– Ладно, – беззаботно пожал плечами Сабир. – Сам тварь прикончу. – Нет! – кинулся в сторону брата. Тот тоже ускорился. Его забавляло. Забавлял мой страх и чувство безысходности, которое я испытывал. В нашем доме каждый знал, о моей привязанности к животному. Мне кажется, Мухтар был мне ближе любого человека. Он понимал и сочувствовал. И в то время я тоже это умел. Мог испытывать чувства. Мог любить и бояться. Был нормальным, насколько это было возможно в моей ситуации. Я нагнал Сабира, но было уже поздно, он успел ткнуть пса гарпуном, и тот, сжавшись, заскулил. – Остановись! – взмолился тогда я, накинувшись на брата сзади. Он с легкостью оттолкнул меня. Сильный и такой же бессердечный, как и отец. Его копия. Его наследник. Кажется, только тогда я понял истинную разницу между нами. – Отдохни, слабак! С радостью расскажу папе, какой ты жалкий трус! Быстро поднялся с земли и снова кинулся в драку. За этот мимолетный миг Сабир успел ранить пса еще раз. Мухтар скулил, истекая кровью, но даже не пытался отбиться. Потому что был добряком, хоть и большую часть времени проводил на цепи. А я смотреть не мог в его большие потухающие глаза. Попытался вырвать из рук соперника оружие, но Сабир снова оказался сильнее. Я слабак, и в этом брат прав. Не знаю, как он умудрился так сильно долбануть мне, но я увидел в тот момент звездочки перед глазами. И в то время, как пытался прийти в себя, Сабир истязал животное, пока то не испустило дух. Затем мальчик бросил гарпун и стащил ошейник с Мухтара. У меня накатились слезы. Я запрещал себе плакать, но в тот момент не смог сдержать порыв скорби, глядя на то, как любимый друг, истекший кровью, мертвым лежит на земле. – Иди сюда, неженка! – Сабир направился ко мне и грубо схватил за воротник футболки. Прямо как собак берут за холку. На меня накатила такая апатия, что даже не сопротивлялся. Все смотрел и смотрел на пса. И в груди горело. Безумно жгло. Я думал, что сдохну от этого чувства. Брат без труда затянул на моей шее собачий ошейник, прикованный к цепи. И я понял это уже после. Когда вышел из обретенного коматоза. Дернулся, но удавка на шее не пустила. Сабир засмеялся: – Вот так и жди отца, слабак! Пойду порадую его тем, какой ты жалкий, – хохотнув напоследок, брат стал решительно удаляться в сторону дома. А я снова дернулся, как настоящий цепной пес. Тяжелая цепь оттащила меня назад, до боли сдавив горло. Бросился к мертвой собаке и опустился рядом с ней на землю. Завыл, кажется, от безысходности и обиды. И именно тогда я пообещал себе, что ничего у них не получится. Я никогда не стану марионеткой Булата. И больше никогда не назову его отцом. Только чудовище может заставить ребенка убить. Глава 42 Ассоль – А ты ничем не лучше своего брата! И если ты думаешь иначе, то глубоко заблуждаешься… Цербер реагирует мгновенно. Его массивная ладонь сдавливает мое горло. – Не. Смей. Так. Говорить, – сжимает зубы, и я вижу, как у него во взгляде горит желание причинить мне вред в ответ на неприятное заявление. – Ты ничего обо мне не знаешь, чтобы сравнивать нас. Ты не знаешь, на что способен Сабир. Конечно, я не знаю. Зато я знаю, как должны вести себя нормальные цивилизованные люди. Те, кто не причинит вред просто так. Ради забавы. Ради потехи для собственного внутреннего я. Из-за мести. – Если я ошибаюсь… – голос хрипит. Ратмир давит слишком сильно. А я, глупая, зачем-то подначиваю опасного психа-мерзавца, оставшегося без успокоительных. – То просто объясни мне. Я хочу понять… Не знаю, станет ли мне легче, если узнаю правду. Желание причинять боль другим людям нельзя оправдать ничем. Цербер еще чуть надавливает мне на горло. Я уже прощаюсь с жизнью, если честно, потому что этому громиле не стоит ничего переломить мне шею. Раз, и нет меня. Лишь воспоминание осталось. Инстинкт самосохранения все же срабатывает, и я стараюсь ухватиться за широкую ладонь, что мешает дышать. Оторвать ее от себя. Но разве справиться мне? Ратмир будто отстраняется на мгновенье. Помутневшим взглядом замечаю задумчивость в его глазах. Он точно не здесь, хотя все еще продолжает удерживать меня своей стальной смертельной хваткой. Вот так придушит и даже не заметит. – Ратмир… – на последнем издыхание изрекаю, и понимаю, что глаза закатываются. Но все вдруг прекращается. Я в миг становлюсь свободной, отчего теряю равновесие. Цербер поддерживает, чтобы не упала, но тут же отпускает, позволяя сложиться пополам от приступа сильнейшего кашля. Горло болит так сильно, что я до сих пор чувствую на нем его тугой захват. Громко вдыхаю, точно в припадке, стараясь втянуть в себя как можно больше воздуха. – Больше никогда так не говори, – с порицанием слышу от мужчины. Он возвышается надо мной гигантской грозовой тучей и даже не пытается оказать помощь или справиться о моем самочувствии. Из холла слышится звучание дверного звонка. Цербер направляется на зов, оставляя меня одну. «Ладно, – убеждаю себя. – Все не так уж плохо, если подумать». Я пока жива и относительно здорова. Мой отец имеет достаточно связей, чтобы найти меня и вытащить. И пока Цербер по какой-то непонятной мне причине выжидает время, папа точно его не теряет. К тому же, Ратмир один. Он сказал, есть люди, которые еще на его стороне. Вот только рядом с нами таких нет. Цербер сильный и выносливый, но даже он вряд ли справиться с дюжиной отцовских мордоворотов. Вернувшись, Цербер швыряет на стол несколько коричневых бумажных пакетов с пропечатанным на них логотипом. – Кушать подано, Соловьева. Я тебе тут заказал на свой вкус. – Я не голодна, – заявляю. Честно говоря, до того момента, как я спустилась на первый этаж, и как мы завели неприятный разговор, есть очень хотелось. Весь вчерашний вечер я в страхе просидела в комнате, опасаясь даже мимолетной встречи с бандитом, который только и ждет, как бы воспользоваться моим телом. А потом этот безумный грязный утренний секс… Скажем прямо, организму есть что восстанавливать. Но теперь кусок в горло не полезет. – Зря думаешь, что начну тебя уговаривать. Только, когда голова станет кружиться, и живот сведет – не ной. Обещание выполнять все равно придется. – Я отдала тебе все, что обещала, – напоминаю без особой надежды на понимание. Уверена, Ратмир считает, что получил меня в полное и безоговорочное пользование. В ответ слышу только усмешку. А потом мужчина усаживается за стол, притягивает к себе один из пакетов, вытаскивая содержимое. И в одном он все же прав – если мне вдруг станет плохо, то хуже я сделаю только себе. Мне нужны силы, чтобы продержаться рядом с бандитом до заветного спасения. Поэтому я должна, нет, просто обязана быть в норме, запихать в себя еду даже если начнет тошнить. С этими мыслями, точно сдаваясь, тоже подхватываю со стола пакет. Тот шуршит в руках, а когда я раскрываю его, в нос ударяет ароматный запах пищи. Он наполняет ноздри, и содержимое упаковки уже не вызывает отвращения. Желудок в предвкушении урчит, и я в спешке вытаскиваю на стол несколько лотков. Давненько у меня во рту не было нормальной еды. Сама не замечаю, как с аппетитом набрасываюсь на предложенный завтрак, который по своему содержанию больше напоминает обед или ужин. – Дом в твоем распоряжении, – разъясняет Ратмир, когда мы оба заканчиваем с трапезой. – Только на улицу ходить запрещено. – Даже заключенным позволена прогулка, – с обидой напоминаю. – А тебе нет. Надуваю губы. – Еще не поняла, что за пределами дома опасно? – С тобой ничуть не лучше, – тихо бубню под нос, но, Цербер отлично слышит. – Мда… Совсем Соловей тебя к жизни не готовил… После завтрака поднимаюсь обратно в спальню. Тело до сих пор ноет после утреннего нашествия Ратмира. И все, что могу себе сейчас позволить – распластаться на кровати, надеясь, что очередное его завоевание не случится раньше ночи. Бестолково листаю каналы на телевизоре. Потом и это надоедает. Выключаю телик и укладываюсь поудобнее, раскинув руки, пока до моего слуха не доносится странный звук. Глава 43 Ассоль Я прислушиваюсь, замерев на кровати. Поначалу кажется, что звук идет снаружи дома, но со временем понимаю – нет. Точно из дома. Здесь происходит что-то странное, а сижу и не могу понять, что именно.