня есть, и даже не одно, а два. Не знаю, с которого начать. Бабки эти еще, которых упоминала Жанна, взбесившие меня. Но со старыми дурами воевать, это вообще я не знаю что. Опускаться до уровня этих маразматичек и писать им на дверях хрень всякую? Замки ломать им? Пиздец, я еще не совсем сошел с ума. Зато Зверев получит и за себя, и за бабок. Ну, во вселенной должна быть справедливость. Так, как я это себе представляю... А что я нихуя не Зорро, тут уж сорян. Еле выбравшись из пробки на Академической, чувствую, что я на грани. Так и стоит перед глазами рыло препода. Обвислые жирные щеки в прыщах, пот, текущий по вискам крупными каплями, маленькие поросячьи глазки, проплешина и вонь непромытого тела. Блядь, еще б от него жена не сваливала. Она у него молодая, на рожу ничего. Водопровод в доме есть, что, сука, двигает этими людьми? Или для них и вода из крана, как святая? Они за грехи свои боятся, что ли, расплаты? Или это, чтоб все окружающие сразу знали, что они – тухлая личность? Чем больше я думаю о нем, тем сильнее охватывает бешенство. Все, на что меня хватает, это не представлять, как он лез к Инге. Иначе развернусь, вернусь в универ, а Рэма со мной нет. Останавливать некому. За этими мыслями я не замечаю, как выезжаю на объездную. Вокруг города в это время суток никаких пробок. Все давятся в центре. И я гоню, все крепче стискивая руль. Топлю, пока березы за окном не превращаются в сплошной бело-зеленый забор. Словно вспышкой в голове всплывает воспоминание о встрече с лосем на ночной дороге. Это заставляет меня все-таки сбросить скорость. Я не могу сейчас загреметь в больницу, если что-то пойдет не так. Не все получили причитающееся. А я не получил еще свой шанс на Ингу. Усилием воли загоняю себя на трек, где вчера беззаботно катал Зверев, и сбрасываю, сколько могу, напряга и агрессии. Выдохнув и скурив три сигареты, делаю пару звонков, потому что в голове проясняется. Картинка складывается, и это уже похоже на план. С каждым своим поступком, что приближает возмездие, я чувствую, что то, что меня гложет слегка утихает. Так и знал, что вся эта хрень про подставь другую щеку – полная туфта. Никогда в нее не верил. И подтверждение теперь получил. Только вот жажда мести нажирается постепенно, а сосущая тоска по Воловецкой неутолима. И через час я обнаруживаю себя опять под ее окнами. Глава 43