— С помощью денег справится любой дурак, но это будет лишь купленная преданность. Если кто-то предложит больше, твоя госпожа просто откажется от меня — и все. Я останусь с носом и прогневаю господина. Рианос возмутился. — «Сотня» всегда выполняет договоренности! С каждым нанимателем заключается контракт, который заверяют в ратуше у наместника. Такой договор — залог того, что услуга будет оказана. Мы дорожим своей репутацией. — Мне всегда казалось, что наемники — до крайности непорядочные сволочи, — рассмеялся Джерт. — И сегодня я внезапно узнаю, что, оказывается, существуют исключения. Ты, Рианос, перевернул мое представление о мире! За это надо выпить. — Энниец сделал несколько глотков и судорожно втянул воздух носом. — Ну и крепкую же дрянь делают в этом Хайлигланде! Лекарь спрятал улыбку в уголках губ. — Да я сам был удивлен, когда пришел в «Сотню». Других таких кондотьеров ты Гивое не найдешь. — Это я уже понял, — кивнул Джерт. — Слушай, земляк, а как твой командир относится к побрякушкам? Ну, перстни и серьги там всякие, камушки… Рианос смерил собеседника долгим взглядом. — Это тебе еще зачем? — спросил он. — Думается мне, что раз вы, ребята, работаете по найму, то есть по сути — продаетесь, значит и взятки брать должны, верно? Да знаю, я, что прав, не смотри на меня с укоризной. Я не первый день в деле. Что если твоему командиру подогнать какую-нибудь драгоценность? Она все-таки женщина, должна такие штуки любить. Что скажешь? — Артанна не любит украшений. Носит только один невзрачный браслет — говорит, память о семье. Лучше подари хороший эннийский ятаган вроде того, что у тебя на поясе. Такую взятку она может оценить. Джерт на миг замер, обдумывая предложение, и, кивнув своим мыслям, сделал щедрый глоток настойки. — Она мне уже нравится, эта ваша Артанна, — улыбнулся он, вытирая подбородок. — Как нам с ней встретиться? — Напиши письмо, — ответил Рианос и показал на узкий переулок. — Нам туда. Дойдем до торговых рядов, там должны быть люди из «Сотни». Они обо мне позаботятся. — Не люблю возиться с бумагами. Проще один раз встретиться, чем гонять посыльных. Могу я просто прийти в ваше поместье и попросить о встрече? — Тебя могут развернуть обратно прямо с порога. В «Сотне» подозрительно относятся к чужакам, — рассуждал Рианос, пока они приближались к переулку. — Но ведь я буду чужаком с деньгами. — И все равно лучше начать с письма. Энниец тяжело вздохнул: — Ну почему с женщинами всегда так сложно? Возле начала третьей пристани они свернули в переулок. Здесь все еще не было уличного освещения, и узкий, в два шага, проход, заваленный досками и мусором, пришлось преодолевать гуськом. Где-то вдалеке были слышны громкие разговоры — то кутили портовые рабочие. Джерт пропустил лекаря вперед, продолжая придерживать его одной рукой за плечо. Рианос все еще был слаб, и то и дело прикладывал ладонь к раненому затылку. Шагал он медленно и осторожно, стараясь переступать через разбросанные по земле щепки. Кто-то перебросил несколько досок через глубокую лужу, и в ней отражался кусок неба. — Хороший ты человек, Рианос, — задумчиво проговорил Джерт и натянул на голову капюшон. Лекарь обернулся: — Что ты сказал? Джерт не ответил. Когда длинное лезвие кинжала легко прошло сквозь ткань грязной туники и вонзилось в грудь Рианоса, тот лишь слабо охнул. Не успел закричать, позвать на помощь, даже моргнуть. Удар получился чистым и пришелся точно в сердце. В горле Рианоса что-то булькнуло, и лекарь медленно осел. В глазах застыло недоумение. Бутылка с настойкой плюхнулась в лужу. — Я сказал, что побег раба карается смертью, и каждый гражданин Эннии вправе исполнить наказание, ибо таков приказ Магистрата, — свистящим шепотом произнес Джерт. — И ты это знал, раб. Ты знал, на что шел. Он вернул кинжал в ножны, бережно подхватил лекаря под мышки и оттащил обратно к пристани. Нужные сведения он получил, от лишних глаз и ушей избавился. Разумеется, можно было провернуть все это дело гораздо проще. Не нанимать головорезов, в самому найти лекаря и поговорить с ним, узнать все необходимое… и засветиться. Был бы не тот эффект. Теперь оставалось сделать лишь несколько последних штрихов, и запланированная на эту ночь работа будет выполнена. Для начала. Глава 3 Вор приходит только для того, чтобы украсть, убить и погубить. Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком. Евангелие от Иоанна, 10:10 Миссолен — Здравствуй, Ренар. Обмен рукопожатиями, сдержанные объятия, благословение знаменем Хранителя. Игра на публику. Сплошь этикет — и ни толики теплоты. С тех пор, как Ренар Деватон стал воспитанником Ордена, последний намек на дружбу испарился окончательно. «Ты меня так и не простил». — Что привело тебя в Эклузум, Демос? — не следовало обладать сверхъестественным чутьем, дабы понять, что Ренар появлению брата не обрадовался. — Ты пропустил церемонию моего назначения на пост советника и перестал писать матери. Семья беспокоится. — Извини, — холодно ответил Ренар. — Был поглощен службой. Прими мои поздравления. «Ложь — великий грех, дражайший братец. Тебе ли не знать? Готов поклясться, это мне в отместку за то, что я пропустил твое посвящение в рыцари Ордена». Демос снизу-вверх посмотрел на Ренара и ощутил короткий, но болезненный укол вины. «Один в один я в молодости. Горделивая осанка, надменно поднятый подбородок, горящие глаза… Но ты, увы, характером пошел в мать». — Как служба? — Повысили. Теперь рыцарь-капитан. — Поздравляю, — он искренне порадовался за брата. — Уверен, ты это заслужил. — Как и ты — свой пост. Разговор не клеился. Демос чувствовал себя неуютно. Неприступные стены Эклузума давили со всех сторон, жара выматывала. Доносившиеся из десятка Святилищ молитвы мешали сосредоточиться. Не хватало Ихраза и Лахель — тех, кто не следовал Пути, за стены города-святыни не пускали, и Демосу пришлось отправиться в Эклузум в одиночестве. Без своих эннийцев, на глазах у сотни церковников, он чувствовал себя беззащитным. Сам по себе Эклузум его не пугал. Куда большую боль причинял вид младшего брата, обрекшего свою жизнь на служение сомнительным идеалам. Но переубеждать было поздно — принеся череду обетов, Ренар сделал все возможное, чтобы более не возвращаться к мирской жизни. «А я не успел этому помешать. Не смог заставить отца передумать, когда он решил отдать тебя в Орден. Проводи я с тобой больше времени, быть может, ты бы и закончил служение церкви сразу по окончании послушничества. Я слишком много пекся о положении Дома в обществе, но забыл о людях, которые и были этим Домом. Твоя судьба — моих рук дело, брат. Мой величайший провал». — Здесь душно, — сказал Ренар. — Пойдем в сад. «Ну, он хотя бы не сразу выставил меня за порог. Уже победа». Брат повел Демоса по узким улицам. Чем дальше они шли, тем тише становилось пение. Именно здесь, после вереницы храмов и часовен, начинался настоящий Эклузум. Все пространство занимали административные здания, дома наставников и послушников, казармы, трапезные, кузницы, склады и хранилища. Были здесь и сады, огороды, клумбы с лекарственными травами. Особняком стояло строгое здание Коллегии дознавателей, подвалы которого, как утверждали слухи, уходили на несколько этажей вниз и были оснащены механизмами, способными вытянуть из человека самые темные тайны. «Настоящее государство в государстве. Страна церковников. И она столь плотно срослась с империей, что подчинила своему влиянию всю нашу жизнь. Великий наставник, неизменно заседающий в Малом совете. Божьи заповеди, ставшие имперскими законами. Стены Эклузума, способные выдержать длительную осаду. Коллегия, угрожающая кострами даже аристократии. Целая армия рыцарей и братьев-протекторов, обширные владения во всех уголках земель Криасморского договора, независимый банк… Не хватает только монет собственной чеканки с профилем его святейшества. Когда, в какой момент, мы позволили всему этому случиться? Что упустили наши предшественники?» Они с Ренаром дошли до маленького сада, разбитого на задворках лазарета. Здесь не было посыпанных мраморной крошкой аллей и украшенных скульптурами фонтанов — лишь вытоптанные сотнями ног дорожки, ровные ряды фруктовых деревьев и грядки с целебными травами. — Я тебя знаю. Ты бы не пришел просто так, Демос, — убедившись, что вокруг не было ни души, начал брат. — Что тебе от меня понадобилось? — В самом деле, я здесь не ради исповеди. Мне нужна помощь. — Неужели? — хмыкнул брат. — Глава Дома Деватон в кои то веки снисходит до младшего брата и унижается до просьб о помощи? Что в лесу сдохло? — Император, если ты не заметил. — Храни Гилленай его душу, — отозвался Ренар. — Этот факт мимо меня не прошел. — Ну, ты сам сказал, что был слишком занят. Вдруг и такое событие упустил. Рыцарь-капитан резко развернулся, звякнув доспехами. — Ты пришел сюда издеваться? — прошипел он. — Если так, то вряд ли это убедит меня тебе помогать. Демос устало тряхнул головой.