– Хотите заработать? – Смотря сколько, – осторожно ответил молодой человек. Но по огню, неконтролируемо зажегшемуся в его глазах, Фалалеев точно и отчетливо понял, что денег он хочет. Очень хочет. Настолько сильно хочет, что готов ради них на любую авантюру. – В какую сумму вы оценили бы свою работу за три-четыре часа? – Ну… – Никита задумался. Фалалеев понимал, что он не подсчитывает свой заработок, который мог бы получить при своей обычной работе тестировщика программного обеспечения, а судорожно прикидывает, какую цифру назвать, чтобы не прогадать. – Тысяч в тридцать, – наконец выдавил Никоненко. – Рублей? – уточнил Фалалеев, пряча улыбку. – Ну да. – И за тридцать тысяч вы готовы выполнить мою просьбу и съездить туда, куда я вас пошлю? – А далеко ехать-то? – Не очень. Шестьдесят километров. На электричке – час езды. Час туда, час обратно, и максимум два часа на месте. Ничего сложного. – А на месте что делать? Имейте в виду: никакой дури, никакого оружия, ничего такого не повезу. Ни за какие деньги! «А вот это ты молодец, парень, – мысленно похвалил его Фалалеев. – Правильно мыслишь. Своя рубашка ближе, своя шкура дороже». – Ничего везти не нужно, – успокоил он Никиту. – Нужно просто доехать до места, где находятся ваша хозяйка и ее кавалер, посмотреть, чем они там занимаются, понюхать, пощупать, и вернуться сюда. И все подробненько мне рассказать. Глаза Никиты округлились, рот приоткрылся, и в этот момент его лицо, на первый взгляд тонкое и даже интеллигентное, стало вызывающе уродливым. – Вы за Аней следите, что ли? От цепкого взгляда Фалалеева не укрылось выражение острого беспокойства. Почти такое же выражение он постоянно видел на лице жены, когда дочка не приходила вовремя домой и не отвечала на телефонные звонки. О человеке, который тебе безразличен, так не беспокоятся… Понятно, юноша. Сделаем выводы. – За Аню можете не волноваться. Меня интересует ее молодой человек. Роман, кажется? – Ну… Вроде… – неуверенно протянул Никита. – Вы знаете, кто он такой, где и кем работает? – Вроде в полиции. Он не местный, из Москвы, вот вырвался в командировку, заодно и Аню проведал. – Вот то-то и оно, – назидательно произнес Фалалеев. – Он в командировке, то есть билетики в оба конца куплены на государственные денежки, и суточные ему выплачиваются, а он что? С любовницей в постели валяется? А бандитов в это время в Москве пусть другие ищут? За ним давно подобные штучки замечаются, шустро он наловчился свои личные дела за счет службы проворачивать. И нашему руководству эта песня изрядно надоела. Вот меня и послали разобраться. Так что, господин Никоненко, могу я рассчитывать на вашу помощь? – А… – Никита опять помялся, похоже, хотел задать какой-то вопрос, но никак не мог решиться. – У него будут неприятности, у Романа этого? – А как же! – заверил его Фалалеев. – Непременно будут. И еще какие! Уж я постараюсь. А что, вам его жалко? Последние слова он произнес исключительно для того, чтобы вынудить Никиту Никоненко озвучить ответ, который Фалалееву и без того был известен. Любовь, ревность, месть, бла-бла-бла, детские игрушки… Плавали, знаем. Парень и денег влегкую заработать хочет, и сопернику насолить жаждет, а тут ему все в одном флаконе подносят. Не откажется. Все сделает. Особенно если еще подсластить. – Не, не жалко, – Никита тряхнул головой. – Он вообще противный какой-то, сразу мне не понравился. Не понимаю, что Аня в нем нашла. – Я думаю, что после моего доклада руководству он здесь больше не появится, – тонко улыбнулся Фалалеев. – Забудет и Аню, и дорогу в этот город. А если вы сумеете держать язык за зубами, то сумма вашего вознаграждения будет увеличена. – На