На экране Нолана были открыты еще два окна. Одно крупным планом показывало обширное некротическое поражение на спине и шее мертвеца – еще одно доказательство новых отклонений в джунглях. Он покачал головой. Растущее число измененных видов беспокоило его. Похоже, процесс распространялся все дальше на запад, захватывая все новые территории Конго. «И мой остров – на их пути». В другом окне на мониторе был открыт последний квартальный отчет по доходам и расходам шахты. Де Костер хмуро посмотрел на самую нижнюю строчку. Месторождение было почти полностью выбрано. Еще через квартал или два он начнет терять деньги. Дрейпер прервал его размышления. – Сэр, что от меня требуется? Моим ребятам так до сих пор и не удалось выследить беглецов. Это было еще одной проблемой. Нолан прикрыл глаза, задумчиво поднес к губам сложенные домиком пальцы. Прислушался к грохоту выстрелов, крикам – и принял решение. Открыл глаза. – Пожалуй, мы сможем решить все наши проблемы одним махом. – Он коротко перечислил то, о чем идет речь: – Месторождение уже практически истощено. Беглецы, скорее всего, все еще где-то поблизости. И, насколько я понимаю, большинство свидетелей – или я должен сказать, рабочих – отсиживается на объекте. – Да, сэр. – Тогда будет лучше, если мы немного приберемся в доме. А не исключено, что заодно сможем и избавить мир от этой злокачественной мышиной колонии. Лицо Дрейпера побледнело, когда он начал понимать намерения Нолана. – Подготовьте средство решения проблемы, – добавил Нолан, подтверждая догадку капитана. – То самое, из четырех букв? Нолан кивнул. Оба прекрасно понимали, что при этом имеется в виду. Англоязычная аббревиатура MOAB официально расшифровывалась как «Massive Оrdnance Air Blast» – «тяжелый боеприпас фугасного действия», хотя эта чудовищная авиабомба больше известна как «Mother of All Bombs» – «мать всех бомб». Расчетливый ум Нолана всегда был готов ко всяким непредвиденностям. Пять лет назад ему подвернулась возможность приобрести семь таких бомб, каждая весом в десять тонн, у компании по производству боеприпасов, генеральный директор которой излишне увлекся азартными играми. Американские военные искренне полагали, что бомбы были поставлены их союзникам. Обычно одна штука стоит двести тысяч долларов США. Нолан заплатил втрое больше за каждую из них, да еще сто тысяч, чтобы заставить их бесследно исчезнуть. После этого он спрятал эти чудовищные бомбы в бункерах в стратегических районах своих операций. Чисто в качестве подстраховки. На случай, если ему когда-нибудь понадобится полностью стереть какой-нибудь объект с лица земли. «Как сейчас». МОАБ была спроектирована как разрушитель бункеров, тоннелей и прочих подземных сооружений. По мощности эта бомба эквивалентна небольшому тактическому ядерному заряду с радиусом поражения как минимум в милю от эпицентра. Нолан планировал списать взрыв на несчастный случай в ходе горных работ. Он не сомневался, что любое дальнейшее расследование будет спущено на тормозах теми, кто работал на него в правительстве Демократической Республики Конго. Кроме того, можно было рассчитывать на солидную выплату по страховому полису – гораздо большую сумму, чем он когда-либо надеялся заработать на истощившейся шахте. «В общем, беспроигрышный вариант». Удовлетворенный, Нолан обратился к вопросу, который так и светился у на лице Дрейпера. – Ваши люди, – произнес он. – Сколько времени вам потребуется, чтобы собрать их и организовать эвакуацию? – Сорок минут, – быстро ответил тот, явно предвосхищая этот вопрос и лишний раз доказывая, что на этого человека можно положиться. – Может, мне лучше дать вам немного больше времени, капитан? Чтобы убедиться, что вы с гарантией успеете оттуда убраться? Дрейпер выпрямился, готовый выполнить его приказ. – Да, сэр. Нолан кивнул ему. – Тогда я установлю таймер ровно на полночь. 