Это меня разозлило: – Твоя цель выкупить женщин из гарема Била – так себе, если честно. Хотя, справедливости ради, у меня и такой нет. А ты хотя бы ставишь общественное выше личного, что уже похвально. – Ну, моя цель – это как бы два в одном. Я же говорил, что рассчитываю на небольшую ответную благодарность. А женщины там красивые, должно быть… Я перебила Славика и неизвестно зачем ляпнула: – Иногда мне кажется, что я вообще бессмысленно прожигаю жизнь. Приятель сразу же осекся: – Ладно. Понял. У нас сеанс психотерапии. Я что? Я же только за! От Учителя поднабрался знаний. Ложись. – Куда? – Ну вот на кровать хотя бы. И рассказывай, о чем ты мечтаешь. Я плюхнулась на кровать и сложила руки, аки Ленин. – Мечтаю жить в мире, где добро побеждает зло, а преступники всегда бывают наказаны. И чтобы все были счастливы. А еще я хочу любить и быть любимой. Банальное такое желание, но из песни слов не выкинешь. – Ну вот, видишь, сколько у тебя целей! – оживился Славик, перекинув ногу за ногу, как Шерон Стоун в «Основном инстинкте». – Да. Целей много. Только мои цели очень друг другу противоречат. Потому что если я выберу личную цель, то предам общественную. – Что-то я не очень понял… – Ладно! – я махнула рукой, потому что иначе придется долго объяснять Славику, что связаться с Дубровским – значит пойти против добра и справедливости. Правды ради, Дубровский мне такого и не предлагал. Ну, в смысле, связаться с ним. И вообще, всячески уклонялся от разговоров о будущем. Я тяжело вздохнула: – В общем, сконцентрируемся пока на общественных целях. Нам нужно восстановить справедливость и узнать, что случилось с Мишей. И наказать наших похитителей, кто бы они ни были. А то взяли моду – людей воровать. Славик понял мой порыв по-своему: – Лучшее наказание для них – это увести сокровища из-под носа. – Ты про какие сокровища? Те, что Миний мамуле наобещал? Или те, что ищут наши придурки? – Да хоть какие. Я гляжу, у нас в мире сокровищ – как грязи. А я на все согласен. Миша мог бы по большой любви шепнуть тебе, где он собирался их в Греции искать. Ладно, сами с усами. – Оно бы неплохо, но ты себе представляешь масштаб трагедии? Это тебе не лопаткой в песочнице покопаться. Для таких великих дел нужна амуниция, снаряжение, специально обученные люди, в конце концов. Да и не верю я в существование сокровищ, хоть ты меня режь! За этими невеселыми разговорами мы и приступили к исследованию карты. Гречанка до этого успела немного приоткрыть перед Славиком завесу тайны и простодушно назвала регион, где мы сейчас находились. Точнее, она сообщила, что живет неподалеку, а Славик уже сам сложил дважды два. Это сузило нам радиус поиска. Потому что я справедливо полагала, что они ищут что-то неподалеку от нашего места проживания. – Мне пришлось сказать, что я буду писать ей пламенные письма, и для этого я хочу получить ее адрес. – Похоже, она не в курсе, что нас держат тут в заложниках. – Не-а. Я, конечно, мог бы попросить ее позвонить в полицию, но пока у нас нет тесного контакта, я не уверен… – И правильно, не спеши! Вдруг она доложит нашим. А что она еще говорила? – Сказала, что работает тут уже месяц. Хозяева хорошие, вилла эта окутана тайной, потому что находится вдалеке от поселка. Раньше принадлежала какому-то богачу, но почти всегда пустовала. Но полгода назад ее вроде кто-то купил. Еще она сказала, что в поселке ей все завидуют, потому что она нашла работу. Елена думает, что мы какие-то родственники мелкого. Я не стал спорить. Мы продолжили исследовать соседние регионы. – Вот, гляди сюда, – тыкнула я пальцем в похожие очертания и сверилась с бумажкой. Славик тоже сунул в нее свой нос и навел глазной прицел пальцами. – Нет, тут загогулинка не такая. А вот тут, – он обвел пальцем соседний пятиугольник, – как раз очень похоже. Что тут у нас? – Беотия, – зачитала я, и глаза Славика расширились донельзя. – Это же тот регион, про который папа номер три рассказывал! Мамуле! Там гробница. Или как ее там… Сокровищница! Сокровищница еще не знала, что тучи над ней уже сгустились, а Славик уже потирал руки. Мне же эти совпадения совсем не нравились, и я уснула с тяжелым