Кафе было в мягко-синих тонах с простой белой деревянной мебелью и желтыми лампами-звёздами под голубым потолком. Цветные витражи пропускали мягкий свет. Лишь вспомнив, что помещение подвальное, Вика поняла, что свет был ненастоящим. Маша улыбнулась, приглашая сесть. — Будешь чай? Рецепты твоей мамы. Посмотри чайную карту. — Я кофе, — и добавила, чтоб не допускать неловкой паузы: — «Алеф-практика»? Иврит, конечно, язык близкий к Богу, но мы всё же в России? — Каббала в моде. — Ага, и вы чтоб оставаться в вечном тренде решили учесть в интерьере великое множество стилей? — Скучала по твоим комментариям, — тепло сказала Мария. — Это Пётр фантазировал. Он маркетолог. — Твой новый? — Уже полтора года вместе. Он взял на себя поиск помещения и ремонт. Придумывал фишечки, чтоб создать располагающую атмосферу для трансформаций. — С атмосферой получилось, — согласилась Вика, подумав. — Насчёт трансформаций — не знаю. — Лектории у нас белые и светлые. Они этажом выше. Хочешь покажу? — Нет. Лучше кофе. — Точно, забыла. Сейчас. И Новикова скрылась на пару минут за распашными дверями. — Пойдешь к нам преподавателем? — спросила она, подавая кофе. — Будет очень кстати. — Нет. Смущает меня ваша затея с массовым обучением. — А ты приходи на лекцию, сама увидишь — это работает. — Не вижу я, Маш, — призналась Виктория, после паузы. — Ничего не вижу: ни планы бытия, ни ангелов, ни божественную энергию. Как отрезало. Ничего не вижу и не чувствую. — Не знала, что так бывает, — ахнула Маша. — Это уже не важно. — А что важно? — Что больше не болит. В проходе показалась Анастасия Георгиевна. Вика замерла с неестественно прямой спиной. Легкие сжались. Она лишь выбросила руку, жестом показывая: не подходи. Её мама молча развернулась и скрылась в темноте. — Зачем ты так с ней? Хотя бы поговорила. — Потому что здесь ещё болит. Ладно, пройду я… — Может вам всё же поговорить, чтоб боль отпустила и её и тебя? Вика бросила злой взгляд на Новикову. — Моя подруга Маша сделала бы вид, что на моей стороне. — Моя подруга Вика пришла бы на мою свадьбу, — парировала Мария. — Я не знала, извини, — холодно ответила Пятницкая. — Ты думала только о себе и наплевал на весь мир. — Я думала о Викторе. Я хотела найти его хотя бы на четвертом плане бытия. — Ты и без того его там искала. — Думала недостаточно ищу. — И что? — совладав с собой, спокойно спросила Маша. — И его не нашла и дар потеряла. — Как потеряла? — А как тут не потерять, если в это мироустройство я больше не верю. Ну, нет его на четвертом плане бытия! — повысила голос Вика. — А на пятом? — Не говори ерунды, он же не вознесеный мастер, не святой, не… — Так пробовала там искать? — перебила Новикова. — Нет. Пробовала с его душой поговорить. — И что? — Ничего? Она не вышла со мной на связь. — Хочешь, я попробую? — Попробуй. — А ты попробуешь прийти на наши лекции? — Баш на баш, — в Пятницкой вмиг проснулись все воспоминания о банковской жизни. — Я схожу на пятый план без всяких условий. — Сходи. И я пойду. Много всего. Нужно переварить. Пятницкая ушла, так и не пригубив кофе. Она двигалась от Тверского бульвара в сторону Арбата, надеясь, что свежий воздух приведет её в чувства, а после метро доставит в привычный мир. Она закроет дверь на замок и не выйдет из квартиры ещё пару лет. Чертов мир боли нанес очередной удар. Ей не было стыдно, что она не вкусила салатов на свадьбе подруги, ей было больно, что Маша, у которой всё складывалось хорошо, не приняла ее попыток выбраться из депрессии. Виктория давно бы убила себя, если бы любимый был по ту сторону жизни. В данных обстоятельствах казалось бессмысленным менять один одинокий ад на другой. Про ненависть к той, что породила её, Пятницкая и думать не хотела. Лишь позволяла внутри себя существовать противоестественной конструкции из злобы и протеста. Завибрировал телефон. Пятницкая машинально взглянула на экран — привычка быстро вернулась. Смолин прислал очередное фото. Через стакан с белым вином вырисовывались снежные горы. «Вид из моего окна. Решайся!» И она решилась, отбрасывая прочь все мысли, как раньше, превращаясь в человека действия: посмотреть время рейса и аэропорт, забрать из дома паспорт, вещи, быть вовремя. У неё не было времени нервничать, а вот Смолина она заставила это делать, войдя в самолет последней и садясь в кресло под звуки из селектора: «Двери в положение ARM». — Ты в джинсах, — с видимым спокойствием выдал он. — Ну, купишь мне ещё пару платьев, если тебе надо, — непринужденно улыбнулась Вика. — Дерзкая. — Было у кого учиться, — хмыкнула она, а после добавила. — Колись: нервничал же и подсчитывал убытки? Билет в бизнес, зарегистрировал меня заранее. — Верил и надеялся, что мне зачтётся. — Так уже зачлось. Я лечу с тобой. — Как же я по тебе скучал. — А я по виски. Когда начнут разносить? Давай кнопочку нажмём, вызовем стюардессу. — Вика! Ты же говорила, что только вино?! — Не мешай мне расслабляться, тебе же лучше. — Кого ты обманываешь? У тебя две стадии: трезвая и блюющая. — Началось, — улыбнулась Вика, подходящей стюардессе.