20 24 апреля, 23:08 по центральноафриканскому времени Провинция Итури, Демократическая Республика Конго Стоя возле задней части вездехода с пистолетом в руке, Грей прикрывал Ковальски. Здоровяк шлепал по колено в воде, с трудом вытаскивая ноги из грязи при каждом шаге. Он уже добрался до последней из четырех шин «Шатуна», открутил колпачок с ее вентиля и стал медленно выпускать воздух. Вскоре после въезда в затопленный район колеса по самые ступицы увязли в болотной жиже. Путешественники застряли. План состоял в том, чтобы частично спустить шины и надеяться, что бо`льшая площадь поверхности протектора обеспечит дополнительное сцепление, чтобы вырваться на свободу[85]. – Ну что, готово? – крикнул Грей, наблюдая за гладью воды и поводя по сторонам фонариком, укрепленным поверх ствола пистолета. Сердце у него колотилось где-то в горле – выбравшись из вездехода, они всерьез рисковали. Ночь была непроглядно черной. Небольшие клочки неба, просвечивающие сквозь кроны деревьев, были плотно затянуты облаками. В воздухе висела густая морось – еще не дождь, но близко. Вокруг зудели москиты. Квакали лягушки. Птицы и обезьяны орали над болотом, негодуя против их вторжения. – Почти, – отозвался Ковальски. – Не выпускай слишком много воздуха, чтобы не село на обод. – Я знаю, что делаю, Пирс! Все-таки мне не впервой грязь месить, – пробурчал себе под нос здоровяк, вновь навинчивая колпачок на вентиль. Наконец он выпрямился и хлопнул по почти шестифутовой шине. – Видал? До сих пор полно воздуха под диском. – Тогда садись за руль. Давай двигать дальше. Ковальски пробрался по грязи к открытой задней дверце, и они оба забрались в вездеход. Бенджи подвинулся, чтобы пропустить здоровяка на водительское сиденье. Фарайи по-прежнему нес вахту справа от него, готовый вести их дальше, к деревне Царя-Леопарда – к следующей вешке маршрута, проложенного преподобным Уильямом Шеппардом. Грей вздохнул. «Это если только выйдет тронуться с места». Они уже почти два часа пробирались по полному бездорожью и, по его оценкам, к настоящему времени покинули провинцию Чопо и оказались в соседней Итури, более отдаленном и более лесистом районе Конго. Их цель – заброшенная деревня бакуба – была уже где-то близко. Ковальски завел двигатель, прогазовал его, а затем принялся раскачивать вездеход взад и вперед, пытаясь вытащить шины из грязи. Вода и грязь фонтаном били вокруг них. Это зрелище спугнуло стаю маленьких обезьян, которая пронеслась по кронам деревьев у них над головами. Несколько из них с громким стуком спрыгнули на крышу вездехода и ускакали прочь. А одна задержалась, чтобы накричать на них через ветровое стекло, яростно сморщив крошечную мордочку и обнажив похожие на иглы зубки. – Allenopithecus nigroviridis, – сказал Бенджи, вытянув шею ей вслед. – Также известна как болотная мартышка Аллена. – Эта показалась вам нормальной? – спросил Грей. Бенджи пожал плечами. – Да вроде да. Фарайи добавил свою собственную оценку: – Да, очень вкусно. Хорошая еда. Ковальски хмыкнул. – Поверю тебе на слово, малыш. Он продолжал раскачивать вездеход, и сам раскачиваясь взад и вперед на сиденье, как будто его дополнительная масса могла что-то изменить. И, возможно, так оно и было. Последний рывок – и машина вырвалась на свободу. Несколько мгновений их швыряло в разные стороны на сиденьях. Затем «Шатун» наконец нашел твердую опору и рванул вперед, размешивая колесами грязь и болотную воду. – Видали? Говна пирога! – с торжеством отметил Ковальски. – Да, пирог, – оживился Фарайи. – Тоже очень вкусно. Ковальски похлопал мальчишку по плечу. – Вот с этим я согласен. А эту жареную мартышку лопай сам. Фарайи серьезно кивнул. – Спасибо. – Не сбавляй скорость, – предупредил Грей. – Сохраняй устойчивый темп. Не хватало еще опять увязнуть.