сердцем. Глава 14. За день до похищения… С утра события помчались как скорый поезд. Только под откос. Все постояльцы были притихшие, словно мыши под веником. Этому способствовал приезд папы № 1. Он с утра уже успел заехать в больницу, но состояние Миши, по его словам, не изменилось. Зато пришли результаты анализов. Папа № 1 обвел всех присутствующих суровым взором. – В его крови нашли сильнодействующий препарат. – Наркотики? – ахнула мамуля. – Седативное средство. Среди распространенных последствий приема – мышечные дистонии, аритмичные изменения тонуса разных мышц, психическое и двигательное беспокойство, повышенная тревожность. – У него что, был нервный срыв? Или навязчивый страх? – удивился Славик. – Ну, сейчас у всех навязчивый страх. И многие пьют успокоительное. Разве нет? – заступился за Мишу папа № 3. – Молодежь, – презрительно фыркнула бабушка Сирануш. – Мы и закон о трезвости пережили, и перестройку. И то седативное не пили. А тут какой-то паршивенький вирус – и все лапки кверху. Заболевают через экран телевизора. – Не будем делать скоропалительные выводы, – внесла я разумное предложение. – Может, разнервничался человек, принял разово успокоительное… – робко встряла йогиня. – Допустим. Как он вел себя накануне происшествия? Постояльцы переглянулись и пожали плечами. Вроде никто не замечал за Мишей особенных странностей. Высказаться смогла только я: – Он узнал, что у него в Греции погиб какой-то приятель. Коллега. Мне показалось, что он очень огорчился. И хотел побыть один. – Очевидно, он и принял этот препарат, желая успокоиться, – заметил один из йогов. – Вздор! – отрезала я. – Он не собирался спать, наоборот, хотел поработать. Мы планировали поездку на лошадях. Я еще понимаю, если бы он принял лекарство на ночь. – А что, если ему кто-то подлил или подсыпал это лекарство? – ухватился за свою любимую тему Славик. – Если бы мы еще знали, кто к нему заходил. – Любой мог заглянуть. У нас тут все это запросто, по-дружески, – повела плечом мамуля, стреляя глазками в сторону йога с бородкой. У меня на этот счет сразу же закралась нехорошая мыслишка. Но папа № 1 на всякий случай попросил всех записать свои действия на бумаге. Так выше вероятность вспомнить какие-то незначительные подробности. Однако письменный опрос постояльцев привел к неутешительным выводам. К Мише заходили буквально все. Адамович хотел понюхать, как пахнет у Миши из окна. Бабка в очередной раз потеряла Розочку и разыскивала ее по номерам постояльцев. Йоги искали четвертого для игры в бридж. Даже шейх заглядывал к Мише, потому что тот накануне обещал провести им онлайн-экскурсию по Кижам. Горничная и официант, конечно, тоже заходили: первая убирала в номере, второй приносил чай. Причем два раза. И чайный столик подкатывал к номеру, стучал и уходил. Так было заведено, чтобы не нарушать уединение и не мешать работе. Все знали, что Миша – научный работник, и после обеда любит покопаться в документах. Конечно, их всех тоже предстояло изучить. – Вот и выходит: чай стоял в коридоре. Кто хотел – мог подойти и плеснуть какой-то бурды, – развел руками второй отец, заглядывая через плечо первого в записки сумасшедших, когда все разошлись. – Что же, очень правдоподобная версия. Только вопрос: кому это надо? По вашим словам, парень ни с кем не конфликтовал. До приезда сюда с остальными знаком не был. – Он, кстати, заехал последним, – заметил второй отец, но ему возразила мамуля, которая регистрировала постояльцев: – Зато онлайн-заявку прислал первым. – Все равно мотива вредить ему я пока не вижу, – задумчиво поводил бровями папа № 1, поправляя маску на лице. – Ладно, будем надеяться, ваш Михаил выкарабкается и сам нам все расскажет. А пока попрошу вас оставаться в отеле и не нарушать социальную дистанцию. – Мог бы и предсмертную записку написать, – в досаде крякнул Славик. – В моей смерти прошу винить… Ну и так далее. – Иногда в смерти виновен совсем не тот, на кого указывают факты, – задумчиво пробормотал первый отец. А когда я провожала его до машины, почему-то вспомнил, как мамуля в молодости носила в портмоне записку «это сделал мой муж». – Зачем? – опешила я.