– Я тут за все про все, – пояснил он. – А называть меня можно просто Никитичем, так короче, да и привычнее. Если какие-то просьбы, вопросы, неполадки – сразу ко мне, я здесь живу постоянно. С задней стороны дома отдельный вход, там как раз мои хоромы. «Господи, Никитич! Прямо преследует меня это имя – Никита, век бы его не слышала!» – с неожиданным отчаянием подумала Анна. – К нам должны люди подъехать… – начал было Роман, но Никитич с усмешкой перебил его: – Так уже приехали. Я их погулять отправил. – Куда? – А вон в лесополосу. Им там в самый раз будет. – В такую погоду? – вырвалось у Анны, которая даже представить себе не могла, как можно гулять на таком ветру и под дождем. И вообще, как это так: люди приехали по делу, сделали тебе одолжение, согласились помочь, а их отправляют куда-то… Она собралась было громко возмутиться и объяснить этому закамуфлированному Никитичу, что воспитанные люди так не поступают, но внезапно почему-то вспомнила Пьера Безухова, который, плохо разбираясь в светских приличиях и правилах поведения в обществе, утешал себя, когда чего-то не понимал, простыми словами: «Наверное, так оно и должно быть». Анну и эта его манера отстраняться от оценок, и сам Пьер ужасно раздражали. Конечно, когда она впервые читала «Войну и мир» еще школьницей, она ничего этого не видела и не понимала, обращая внимание в основном на любовные аспекты, а вот в институте, да и потом, когда нужно было писать работы по Толстому, возвращалась к роману не один раз и всегда негодовала на Пьера, полагая его бесхребетным и безответственным. Анна не успела додумать мысль до конца, когда услышала ответ Никитича: – Им погода не страшна, они на машине. Да там с одного взгляда все понятно: они сейчас в таком периоде, что мать родную продадут, только бы наедине побыть. Видели бы вы, как они обрадовались, когда я сказал, что вы еще не приехали! Ну я и подумал: пусть дети порезвятся, там место тихое. Анна не выдержала и прыснула. «Хорошо, что я вякнуть не успела, – подумала она. – А то выглядела бы как дура со своими нравоучениями». Она бросила взгляд на Романа и удивилась: лицо капитана вовсе не было веселым, как она ожидала. Наоборот, Дзюба как будто даже помрачнел. Они внесли вещи и покупки в дом, и Никитич повел их на, как он сам выразился, обзорную экскурсию. На первом этаже располагалась гостиная, переходящая в столовую с небольшой барной стойкой, на втором – три маленькие спальни, в каждой имелся отдельный санузел, в подвале – сауна и бильярдная. За барной стойкой виднелась дверь, ведущая, как пояснил Никитич, в служебные помещения и кухню. Одни гости предпочитали привозить продукты и готовить сами, для других приглашали поваров. – Это откуда же такое роскошество взялось? – спросил с любопытством Роман. – Кто хозяин дома и для кого он его строил? Никитич поведал, что дом когда-то давно, лет двадцать назад, еще до дефолта 1998 года, построил для себя быстро разбогатевший на транспортном бизнесе житель Сереброва, возмечтавший заиметь красивую удобную дачу у воды. После дефолта с бизнесом стало сложно, дом пришлось сначала продать задешево, потом участок с постройками был передан под видом «подарка» еще кому-то, и, в конце концов, после нескольких перепродаж оказался в собственности у сына нынешнего главы администрации Шолоховского района. То есть по документам владельцем числится сынок, а по факту – домом распоряжается папаша, предоставляя его тем, кому хочет оказать возмездную или безвозмездную услугу. Конечно, содержание и самого дома, и обслуживающего персонала стоит денег, но… – Им и без того есть, где украсть, – философски заметил Никитич. – Они, видно, посчитали и вычислили, что дешевле оплачивать дом и обслугу и пускать сюда нужных людей по мере надобности, чем тратиться на взятки этим же людям или на подарки. Так для вас повара вызывать? А то, я гляжу, вы своих продуктов навезли… Анна снова открыла было рот, чтобы отказаться от повара, потому что она сама прекрасно умеет готовить, но вовремя остановилась. – Вызывайте, – кивнул Роман. – Не для того я свою красавицу сюда вез за тридевять земель, чтобы она у плиты стояла. Мы более приятными вещами займемся. – Ну да, ну да, – с понимающим видом усмехнулся Никитич. «Все-таки я безнадежная дура, – с отчаянием подумала Анна. – Чуть все дело не испортила». Инженер-охранник ушел, еще раз напомнив, что обращаться к нему можно с любыми просьбами и проблемами, Дзюба понес сумки с вещами наверх, оставив внизу только два ноутбука – свой и Анны, сама же Анна прошла за барную стойку и начала раскладывать покупки по шкафчикам. Осмотрела