— Нет, — вздыхает он. Надеваю на макушку ковбойскую шляпу. Наверное, даже в сказках не бывает единорогов-ковбоев, потому что они тоже как бы лошади... О чем я думаю? Мне бы сейчас понять, как дальше быть, какую стратегию выстроить с Адамом, чтобы все пришло к адекватному для всех нас итогу. — Извините, — раздается за пологом шатра женский голос. Я настороженно выглядываю, и Ваня следует моему примеру. В нескольких шагах стоит улыбчивая женщина в строгом сером платье до колена. Волосы собраны в пучок, в уголках глаз — мелкие морщинки. — Я — Катерина, — она вежливо улыбается. — И я бы хотела пригласить вас на обед. — А где папа? — Ваня хмурится. — Папа, наверное, у себя в кабинете... — неуверенно отвечает Катерина. — Хочу к папе, — Ваня упрямо смотрит на меня. Я знаю этот взгляд. За ним последуют капризы, истерика и обида, а обижается Ваня громко. Задумываюсь на несколько секунд. Стоит ли мне сейчас убеждать сына, что папа занят и его нельзя тревожить? Выползаю из шатра, встаю, поправляю на макушке шляпу, которая мне мала и норовит упасть, и вежливо, но уверенно обращаюсь к Катерине. — Отведите его к папе. Хотел быть папулей? Получай. Не получится запереться в кабинете и отсидеться от ребенка, который жаждет внимания здесь и сейчас. — Но... — глаза у Катерины испуганные. — Он будет кричать, плакать и кататься по полу, — вкрадчиво говорю я. —Наверное, это у него от папы. Вань, — оглядываюсь, — тетя Катя тебя отведет к папе, а я пойду покушаю. Ты не против? Встает, деловито подходит к Катерине, которую я нагло подставила, берет ее за руку и поднимает глаза: — Идем? — Ладно, — Катерина бросает на меня тоскливый взгляд и шагает к двери, — идем к папе. Конечно, во мне визжит эгоистичная мать, которая хочет схватить Ваню и утащить в темный уголок, чтобы он вдруг не столкнулся с раздражением отца, который начал терять маску благожелательности, но... От всего я его не уберегу. — А мой папа — космонавт, — хвастается Ваня. Катерина оглядывается, и я пожимаю плечами. Да, папа у нас тут еще фантастический космонавт. — Как тебе повезло, — наигранно удивляется Катерина и выводит Ваню из детской. Снимаю шляпу, разглядываю ее около минуты и тоже выхожу. И прежде чем пойти пообедать я хочу забрать чемодан, потому что было бы неплохо переодеться. Под шкурой единорога я вспотела и мои домашние штаны с футболкой тоже не располагают к изысканной трапезе среди пафосной красоты. Я не нахожу машину Адама на улице и пристаю к пожилому садовнику, который копается под густыми кустами. Он говорит, что машину загнали в гараж, и объясняет, как в него попасть изнутри дома. Благодарю и строго следую его указаниям. И да, я опять удивлена, но уже тому, что гаражи могут быть такими огромными. И тут три машины, кроме черного внедорожника, на котором привез нас Адам. Два спорткара. Белый и красный. Видимо, под настроение. И хищный седан благородно асфальтового цвета. Я ни черта не разбираюсь в машинах, но даже я, деревня деревней, понимаю, что расхаживаю сейчас среди элитных тачек, на которые я за вечность не заработаю. Я настолько очарована плавными линиями и эффектно агрессивным экстерьером, что забываю, зачем я тут. И из всего этого великолепия выбивается какая-то куча, накрытая брезентом. Я бы не была собой, если бы не заглянула под него. А под брезентом... раскуроченный в хлам байк. Стою минуту, пялюсь на этотжелезный ужас с вывернутыми колесами, разбитым фарами, и меня начинает трясти. Во рту пересыхает, и я пячусь. В панике и в желании сбежать врываюсь в дверь и оказываюсь в кладовке. Вспыхивает свет. Между стеной и стеллажом с коробками — сложенное инвалидное кресло. Ладони потеют. Гул в голове нарастает. Раскуроченный байк и инвалидное кресло складывается в страшную историю, в которой кто-то попал в аварию, а после. — Извините, — слышу за спиной мужской голос, и вскрикиваю. Вжимаюсь в стеллаж, прикрыв рот, и в ужасе смотрю на седовласого мужчину в строгом костюме, который недоуменно вскидывает бровь. — Вы кто? — шепчу я. — Алексей. Водитель. — Мила... — Да мы тут все в курсе, кто вы, — спокойно отвечает он. — Заблудились? — Я чемодан... — моргаю и прижимаю холодную ладонь ко лбу. Молчу несколько секунд и спрашиваю, — а инвалидное кресло... чье? — Я думаю, про чемодан стоит спросить у девочек, — игнорирует мой вопрос. —Вряд ли его оставили в машине. Я видел, как красный чемодан заносили в дом. Красный же? Медленно киваю. — Найдете дорогу обратно? — равнодушно спрашивает Алексей. Я не осмелюсь насиловать этого строгого дядечку вопросами. Да и вряд ли он мне ответит, судя по его холодному и отстраненному взгляду. Обхожу его стороной, а он с тихим щелчком закрывает дверь, а затем разворачивается ко мне. С отрешенным ожиданием улыбается, и я молча ретируюсь. И в двери сталкиваюсь с бледной, разъяренной и заплаканной Дианой, которая в руках держит