вида. Лишь поджимаю пальцы в узких неудобных туфлях. — Ну, — усмехается с наглым прищуром глаз, — что у тебя нового, Мила? Отставляю кружку, я подпираю лицо кулаками и улыбаюсь: — Я замуж вышла. Глава 2. Вновь очарован. — А кольцо? — Адам указывает взглядом на мои руки и вновь всматривается в глаза. — где кольцо? Ненавижу. У него все тот же пристальный, прямой взгляд. В прошлом я завороженно смотрела в его карие очи, млела, растекалась лужицей и глупо улыбалась, а сейчас так нельзя. — Ты тоже кольцо не носил. — 0, — откидывается назад и постукивает пальцами по столешнице, — тревожный звоночек. — Ты это по личному опыту вещаешь такие истины? — Конечно. — Так ты тогда развелся? Я напрягаю икры, чтобы справиться с волнением. Это вопрос меня преследовал все эти годы. Лгал ли он о разводе? В глазах Адама пробегает темная тень, и он медлит с ответом. — Да ты издеваешься, — не могу сдержать в себе короткий и разочарованный смешок. — Вот же... Обалдеть. — Развелся, Мила, но не сразу, — наконец отвечает он. — Год назад. Во рту становится горько, а в легких застряли металлические шарики разочарования. — Ты ведь ушла тогда, — взгляда не отводит. — Не стала меня слушать, разбила сердце. — Год назад? — вскидываю бровь и возмущенно повторяю. — Год назад? То есть и тогда ты мне лгал? — Нет. У меня были свои соображения остановить бракоразводный процесс, и одна из причин — ты. — Какая прелесть, — делаю глоток кофе, замираю и медленно выдыхаю через нос. — Хочешь выплеснуть кофе мне в лицо? — Да. И он уже остыл. Ожогов не будет. И очень жаль. — Я скучал по тебе. На мгновение сердце замирает от его проникновенного шепота и легкой улыбки, однако я в следующую секунду понимаю: он лишь провоцирует меня. Я отставляю кружку и вздыхаю. Я тогда сделала правильный выбор. И это меня почему-то очень печалит. Я бы хотела услышать, что Адам все-таки развелся, как и обещал, но он „лживая сволочь„. — Терять любимую женщину мужчине тяжело, — его голос понижается до глубокой вибрации, — и больно. — Ты сейчас про жену? — Про тебя. Вопреки здравому смыслу и моей обиде ноги тяжелеют, и внизу живота теплеет. — Прекрати, — морщу нос, чтобы скрыть свою слабость перед Адамом. — Как всегда красиво стелишь, но жестко спать. И делаю ставку на то, что это не ты развелся, а жена тебя кинула, потому что ей осточертело терпеть твоих сладких девочек. Я ее не осуждаю за то, что она так долго тянула, но женщины всегда тянут до последнего в надежде, что муж все осознает и изменится. — Еще варианты? — вопросительно приподнимает бровь. — Ну, — тоже откидываюсь назад и копирую расслабленную позу Адама, — ты все еще женат. И у тебя есть дети. — А у тебя? — Что у меня? — Дети есть? — резко поддается в мою сторону и шепчет. — Может, сын или дочь „лет„ четырех? — Наш головокружительный роман обошелся без залета, — обнажаю зубы в оскале. Это была еще одна причина глупых девичьих мук. В самый острый момент моих истерик я страдала, что не унесла с собой частичку Адама. Я проливала слезы и фантазировала, каким мог быть наш малыш. У него бы были обязательно глаза Адама и мой носик. — А мы ведь не предохранялись. — Пронесло, — жестко отвечаю я. Цепко и внимательно вглядывается в глаза, недовольно цыкает и, развалившись на стуле, резюмирует: — Жаль. — Ты серьезно? — Да. Я бы хотел от тебя ребенка, — будничным тоном отвечает он. — И как бы я с ним... — у меня от негодования перехватывает дыхание. — Да я на стипендию жила, Адам. Я в дырявых кроссовках на пары ходила. — Ты бы справилась, — пожимает плечами. — А потом бы ты появился такой красивый и крутой папаша? — Да, — безапелляционно заявляет он и продолжает тихим стальным голосом. — И не было бы у тебя дырявых кроссовок, если бы ты тогда осталась и выслушала меня. — Тогда бы у меня душа была дырявой. Прости, Адам, но быть любовницей и содержанкой — не мое, — встаю и ножки стула скрипят о плитку на полу.