сколько увеличена? – быстро спросил Никоненко. Жадный блеск глаз был так ярок и выразителен, что Фалалеев даже подумал, что денег этому типу хочется, пожалуй, намного сильнее, чем саму Анну Зеленцову. – Еще на двадцать тысяч. Тридцать – за работу, двадцать – за молчание. Итого пятьдесят. Если возьмете деньги и проболтаетесь, мало вам не покажется. Это понятно? – Чего ж тут непонятного, – без раздумий ответил Никита. Еще десять минут ушло на инструктаж: куда ехать, где искать, как себя вести, на что обратить внимание. После чего Фалалеев покинул квартиру на третьем этаже. Во время разговора с квартирантом Зеленцовой он несколько раз ощущал вибрацию телефона в кармане: на время визита Фалалеев включил виброзвонок. Кто-то настойчиво дозванивался до него, и с каждым новым звонком тревога все туже сжимала его сердце. Под конец разговора с Никитой Фалалеев уже с трудом держал себя в руках. Он не позволял себе доставать телефон и смотреть, кто абонент, во время деловых мероприятий, таково было его собственное непреложное правило. Никаких телефонов во время контактов с другими людьми, все внимание сосредоточено только на собеседнике, который должен ощутить себя самым главным, самым важным, практически центром вселенной и пупом земли. В этом случае он сделает все, что тебе нужно. Едва за ним захлопнулась дверь квартиры, Фалалеев вытащил телефон и посмотрел список непринятых вызовов. От жены и других членов семьи – ни одного. Слава богу! Пятый монолог Возможно, природа и обделила меня талантами, но упорства и настойчивости мне было не занимать. Думаю, что Прекрасное Око именно это во мне и оценило, когда сделало меня Избранным. Я чувствовал, что история с дедком произошла не напрасно: Прекрасное Око для чего-то послало мне это испытание. Знак. Знак того, что нужно что-то изменить. Я продал квартиру и стал снимать жилье в другом районе. И сразу понял: решение было правильным. Именно здесь мне суждено создать свое великое творение, именно сюда вело меня Прекрасное Око, чтобы я мог оправдать свое Избрание. Я много трудился над своей музыкой, посвящая ей каждую свободную минуту. Прошло немало времени, года полтора-два, прежде чем я продвинулся вперед настолько, что смог понять наконец, почему дедок-музыкант назвал мое творчество примитивным. И вот настал день, который должен был принести мне долгожданный триумф, но обернулся катастрофой. В тот день я приступил к своим музыкальным занятиям в каком-то особом настроении, в совершенно новом для меня состоянии души, твердившей мне: «Еще чуть-чуть – и ты поймаешь то неповторимое, уникальное сочетание звуков, которое даст нужный эффект. Сосредоточься, погрузись в звуки полностью, прислушивайся к своим чувствам и эмоциям, ты прошел длинный и трудный путь, и вот она, цель. Она близка. Стоит только протянуть руку…» Мне казалось, что тело мое становится невесомым, наполняется восторгом и какой-то неведомой прежде силой, и я вот-вот оторвусь от пола, взлечу и поймаю парящую над головой музыку… И вдруг – звонок в дверь. Я даже не сразу услышал его, а когда позвонили во второй раз – услышал, но не понял, что это такое и что теперь следует делать. После третьего настойчивого звонка я пришел в себя и отправился открывать. На пороге стояли два парня, примерно моих лет или чуть моложе. Один – усатый толстяк с самодовольной рожей, второй – повыше ростом, стройный, в очках. У обоих в руках какие-то бумаги и планшеты. – Здравствуйте, – бодро заговорил очкарик. – Мы проводим социологический опрос… – Я занят, – быстро проговорил я. – У меня нет времени. Извините. – Но это займет всего несколько минут, – вступил усатый толстяк. – Мы попросим вас