— Ладно-ладно, но тебе нужно немного успокоиться, чтобы мы могли оценить все подробности. Ты выглядишь даже хуже, чем на свадьбе, когда рассказывала паре сотен гостей о том, как встретилась с невестой… которая была тебе совершенно не знакома. Фишер налил нам по стакану красного вина и выпрямился с ручкой на изготовку. Теперь он выглядел настоящим юристом. — Итак, начнем. Когда Эвелин дала тебе этот дневник? — Года полтора назад, на мой день рождения. Помню, я еще удивилась этому подарку, так как не думала, что она знает про мой день рождения. Я нахмурилась, пытаясь вспомнить детали. — Ты тогда прислал мне цветы. Эвелин увидела их и спросила, что мы празднуем. Вот я и сказала ей про день рождения. Тогда она пошла к себе в комнату и вернулась оттуда с дневником. Он не был упакован и не выглядел как подарок. — Есть ли в дневнике какое-то указание на время — по телепрограммам или чему-то в этом роде? Я покачала головой: — За эти несколько дней я прочла его от корки до корки десяток раз и не нашла ничего подобного. — Ясно. Фишер написал у себя в блокноте «восемнадцать месяцев» и подчеркнул это двумя жирными чертами. — А когда Хадсон развелся со своей женой? — Он сказал, что Чарли было около двух. Значит, четыре года назад. — Стало быть, дневник мог быть написан в промежутке между полутора годами и доброй сотней лет назад? — Видимо, так, — пожала я плечами. — Но страницы ничуть не пожелтели, а это значит, что он не может быть слишком старым. — Ладно, перейдем тогда к именам. Женщину из дневника зовут Александрия. Ты точно знаешь, что так зовут и бывшую жену Хадсона? Я кивнула. — Хадсон обычно называл ее Лекси, но тем вечером Чарли упомянула ее полное имя… Да, ее зовут Александрия, и она, между прочим, вела дневник: Хадсон обронил это как-то в разговоре. — Хорошо. Итак, одно имя совпало. А что насчет Хадсона? В дневнике встречается его имя? Я покачала головой: — Александрия называет его только Х. Но это, как ты понимаешь, вполне может относиться к нему. А парень, с которым у нее роман, — лучший друг ее мужа. Она тоже называет его в дневнике по первым буквам — Дж. Так вот, лучшего друга Хадсона зовут Джек. Фишер сделал еще пару заметок. — В стране тысячи мужчин по имени Джек. Да и Александрия — достаточно распространенное имя. Так что все очень условно. — Это так. Но она записала имя своей дочери в день, когда та появилась на свет. Лейкен Шарлотта. Брови у Фишера сошлись на переносице. — А ребенка Хадсона определенно зовут Лейкен Шарлотта? Я кивнула. — Да, не самое распространенное сочетание. Я еще ни разу не встречал человека по имени Лейкен, но в Нью-Йорке как-никак живет восемь миллионов человек. — Согласно Бюро переписи населения, в Соединенных Штатах тысяча шестьсот шестьдесят два человека по имени Лейкен… которым нет еще тринадцати. — Ясно. Как бы то ни было, это больше шестнадцати сотен. — Но когда я ввела первое и последнее имя — Лейкен Ротшильд — мне выдали ответ, согласно которому такая персона всего одна. — Ладно, что-нибудь еще? — Александрия вышла замуж в Нью-Йоркской публичной библиотеке. Там же поженились Хадсон и Лекси. — Да, это может быть бо́льшим, чем просто совпадение. — Александрия и Хадсон жили в Верхнем Вест-Сайде, совсем как Хадсон и Лекси. Фишер устало выдохнул. — Да, как ни крути, все сходится. Но я как-то читал про близнецов, которых разлучили сразу после рождения. Обоих приемные родители назвали именем Джеймс, а те, когда выросли, стали копами и женились на женщинах с одним и тем же именем. Еще у них были детишки с одинаковыми именами… Причем обнаружили они это гораздо позднее, когда наконец встретились. Так что в жизни хватает странностей. — Пожалуй, — вздохнула я. — Вот только что мне делать? Сказать ему: «Слушай, существует вероятность того, что твоя дочь — вовсе не твоя. И да — отцом ее может быть твой лучший друг Джек, который в свое время трахался с твоей женой»? Фишер со вздохом покачал головой и осушил свой стакан. — Да уж… С другой стороны, иного выхода у тебя нет. — Я могла бы сжечь этот дневник и сделать вид, что никогда не видела его. — И что потом? Так и не признаться парню, что его дочь может быть вовсе не его дочерью? Я же знаю тебя, Стелла. Этот секрет будет мучить тебя до конца жизни. — Уж лучше так, чем разбить ему сердце. — Но ты даже не в состоянии вести нормальный образ жизни. Ты не разговаривала с Хадсоном с того самого момента, как заподозрила правду. И, чтобы сохранить все в тайне, тебе придется расстаться с ним. Фишер нахмурился. — Но если это правда… Только вдумайся, сколько жизней разрушит этот дневник. Если бы не он, ты могла бы ничего не узнать об измене Эйдена. А теперь еще такой неожиданный поворот. — Он покачал головой. — И все же ты должна рассказать обо всем Хадсону. Он имеет право знать. Я сглотнула, пытаясь справиться с комком в горле. — Ты прав. Разговор выдался трудным, и мы сами не заметили, как опустошили обе бутылки. Я пыталась усыпить свой мозг в надежде на то, что смогу хоть немного забыться, но в итоге погрузилась в беспросветную печаль. — Я не хочу потерять его, Фишер, — сказала я сквозь слезы. — Я безумно скучаю по нему, а ведь не виделись мы всего несколько дней. Фишер погладил меня по голове. — Я видел, как Хадсон смотрит на тебя. Он тоже от тебя без ума. Ты не потеряешь его, но поговорить вам все-таки надо. Дальше откладывать нельзя. — Знаю, знаю, — вздохнула я. — Просто все эти дни я была как в оцепенении. Около десяти я проводила Фишера до дверей. — Завтра утром я принесу нам завтрак, — сказал он, — а потом обсудим, как сказать обо всем Хадсону. — Ладно, — вздохнула я. — До завтра. Закрыв за ним дверь, я помыла стаканы и выбросила в мусорное ведро бутылки. Я уже собиралась выключить свет, когда заметила, что Фишер забыл на столе ключи от моей квартиры. Но бежать за ним не имело смысла, и я решила, что сейчас самое время прогуляться в душ. В ванной я включила горячую воду и разделась. Но не успела встать под душ, как кто-то позвонил в дверь. Я вздохнула. Фишер все-таки заметил, что ушел без ключа. Завернувшись в полотенце, я зашагала к двери. Видимо, алкоголь совсем затуманил мой мозг, потому что мне и в голову не пришло заглянуть первым делом в глазок. Не сомневаясь, что на пороге Фишер, я смело распахнула дверь. — Знаю, знаю, ты забыл свой… Я замерла, обнаружив перед собой совсем другого мужчину. Брови у Хадсона сошлись к переносице. — Поджидаешь кого-то еще? * * * — Я… э-э-э… Фишер забыл свой ключ, вот я и подумала, что это он. Возникла долгая пауза. Я была в таком смятении, что не знала, как мне поступить и что сказать. Да что там, я мучилась этой проблемой уже целую неделю.