— В Пуатье будет большая ярмарка, и даже прием у городских старейшин. Я хочу попросить тебя поехать туда со мной. — В Пуатье мне будут исключительно рады, — усмехнулся Эдуар. — Кто? Граф старый скончался еще по пути в Святую Землю, а сынок его где-то на Кипре. Недавно гонец приезжал, говорил, что новый граф решил возвращаться обратно. Третий год пошел, как ты сидишь в замке, хорошо, хоть на охоту стал выезжать, а от совсем одичал бы. Эдуар пожал плечами. Ехать ему никуда не хотелось. Тем более в Пуатье. — Мне надо присмотреть за закупками для монастыря, да пару хороших книг подобрать для библиотеки. Обещал быть известный книготорговец из Испании. — Из Испании? — заинтересовался Эдуар, — возможно, он привезет что-то новое из Аристотеля? — Может быть и из Аристотеля, — Мартин вздохнул, — приедут многие знатные семейства. Тебе, Эдуар, пора бы долг исполнить перед семьей. — Только не начинай! — Ты сам знаешь, что ты должен делать. Эдуар встал, прошелся по комнате, хромая. Он научился ладить с ногой, и даже начал тренировки, вспоминая, как держать в руках меч. Былой силы ему уже не достичь, но постоять за себя он всегда сможет. — И Жанна обещала быть, — добавил Мартин, следя за ним глазами. Жанна. Эдуар остановился. Он скучал по Жанне, иногда жалея, что не женился на ней. Поженись они, не было бы и половины проблем. Она бы взяла на себя управление домом, и избавила его от бесконечной вереницы слуг, утром ожидающих его приказов. Она бы родила ему наследника, и родственники перестали бы закидывать его возмущенными посланиями, без всякого стеснения призывающими к продолжению рода. Возможно, действительно пришло время поискать жену. Сердце болезненно сжалось. В роли своей жены он видел только одну женщину. Ту самую, что так и не смог получить. ... Ярмарка в Пуатье привлекала самых разнообразных людей, от глав знатных семейств до мелких воришек. Торговцы на разные голоса расхваливали свой товар, выложенный на длинных прилавках. От ярких цветов рябило в глазах, а шум стоял такой, что Эдуар не слышал, что говорит ему Мартин, ехавший с ним рядом. Слуги расталкивали народ перед ними, крича, чтобы уступили дорогу графу де Гравье и его брату отцу Мартину. Народ недовольно расступался, но снова смыкался за крупами их лошадей. Мартин привел его в книжную лавку, где старик-еврей сидел за высокой конторкой и что-то писал. Эдуар долго выбирал книги, и потом еще дольше торговался с евреем, желавшим продать свой товар по цене золотых слитков. — Вы посмотрите, господин граф, какой это прекрасный бестиарий! Шикарные иллюстрации! И взгляните только, сколько их! Каждый зверь описан с такой любовью! И прорисован так, что будто сейчас соскочит со страницы! Эдуар плюнул и заплатил столько, сколько с него требовали. Мартин же долго что-то искал, и Эдуар смотрел в окно на радостную разодетую толпу. Сам он утратил умения радоваться мелочам в тот миг, как узнал, что Эстель вышла замуж. Улыбка редко посещала его лицо, он все больше хмурился, и между бровями залегла глубокая складка. Вечером ему следовало явиться на танцы в Ратуше, куда знатные господа привезут своих дочерей. И хоть танцевать он больше не сможет никогда, на девушек посмотреть ему, конечно же, необходимо. Вдруг какая-нибудь из них окажется похожей на Эстель... Черт! Он тряхнул головой. Вот уж нет. Он женится только на блондинке. Чтобы не искать в ней сходства с его Ледяной Звездой, не пытаться увидеть в ней мелькнувшие знакомые черты. И пусть в его браке не будет любви. Испытывать столь разрушительные чувства он больше не мог себе позволить. Пусть жена будет просто украшением гостиной и сосудом для вынашивая наследников... Он будет добр к ней, кем бы она ни оказалась. А когда родится два или три сына, он наконец-то уедет. Отправится в Святую Землю, чтобы искупить свой грех, и чтобы наконец-то осуществить свою мечту. Белый плащ и быстрая смерть в бою во имя Господа. Во имя Марселя. И во имя любви. Большой зал в Ратуше был освещен бесконечным количеством факелов и свечей. Играла музыка. Эдуар и Мартин проскользнули в зал незамеченными со второго входа, и имена их не были озвучены герольдом. Эдуар не хотел быть на виду, ему при виде толпы захотелось забиться в самый угол. Впервые с достопамятного турнира в Туре он вышел в свет, и теперь жалел об этом. — Давай уйдем, — сказал он Мартину, но тот был непреклонен. — Смотри, брат. Выбирай себе невесту. Все девушки казались Эдуару на одно лицо. Он на самом деле стал смотреть на юных красоток, разодетых в лучшие платья. И ни одна из них не привлекала его. Красивые, стройные, они фланировали по залу в сопровождении маменек и братьев, пританцовывая в такт музыке. — Нет, — наконец сказал он, — это все не для меня. Я ухожу, и больше никогда не пойду на такое. Если уже выбирать жену, то пусть это будет женщина из лучшего рода. Мне совершенно все равно, как она выглядит. Мартин схватился за голову. — Брат, ты сошел с ума! Выбери себе жену по красоте. По уму! В конце концов у тебя есть возможность выбрать! Посмотреть на нее сейчас, и уже потом официально засылать сватов. — Я не буду этого делать, — упрямо сказал Эдуар, — поручаю тебе выбрать мне жену. Ищи такую, чтобы умела управляться с хозяйством, и я буду счастлив. — Ну хоть симпатия-то должна между мужем и женой быть! — Мартин смотрел на него так, будто готов был ударить. — Зачем? — Эдуар! — Ты мне надоел. Давай уйдем из этого места. — Тут угощают лучшими винами. Я, пожалуй, пойду угощусь. А ты жди меня здесь. И Мартин на самом деле ушел, оставив Эдуара одного жаться к стене. Эдуар нашел небольшую нишу в стене, спрятался за занавесом, скрестил на груди руки, и впал в привычную задумчивость, из которой его вывел голос герольда. — Виконт и виконтесса де Шатильон! Он вздрогнул всем телом. Лицо его побледнело, а глаза расширились. По телу разлился холод, будто резко среди лета наступила зима. Он смотрел во все глаза, как распахивается дверь и входит Симон под руку с роскошно одетой женщиной. Алое платье сияло золотой вышивкой, ожерелье из рубинов украшало ее грудь, а волосы были убраны в золотой убор, от вида которого все дамы в зале пораскрывали рты. И Эдуар тоже смотрел на нее и не мог поверить своим глазам. Щеки его вспыхнули, дыхание сбилось. Он шагнул вперед и замер, боясь поверить тому, что видел.