кофемашину, прикинула, что, пожалуй, справится с ней без проблем, хотя с такой моделью никогда дела прежде не имела. Интернет – полезная штука, там всегда можно найти инструкцию по эксплуатации любой техники. Когда раздались шаги спускающегося по деревянной лестнице Романа, она задала вопрос, который мучил ее на протяжении последних пятнадцати минут: – Гудвин, а почему тебе не понравилось, что Никитич отпустил ребят погулять? У тебя такое сердитое лицо сделалось, когда он рассказал про них… Анна уже мысленно приготовилась к тому, что Дзюба опять будет отнекиваться, говорить, что ей показалось, или врать, что он в ту минуту просто подумал о чем-то совсем другом… В общем, не хочет он с ней откровенничать, не собирается ничего ей рассказывать и объяснять, будет использовать ее как половую тряпку. – То, что отпустил погулять – нормально, чего им тут сидеть, нас дожидаться. А вот то, что они – влюбленная парочка, меня огорчило. – Почему? – Потому что они будут не о деле думать, а о том, как вырваться на свободу и уединиться где-нибудь. Толку от них – ноль. Недосмотрел Аркадий… Он же обещал толковых ребят, видно, положился на чей-то выбор, а тот, кто для Аркадия людей выбирал, пошел у них на поводу. Наверное, выбрал одного толкового, а тот попросил в напарники свою пассию. Короче, вырвались ребятки на вольные просторы. Он досадливо поморщился и с чувством стукнул кулаком по барной стойке. – Вот не зря меня мама учила: не ври – беду накликаешь. – А при чем это? – не поняла Анна. – А при том. Моя мама – врач, и она с самого детства мне внушала: «Никогда не прикрывайся болезнью. Сегодня люди поверят, что болезнь у тебя есть, а завтра в это поверит сама болезнь и придет к тебе». Как я оказался в Сереброве? По легенде, якобы у меня в Сереброве девушка, то есть ты, и я хочу по-быстрому все дела в Тавридине провернуть и потихоньку свалить к тебе на несколько дней. Такому количеству людей это вранье в уши вливали – вот оно и вернулось ко мне бумерангом, получил вместо толковых помощников ретивых любовников. Черт! Времени у нас в обрез, а вместо двух человек реально работать будет только один, да и тот в основном про койку будет мечтать. Он хотел прибавить что-то еще, но осекся, услышав звук двигателя: в ворота въезжала машина. – Вот и они, легки на помине, – проворчал Роман. – Пойду встречать. Он двинулся к двери. В эту минуту он казался обиженным и разочарованным ребенком, которому вместо обещанного мороженого дали сухой кисловатый невкусный творог. Анна смотрела на его широкую, обтянутую тонким джемпером спину, и внезапно поняла, что сочувствует ему и очень хочет помочь. От всей души хочет! Дзюба – Здрасте, я Дима, а это Люша, – бодро произнес щуплый невысокий молодой человек с некрасивым лицом и реденькими волосиками на черепе, одетый просто и неброско. – Вообще-то я Валентина, – ослепительно улыбнулась его спутница, – Люша – это сокращенное от Валюши, меня все так называют, я привыкла. Дзюба недоверчиво разглядывал странную парочку. Девушка была по-настоящему красивой и примерно на полголовы выше Димы, да и одета нарядно и ярко, даже, пожалуй, чересчур ярко. Малиново-розовая куртка плохо сочеталась с узкими брюками расцветки «под леопарда», а бирюзовый шарф смотрелся совершенно чужеродным. И макияжа, пожалуй, многовато, по крайней мере, на вкус Романа. Ни малейших признаков влюбленности ни у одного, ни у другого он не заметил. Напутал чего-то Никитич, ох, напутал! – Я – эксперт-криминалист, – продолжал между тем Дима, – а Люша из дурдома, ну то есть из отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, – добавил он, заметив неприкрытый ужас, исказивший лицо Анны. – Очень приятно, – Роман пожал протянутую руку. – Знакомьтесь: Аня, а я Роман. Мы как будто любовники, липовые, конечно. А вы? – А мы настоящие, – засмеялась красавица Люша. – У нас свадьба через три недели. Нет, не напутал инженер-смотритель… Вот же чудеса! – Нас предупредили, что у вас очень сжатые сроки, – деловито сказал Дима, – поэтому давайте сразу к делу. – Может, чаю? Или кофе? – робко предложила Анна. Люша лучезарно улыбнулась, быстро скинула куртку и шарф и сделала шаг по направлению к ней. – С удовольствием! Давай я помогу. Мужчины без нас разберутся пока. Дзюба усадил Диму рядом с собой, включил компьютер и, стараясь быть кратким, обрисовал задачу: нужно собрать как можно больше информации по двум убийствам на водохранилище, совершенным 10 июня прошлого и текущего годов. – Ни фига себе, – протянул изумленно Дима. – А никто ведь и не заметил, что в прошлом году убой на пляже был тоже 10 июня. Прошлогоднее дело я хорошо помню, я