ответить на вопросы анкеты… – Я занят, – отрезал я уже громче и решительнее. – Что вам непонятно? – Простите, – вновь подал голос очкарик, – ваше мнение очень важно для нас. Обязательно хотелось бы вас опросить. Если вы сейчас заняты, то, может быть, вы позволите зайти к вам попозже? Скажите, когда вам удобно, и мы придем. Мне хотелось заявить: «Никогда!» – и захлопнуть дверь, но отчего-то я побоялся проявить грубость. Просто стоял и молчал, не зная, как себя вести, чтобы от меня отстали. Почему-то Прекрасное Око в этот момент не пришло мне на помощь и ничего не подсказало. – Давайте договоримся так, – продолжал тот, что повыше и в очках. – Мы оставим вам наши визитки, там есть телефоны. Как только вы сегодня или завтра выкроите буквально десять минут, позвоните, пожалуйста, и мы придем. Мы проводим социологический опрос на территории вашего микрорайона, так что в любой момент будем неподалеку. Не говоря ни слова, я взял две протянутые визитные карточки и закрыл дверь. Разумеется, никому звонить я не собирался. Вернулся в комнату, сел за пианино и внезапно понял, что настроение ушло. Состояние изменилось. Я не мог даже приблизительно вспомнить, какое сочетание звуков еще несколько минут назад виделось мне идеальным, совершенным и гармоничным. Я упустил свою музыку. Но в тот момент я этого еще не понимал. Я ждал и надеялся, ежедневно, ежечасно и ежесекундно прислушиваясь к себе, пытаясь поймать тот миг, когда Прекрасное Око снова приведет меня к заветной цели. Этими пустыми, как выяснилось, надеждами я жил еще довольно долго, около года. Даже музыкой стал меньше заниматься, все больше прислушиваясь к себе самому. Но нет… Ничего не происходило. И я с ужасом понял, что Прекрасное Око оставило меня. Еще утром того волшебного дня оно было со мной и помогало, а в тот момент, когда пришли эти двое – перестало помогать. В чем я провинился перед ним? Что я сделал не так? Где ошибся? Мне нельзя было отвлекаться. Я не должен был открывать дверь. Но ведь они позвонили… Целых три раза… Я не мог на это повлиять, никак не мог. Я отвлекся, потому что они три раза звонили. Значит, виноват не я, а они, эти парни со своим дурацким опросом и своими дурацкими анкетами. Они лишили меня покровительства Прекрасного Ока. Они лишили меня возможности сочинить великую музыку, которая изменит весь мир. Они украли у меня мое предназначение. Они – воры. Теперь я знал, как мне вернуть расположение и поддержку Прекрасного Ока. Я должен воздать ворам по справедливости. Конец первого тома Том 2 (отрывок) Дзюба Ночью дом стал уютным и каким-то добрым и теплым. Обычно в отдельно стоящем доме Роман по ночам особенно остро ощущал и глубокую темноту за стеклами окон, и глухую загородную тишину, разрываемую только периодическим лаем собак. И от этого лая, и от темноты ему становилось не по себе, даже если дом был полон спящих людей. А сейчас все иначе. Поначалу все казалось таким мрачным и одиноким, заброшенным и неприкаянным среди голых деревьев и кустарников и рядом с холодной неприветливой водой. Теперь же, окутанный темнотой и тишиной, деревянный дом воспринимался надежным прибежищем, где царит добро и доверие и где не может случиться ничего плохого. Люше достались материалы об убийстве Леонида Борискина в Сереброве: Дзюба рассудил, что лучше посмотреть информацию свежим глазом. Сам же Роман изучал материалы по убийству Егора Анисимова. Дима и Анна были отправлены наверх спать, при этом Дима строго-настрого запретил жалеть его и обязательно разбудить, если он понадобится. Анна разрешила Люше воспользоваться своим ноутбуком и тоже велела не стесняться и будить, если с техникой что-то не заладится.