Вместо того, чтобы остаться в кроватке, решаю оглядеться. Инстинкт самосохранения, похоже, у меня отсутствует напрочь. То в лес одна ушла и чуть не испустила дух в ледяном сугробе, то решила Церберу отдать свое тело за спасение жизней хрен знает кого, а теперь вот плыву навстречу опасности. Удивительно, как с такими навыками влипать в передряги, я вообще дожила до своих лет. Видно, Ратмир прав, папа не дал мне вкусить реальной жизни. Прятал от всего, что может навредить. Мы с отцом часто ругались, когда я замечала за собой хвост в виде нескольких охранников. Они преследовали меня всюду. Даже в клубе. Один раз отметили какого-то парня, который имел наглость схватить меня за задницу. Так что иногда отцовская забота помогала, конечно, но, в основном, дико бесила. Как и бесит то, что папа до сих пор не может меня найти. Чем ближе к первому этажу я оказываюсь, тем громче и отчетливее идет звук. Слышу лязг каких-то предметов, тяжелое дыхание. Очень громкое. В нормальном состоянии люди так не дышат. Может, пока я смотрела телевизор, в дом забрался какой-нибудь умник, и теперь Ратмир разбирается с ним в воспитательных целях? «Цербер!» – хочу позвать его, но не решаюсь. В таком случае у меня будет возможность к отступлению. Что бы там не происходило, если меня не заметят, смогу безопасно отступить в том же направлении, в каком пришла. А лучше сбежать на улицу. Шум сменяется ударами. Ратмир все же бьет кого-то? Только вот потерпевшего не слышно. Удары не прекращаются, по мере того, как я приближаюсь к источнику звука. Более того, они становятся все более жесткими, а гулкое дыхание превращается в практически звериное рычание. Осторожно заглядываю в щель, оставшуюся от приоткрытой двери. Выдыхаю от облечения. Ратмир с остервенением колотит грушу. Та беспомощно дергается на цепи. Мне кажется, эта штука молит о помощи, потому что от каждого железного хука наполненный мешок, того гляди, готов разорваться в клочья. И я не удивлюсь, если так будет. Силищи у этого громилы хоть отбавляй. Иногда взгляну на громадину, на то, как ловко и легко он мутузит других людей, что невольно задаюсь вопросом – Цербер человек вообще? – Я знаю, что ты там, Ассоль. По-моему, я даже дышать перестаю. Как он вообще меня заметил? Не знаю, почему не могу двинуться. Осознание, что Цербер знает обо мне, парализует. От Ратмира исходит реальная угроза. Не только мне. В общем. Но сейчас, в момент его безжалостной тренировки, я ощущаю это особенно чутко. Будто физически. – Иди сюда, – вновь обращается ко мне. Облизываю пересохшие губы. Вздохнув, точно в последний раз в жизни мне позволено совершить вдох, приоткрываю дверь и прохожу в оборудованный спортивный зал. Широкие панорамные окна открывают вид на участок и ряд соседних домов за забором. – Здесь не слишком безопасно, – зачем-то произношу. И ежусь, замечая, как снова разбились костяшки на жестких кулаках. А Цербер, оказывается, не только к другим безжалостен, но и к себе самому. Вон как свое тело истязает. Наверное, так он и заработал свои бугристые мышцы. Не жалел себя, работал на износ. Будто хотел кому-то что-то доказать. Алина упоминала о сложном детстве, о принятии прошлого. Быть может, там с этим суровым на вид мужчиной случилось что-то действительно ужасное. Одно только мне неясно. Почему мой отец, по его мнению, заслуживает смерти за предательство, о котором я готова поспорить, а брат, в прямом смысле слова, смешивающий Ратмира с дерьмом, до сих пор ходит по земле, топчет ее своими ногами. С языка чуть было не слетает этот опасный вопрос. Но я сдерживаюсь. Хватит с меня таких. Мое внимание привлекают стальные мышцы. Четко прорисованные мускулы. Цербер сейчас без майки, и у меня выходит без проблем разглядеть каждую. Взгляд цепляется за медленно текущую по телу мужчины капельку пота. Она не спеша катится по крепкому мужскому торсу, а я гляжу за ее движением. Подвисаю и почему-то не могу отвести глаз. Странное желание появляется в голове – подойти ближе и повторить траекторию движения капельки своими пальцами. Ратмир притягивает меня как мотылька. Несмотря на страх. Несмотря на опасность, что веет от него. Я чувствую в нем настоящего мужчину. Того единственного, на которого так бешено реагирует мое тело. И дело вовсе не в красоте и жесткости мускулов. Хотя, Цербер красив. До безумия. Не удивлюсь, если женщины и вправду, виснут на нем как мухи. Случай в клубе был прямым тому подтверждением. Меня тянет к бандиту нечто иное. То, чего пока не вышло понять. Ратмир совершает еще несколько болезненных для него ударов по груше, оставляя на ней кровавые отметины. Жутко надутые вены на его ручищах смотрятся неестественно. Но я то знаю, что все это великолепие настоящее. Природная реальность. Мужчина дышит тяжело и прерывисто. Но я уверена, Цербер не устал. К тому же, его дыхание выравнивается довольно скоро. – Нравится? – спрашивает вдруг он, направляясь в мою сторону. Глава 44 Ассоль – Нравится? – спрашивает вдруг Ратмир, направляясь в мою сторону. – Нет, – отвечаю невозмутимо. Глаза прячу. Не хочу, чтобы он прочитал там мое истинное отношение к его божественному телу. – Все бабы заводятся от кровавых побоищ, – Цербер обнажает зубы. – И ты не исключение. Рывок, и вот я уже оказываюсь впечатаной в крепкий мужской торс, влажный от пота. Ратмир склоняется ко мне, нежно проводит носом по шее, втягивая воздух. Наслаждаясь ароматом моей кожи. Он будто нарочно на мгновение замирает у пульсирующей венки. А у меня просто сносит крышу. Я никогда не была жадной до секса. Это не имело для меня никакого значения. Быть может, именно поэтому мне удавалось сохранять благоразумие и девственность к своим девятнадцати. Но рядом с Ратмиром все изменилось. Он стал катализатором в развитии моего желания. Нет, не желания, а жгучей жажды. С первых дней я думала о его члене, хотя никогда раньше меня не интересовало ничего подобного. Да, иногда мы с подружками болтали и мужских приборах, но это было не более, чем баловство. Как у Цербера получилось? Как он сумел разбудить во мне желание? Потребность в нем? Как завладел моим телом, получив безоговорочный контроль. И даже дикость его животная не оттолкнула. Точно тело чует своего самца. Реагирует на него в момент. За секунду увлажняется. Как по указке. По приказу. Глубоко дышу. Вставшие пиками соски трутся при каждом вдохе и каменную грудь мужчины, покрытую порослью волос. Испытываю странное, уродливое удовольствие. А стоит только подумать, что зверина вот-вот возьмет меня, как ощущения в разы усиливаются. Сводят с ума. Вот бы сейчас ощутить его там, в самом чувствительном месте… Нет, я не хочу. Не признаюсь себе никогда, что разделяю с Цербером его неконтролируемое желание. Что хочу не меньше. Что лечу вместе с ним глубокую пропасть, без шанса увидеть там просвет. – Прежде, чем мы это сделаем, – сбивчиво произношу. Говорю быстро, пока воздух не кончился, – пообещай, что поговоришь с моим отцом. – Сейчас я не настроен вести диалог. – Ратмир… для меня это важно… сейчас… – Сейчас для тебя важно только одно, девочка: как бы скорее почувствовать мой член внутри, – усмехается, точно знает, что прав. – Твои трусики мокрые. Я уверен, – добивает словами. Заставляет осознавать, как ужасно и неправильно то, что я к нему чувствую. – Хочешь его? – Нет… – почти уверенно. Почти. Горячая, немного шершавая ладонь ныряет под штанину моих спальных шорт. По-хозяйски забирается под влажную полосочку трусиков. – Аааах… – не получается сдержаться. – Даа… – довольно выдыхает. Свободной рукой берет меня за щеки, немного сжимая. Запрокидывает голову. Сам склоняется над моим лицом, пока его безжалостные пальцы терзают набухшую плоть. Он жестко ласкает ими самое чувствительно место, а оно в ответ пульсирует и подрагивает, пока меня прожигает жадный мужской взгляд. Ратмир читает все по моим глазам. Упивается эмоциями. Наслаждается неподдельной реакцией. Зрачки выдают. Знаю. В них не скрыть истинных чувств. Мужчина отстраняется, отпускает меня, но только на миг. Чтобы стянуть шортики вместе с бельем и отбросить их в неизвестном направлении. Затем избавиться от своих спортивных трусов, оставшись полностью обнаженным. Вздыбленный член предстает передо мной в полной боевой готовности. Наверное, я никогда не привыкну к его устрашающему виду. Там и буду хотеть и бояться одновременно. Раздутый от возбуждения он выглядит сейчас точно железный кол. Ратмир ложится на кожаную лавочку, что очень удачно оказывается рядом с нами. Дергает меня за руку, срывая с места. Усаживает на себя. Но не на член. Перед ним. – Смотри на себя, – хрипло распоряжается, но я не сразу понимаю, о чем речь, пока, приподняв глаза, не замечаю огромное зеркало прямо перед собой. Вот только в нем отражаюсь вовсе не я. Другая девушка. Будто игрушечная на фоне мускулистого тела, лежащего под ней. Раскрасневшаяся. Возбужденная. С горящими от похоти глазами. Неужели, желание так преображает меня? Делает такой… сексуальной? Такой… Соски, ставшие непривычно крупными, отчетливо виднеются под майкой. Они натягивают ткань, придавая мне еще более развратный вид. Я как олицетворение похоти сейчас. Как игрушка, для самых грязных и непредсказуемых удовольствий. Жадные мужские ладони, со все еще яркими красными отметинами, сжимают мои ягодицы. Жестко. Безжалостно. Потом пальцы снова ложатся на припухшую горошинку между моих нижних губок. Глаза непроизвольно закатываются. – Не закрывать! – тут же слышится рык. – Смотри на себя. Смотри, как ты не хочешь мой член. И мне приходится смотреть. Как ту, другую девчонку, здоровенный мужик ласкает пальцами. Как порочно утопают его пальцы между влажных губок. Как содрогается хрупкое юное тело от каждого такого движения. – Ты все еще не хочешь, Ассоль? – с насмешкой. С победными интонациями. Я хочу, сказать, что нет. Я желаю этого больше всего на свете, но шепчущие губы произносят совсем другое: