– Да… – протягиваю на выдохе. – Да! Я хочу, Ратмир. – Тогда проси, – слышится следом. – Проси, чтобы я тебя трахнул. Глава 45 Ратмир – Ты все еще не хочешь, Ассоль? – с насмешкой спрашиваю, глядя на раскрасневшиеся от похоти шею и грудь девчонки. На то, как ее тело бурно реагирует на каждое движение моих ненасытных пальцев. Да, я не могу насытиться ей. Черт! Я давно сижу в глуши и привык к самоконтролю. Алина помогала сбрасывать напряжение, но это было далеко не каждый день. Но рядом с этой мелкой заразой, не могу остановиться. Траха хочется сутки напролет. Точно я не мужик здоровый, а подросток, от каждого движения женского тела рядом готовый обкончать собственные штаны. – Да… Да! Я хочу, Ратмир. Молящие интонации заставляют меня ускориться. Но я быстро беру себя в руки. Хочу, чтобы эта сучка признала уже, что течет на меня как шалава дворовая, и перестала, наконец, корчить из себя святую невинность. Выворачивать все так, будто я силком ее на член тащу. – Тогда проси, – с нажимом произношу. – Проси, чтобы я тебя трахнул. Щеки Соловьевой становятся еще краснее. Вспыхнувший в глазенках испуг тут же гаснет, когда очередная порция ласки обрушивается на пульсирующий клитор. Мать твою! Малышка елозит на мне в луже собственных выделений. Тереблю горошину до тех пор, пока не замечаю, как изящные бедра, порочно раскинутые на моем торсе, не начинают сжиматься в преддверии оргазма. Тогда прекращаю все. Отодвигаю палец на небольшое расстояние. Ассоль должна понимать, как близко удовольствие. Что я могу продолжить в любой момент, стоит лишь попросить о разрядке. Замирает. Дышит часто. Распахивает глаза. Я сам держусь из последних сил. Хочу. Дико и одержимо. Грязной ее сделать. Шлюхой. Но моей. Поставить перед собой на колени. Использовать для удовольствий. Меня даже бабло Соловьевское так не порадует, как его дочь, вертящаяся на моем болте, молящая драть ее до потери сознания. – Проси, – напоминаю ничего не понимающей девчонке. Ассоль снова краской заливает. Она стыдливо облизывает губы, бесполезно пытаясь нормализовать дыхание. И я понимаю, что влип не меньше, чем она. Сам себе удавку на шее затянул, попробовав эту суку на вкус. – Проси, – сквозь зубы, как какой-то зверь. – Проси, если хочешь кончить. – Ратмир… – мое имя из ее уст яйца сжимает. Член все больше от похоти пухнет. И как у нее это получается, так ловко манипулировать мной? – Пожалуйста… Вопросительно смотрю на нее, убирая свою руку все дальше. – О чем ты просишь, малышка? – Трахни меня! – уже не выдерживает, елозя по вязкой лужице под собой. После ее просьбы я окончательно убираю ладонь. Ничего не понимая, девчонка хлопает ресницами. – Ратмир… – умоляюще сморит. – Можешь опустить туда свою руку и погладить себя, – предлагаю ей. – Что? – задыхается. – Ты ведь хочешь кончить, девочка? – нарочно двигаюсь на лавке, чтобы усилить давление на пылающую женскую промежность. – Тогда опусти руку и погладь себя. Поиграй пальчиками. Как делал это я… Мой голос становится слишком хриплым. Если она сейчас же этого не сделает, я плюну на дурацкую игру и насажу малышку на свой вздыбленный, уже болезненный от напряжения член, что готов стрелять вязким семенем даже сейчас. Но Ассоль опускает пальчики. Делает это. Вздрагивает при первом прикосновении. Кажется, я и сам издаю стон в этот момент. До чего же горячо… Соловьева, точно специально, шире разводит ноги. Чтобы было лучше видно. Чтобы я окончательно сошел с ума от этой бабы. Пока малышка в преддверии экстаза то и дело закатывает свои красивые глазки, тянусь к шортам. Вытаскиваю смартфон и нажимаю «rec». Отличный подарочек для Соловья выйдет. Девчонка бурно кончает, содрогаясь всем телом. Сжимая бедра и выгибаясь. Стонет блядски. Мой член на грех наводит. Откидываю мобильный в сторону и не давая ей опомниться, приподнимаю и насаживаю на себя. Девчонка вскрикивает, и ее тугое влажное лоно награждает меня интенсивными сжатиями. Снова кончает. Дрянь мелкая. Член, значит, не хочешь?! Усмехаюсь про себя. Такую ночь напролет дери – ей мало будет. Член готов взорваться. Жестко и грубо трахать ее хочется. Пока все силы не выбью. Тягаю хрупкое тело на себе вверх-вниз. Невесомое почти. Скользит на члене во все ускоряющемся темпе. И хлюпает. Скользит и хлюпает. А в голове одна мысль – хочу посмотреть, как эта кошка сперму с моего болта слизывать будет. Языком своим чистить. Блядство! Еще несколько таких ярких видений в купе с ощущением от сжатия члена горячей киской, и я кончу. Уже через минуту обкончаюсь, как задрот, которого до бабы впервые допустили. На секунду прекращаю все. Футболку ее рву. До середины. Только слегка возбужденную грудь раскрываю. А потом продолжаю бешеные скачки. Комната вновь оглашается беспрерывными громкими влажными шлепками наших тел. Теперь оголенная грудь подскакивает от каждого моего толчка, то и дело являя взору маленькие возбужденные сосочки. Блядь! Кончу сейчас! Приходится менять позу. Перемещаемся на пол. Соловьева, кажется, плохо соображает. Я ее как пластилин лепить могу. Под себя в любой позе сложить. Выпускать из рук не хочется. Укладываю малышку поперек лавки. Сам позади пристраиваюсь в хлюпающую дырочку. Издаю рычание. Хриплое. Точно у меня в глотке заржавело. Сначала двигаюсь медленно. Шлепок за шлепком по маленькой попке. – Ааааа! – она громко стонет на каждый толчок. Но знаю, что это не может продолжать вечно. Еще пара мгновений, и я сорвусь. Глава 46 Ассоль Безумие, которое происходит между мной и Ратмиром слишком сильно, чтобы у меня был шанс с ним справиться. Дикое и необузданное, оно подчиняет. Захватывает. И ты перестаешь думать о чем либо еще. Секс даже не закончился, а ты уже внутренне мечтаешь повторить его. Цербер толкает меня бедрами так сильно, что я чуть не валюсь с лавки. Точнее, она чуть не разваливается под нашим напором. Приходится схватиться за ее края, ногтями впиваясь в кожу обивки. Мужские пальцы находят мой сосок, прижатый краешком к влажной от пота спортивной скамейке. Накрывают и сжимают его. Бешеный импульс летит вниз. Передает порочный сигнал, и лоно сжимается, принося мне массу новых впечатлений. А пальцы не прекращают играть с чувствительной горошинкой. Забавляются. Терзают. То резко сжимают ее, вытягивая, то ласково теребят. Так нежно, что мне приходится закусывать губы, чтобы не закричать слишком сильно, чтобы не умолять Ратмира прекратить сладкую пытку. Внутри я ощущаю каждый сантиметр его горячей плоти. Напряженной и огромной. Как грубо и жестко она растягивает меня, как плотно прижимается к чувствительным стеночкам. Наше дыхание частое. Мои крики и жадное рычание мужчины сплетаются в один греховный звук. От каждого мощного толчка внизу живота будто загораются вспышки. Простреливает развратным удовольствием. И оно стремится вырваться наружу, пронзить меня настолько ощутимо, что я рискую забыть собственное имя. Кажется, мои соски под воздействием сильных пальцев становятся грубее и тверже. Острее и чувствительнее. Жаждут каждого следующего касания. Случайно замечаю наше отражение в зеркале. Ратмир огромный в сравнении со мной. Гора. Скала несокрушимая. Массивный. Высокий. Как тростиночку меня сжимает своей ручищей и будто на кол насаживает. И эту громину нельзя усмирить. Приручить. Успокоить. Можно только позволить утолять дикий голод. Принимать в себя. Отдаваться. Ведь я тоже этого хочу… как обезумевшая. И сейчас все неважно. Все остальное – бестолковое и бесцветное. Нормальные чувства заменяет похоть. Грязная до черноты. Жадная и извращенная. Неприкрытая ничем. Тело обдает липким жаром. Кипятком. Из горла рвется очередной громкий стон. Цербер оставляет в покое мои соски и теперь принимается за волосы. Наматывает пряди на кулак, пока я не начинаю чувствовать немного болезненное натяжение. Приходится выгнуться сильнее, запрокинуть голову. Раскрыть рот от нехватки кислорода. Движения каменной плоти внутри меня учащаются. Шлепки становятся громче и жестче. Ратмир трахает меня быстро и сильно.