Буря бушевала сверху, но Мардук не искал укрытия. Он принимал холодный дождь, убрав капюшон, подставив голову каплям, что умывали его лицо. Победа. Он получил то, что хотел. Наследники были мишенью, но он нашел кое-что ценнее. Будущее теперь казалось ясным. Была надежда на его выживание. Он улыбнулся, закрыл глаза и открыл рот для дождя. Он мог плакать от радости. Мир менялся, и он будет с неба, на своем драконе Тики, смотреть на то, как мир склоняется его воле. Качка корабля прервала его мысли. Молния пронзила сумерки на горизонте. — Думаете, ее можно держать в клетке с хищником? — Как ты стал таким тихим, брат Даган? Даган пожал плечами, сунув ладони в длинные рукава лиловой мантии. — Это одна из семи ступеней Братства, да, отец? — Да, и ты оттачивал искусство, чтобы подглядывать. Я бы советовал отточить искусство молчания, — сказал Мардук. Даган залепетал ответ. Мардук потер виски и вздохнул. — Рассказывай про девчонку, Даган, — пробормотал он, терпение кончалось. — Да. Я просто не доверяю ему. Он почти дикий, неуправляемый, вредный. Ему не стоит быть с ней в одной комнате, как и в клетке. Я изначально был против клетки. Разве она не ценнее обычного мага? Если он ее тронет, я сам убью его. Мардук рассмеялся и вскинул брови. — Даган, ты лет на двадцать старше всех монахов на корабле, но говоришь об убийстве. Это не твое призвание. — Да, отец. Но умений и ловкости у меня больше на полвека тренировок. Мардук кивнул, глядя на Дагана в новом свете. Он не сомневался в услышанном, но слова все равно удивляли его. Дагану повезло попасть на задание, он гордился, что указал Мардуку правильное направление. И теперь он решил защищать их узницу. Это было интересно. Мардук повернулся к брату Дагану. — Хорошо. Раздели их. Запри ее в кладовой. Мардук повернулся, глаза старика были светлыми и испуганными. — Хорошо. Запри ее в моей кабине. Я все равно не сплю. — Как пожелаете, отец, — сказал он, кланяясь и пятясь, опустив взгляд, длинные белые волосы тянулись следом. — Я прослежу и проверю, чтобы за ней присмотрели. — Не перегибай, — сказал Мардук и зловеще улыбнулся. — Держи свои морщинистые пальцы подальше от нее. Даган замер, покраснел, напоминая теперь яблоко, но его губы остались сжатыми. Он ушел, Мардук призвал духовные руны. Сильные духи были заряжены, баланс энергии передавался от его тела сферам. Они появились над его ладонью, взмыли в воздух и оказались над его головой. Ему нужна была бодрость, которую давала магия. Глубоко вдохнув, он поглотил силу, что они источали, втянул ее в легкие и вены. Это был постоянный маятник. Он давал силу, и они возвращали ее, когда их вызывали. Теперь у него была руна хищника, и это пригодится. Он сжал рукоять кинжала в кулаке, облизнул губы, глядя на просторный горизонт впереди. Волны поднимались стенами и обрушивались, посылая брызги к его кораблю. Пора было закончить то, что он начал, прибыв в это царство. Пора пробудить зверя. 3 «Что случилось?». Эти слова все кружились в голове Амалии, пока она тихо плакала. Она горевала по родителям, по свободе… по тому, кого полюбила. Несмотря на его предательство, она скучала. Боль сдавила ее грудь и не отпускала. Рыча, она вытерла слезы и ударила по прутьям клетки. «Не глупи», — говорила она себе. Она не была девочкой. Слезы для детей. Она была воином. Волком. Она уже не будет слабой. Она уже никогда не будет той девочкой, что убегала от боя. Она резко вдохнула и повернулась к свету, когда дверь открылась. Они с Киланом переглянулись, один из монахов спускался по лестнице с факелом в кулаке. Он без слов подошел к клетке и отпер ее. Амалия застыла, хмурясь. — Я могу идти? Он покачал головой. — Нет. Ты можешь поспать в главной каюте. Идем. Она сглотнула, в горле пересохло, но вдруг ей перестало хотеться покинуть нового спутника. Она взглянула на него, его глаза очаровывали. В прошлый раз она чуть не утонула в них. — Он тоже идет? — Нет, идем, пожалуйста, — сказал монах. Амалию поразила его вежливость. Она выбралась по мокрому полу из клетки. Она охнула, когда Килан рванул к монаху, готовый побить его. Монах шагнул в сторону, выпалил два слова, и воздух ударил по груди Килана. Удар был таким быстрым, что она моргнуть не успела. Он напоминал два призрачных кулака, что ударили из воздуха по Килану. Килан выдохнул, потрясенный, как Амалия, и отлетел с грохотом в дальнюю часть клетки. Монах захлопнул дверь и запер. Он вытащил два золотых диска размером с монету. Амалия смотрела, как он бросил один Килану. Она охнула, а диск полетел по воздуху, увеличился в три раза и обвил шею Килана как ошейник. Он бросил один ей, и она не успела помешать, ошейник сковал ее шею. — Давно нужно было так сделать. Мы не допустим непослушания, — сказал он. — Никакого преобразования и использования ее магии. Эти слова не должны были пугать ее, она знала магию хуже, чем умения воина. Но она ощущала себя уязвимой. Амалия сглотнула, ощупала ошейник, пытаясь его снять. — Сюда, — спокойно сказал он, словно не случилось ничего необычного. Амалии хотелось в клетку к Килану. Она не могла объяснить это, но все тело тянуло к нему незримой силой. Она хотела бы знать больше о магии, о пророчествах и историях, которые, по словам Килана, были правдой. Монах взял ее за руку, больше не ожидая послушания. Ее повели по лестнице на другой этаж, снаружи стояли три монаха и смотрели на них темными глазами. Они были в одинаковых бордовых мантиях и черных кожаных сапогах, но у одного из них были голубые глаза, это напомнило ей о жителе Скал. Они были бледными, почти белыми. Мужчина был почти слеп. Жаль, его глаза были добрыми, а остальные смотрели на нее с подозрением. Она прошла его, он в тишине следил за ней. Ее отвели в комнату в конце коридора. На ногах все еще были оковы, она прошла внутрь и посмотрела на большую кровать и прочую мебель. Она вскинула бровь, но монах уже закрыл и запер дверь. Она дернула ручку, проверяя, закрыто ли. Но как бы она отсюда сбежала? Они были посреди моря, никто не услышал бы ее крик, ее зов. Ни русалка, ни существо глубин не помогут ей найти путь к суше, если она окажется среди волн. Она умрет за минуты. Вздохнув, она решила порадоваться временным удобствам. Тут было теплее. Она не знала, сколько дней провела у Братства, сколько дней назад ее предал любимый. Она тихо обыскивала комнату, но оружия не нашла. Тут были свитки, книги на полках и на столе. Она растерянно смотрела на карты на стенах с отметками и булавками. Ничто тут ее не отвлечет, и она села на кровать и дотронулась до мягкого одеяла. Волны покачивали корабль, она забралась в постель и смотрела на деревянный потолок. Сердце болело, но разум и тело просили отдыха.