как раз дежурил, сам на место выезжал, осматривал. А в этом году другой эксперт был. А в чем фишка? – В том, что кто-то начал убивать людей точно в те даты, когда были совершены аналогичные преступления в прошлом году. Схема в принципе мне понятна, но смущает одно обстоятельство: убийство в Шолохове – второе в серии, оно совершено через три недели после первого, в Сереброве. Все остальные убийства, а их всего пять, совершались с более длинным интервалом и на существенно большем расстоянии. У меня только одна гипотеза: человек совершает первое убийство, через три недели – второе, причем всего в шестидесяти километрах от места предыдущего убийства, и вот на этом втором убийстве он вдруг понимает, что ему нужен более длительный перерыв между преступлениями и расстояние побольше. Почему он сделал такой вывод? Что не так с этим убийством? Я всю голову сломал и придумал совершенно невероятное объяснение: убийство в Шолохове в этом году вообще не из той серии. Тогда либо это чистая, но совершенно невероятная случайность, либо в серию умышленно вмешался кто-то еще. Я путано объясняю? – виновато спросил Роман, заметив озадаченное выражение лиц Димы и подошедшей Люши. Дима немного подумал, потом кивнул: – Я повторю, а ты следи. Три варианта. Первый: в убое от десятого июня этого года какой-то косяк. Или в самом деянии, или в раскрытии. Второй: совпадение. Третий: другой фигурант. Пока все правильно? – Да, все правильно. Люша и Анна принесли чай, поставили на стол печенье и конфеты. Дима с задумчивым видом слушал пояснения Дзюбы, автоматически таская из вазочки печенье и даже не замечая этого, и Роман подумал, что Анна была все-таки права, когда настояла на походе в магазин. Внезапно лицо Димы исказилось какой-то странной смешной гримасой. Роман запнулся от неожиданности. – Когда было убийство в Сереброве? – Семнадцатого мая. – А может, как раз с ним что-то не так? Роман непонимающе уставился на эксперта. Фраза звучала загадочно и довольно путано. Он перевел глаза на Анну, мол, ты филолог, мастер слова, может, расшифруешь? Но Анна только бровями повела, дескать, сама в недоумении. – Я переведу, – Люша снова улыбнулась, и Дзюба подумал, что эта девица, похоже, ничего не умеет, кроме как улыбаться. Правда, получается это у нее красиво, тут не поспоришь. – Дима хочет сказать, что, возможно, что-то пошло не так не с шолоховским трупом, а с предыдущим, серебровским, и это по каким-то причинам заставило вашего убийцу поторопиться и уже положить следующего терпилу где придется, пусть и поближе. Вообще его обычный модус операнди – срок и расстояние побольше, но именно в Сереброве что-то переклинило, поэтому следующий эпизод пришлось совершать вне схемы. Вероятно, Роман не сумел справиться с лицом, потому что Люша, в очередной раз улыбнувшись, сказала: – Дима очень умный, он практически гений. Только словами плохо владеет. – Это точно, – хмыкнул щуплый Дима. – Вербальная сфера – не мое поле, я все больше по естественным наукам и по технике. Меня только Люша умеет понимать и переводить. – Меня потому и послали к вам вместе с Димой, – подхватила Люша. – Его выбрали, потому что он гений, а меня – чтобы я его переводила, иначе вы кучу времени потеряете, пока поймете, что он хочет сказать. «Ох, прибедняешься, красавица, – подумал Дзюба. – Если бы ты была не такой же умной, как твой Дима, то фиг бы ты поняла, что он имеет в виду и хочет сказать. И ты, похоже, действительно влюблена в своего гения по уши». Но мысль, пришедшая в голову эксперту Диме и сформулированная его невестой, показалась Роману любопытной. И в самом деле, может быть, все дело именно в серебровском эпизоде? Все материалы по убийствам в Сереброве у него с собой, их можно еще раз тщательно прошерстить, но уже с другой точки зрения. А ребят попросить собрать максимально доступную информацию по обоим убийствам на водохранилище. * * * Дима и Люша уехали, Анна уселась за свой ноутбук работать над пушкинской прозой, а Роман снова уткнулся в материалы по двум убийствам в Сереброве, совершенным в районе железнодорожного вокзала. Ему казалось, что он уже выучил их наизусть, но Антон Сташис еще пару лет назад объяснял ему, что это ощущение очень опасное. Когда кажется, что все уже помнишь так, что от зубов отскакивает, глаза при перечитывании автоматически скользят по тексту, и очень высок риск так и не заметить то, что ускользнуло от внимания в предыдущие разы. Дзюба все время помнил о предупреждении своего наставника, но все равно то и дело ловил себя на том, что пробегает тексты на экране быстро, машинально отмечая: это я помню… это я знаю…