Пытаюсь спрыгнуть с кровати, хочу оттолкнуть, но он переворачивает меня на живот. Резко. Рывком. Сначала тянет на себя, а затем перекручивает. Не заботится о том, что я при этом чувствую. Прижимает за голову. Сам нависает сверху. Чувствую, как продавливается под его недалеким весом матрац. – Ратмир… – прошу снова, но это бесполезно. Мычу в подушку что-то нечленораздельное. Но он не собирается останавливаться. Раскидывает в стороны мои ноги. Свести обратно не дает. Не успеваю ничего понять, как полоска трусиков несдержанным движением сдвигается в сторону. Божечки… – Расслабься! – приказывает мне Цербер. А я даже голос его не узнаю. Он будто чужой. Озлобленный. Да и что он предлагает? Расслабиться? Как, блин? Тут дух бы не испустить, пока такое чудище на тебя лезет. – Ратмир… – снова молю, но он будто не слышит. Или просто ему плевать. На меня и на то, что будет с нами после. Не знаю, когда Цербер успевает достать свой прибор, но вот уже мясистая головка, разгоряченная от похоти, надавливает на мой узкий вход. – Сука! Как узко… – то ли с удовольствием, то ли с разочарованием выдает Ратмир. Слезы наливаются в глазах. Они тут же впитываются в подушку. Вот только ей никогда не впитать всю мою боль. Все, что мне доводиться чувствовать сейчас, когда громила так беспощадно и дико рвет мое тело. Задыхаюсь от паники. Душащей. Мерзкой. Почему? Почему он поступает со мной так? Почему делает это? Ратмир склоняется надо мной, дышит мне в затылок, пока я захлебываюсь слезами и страхом. Его толчки, как всегда резкие и уверенным. Быстрые. Жесткие. Вот только я от них больше не таю. Везет мне только в том, что все заканчивается быстро. Непозволительно быстро для такого полового гиганта. Ратмир терзает меня совсем недолго перед тем, как наполняет своей жидкостью. Взрывается прямо внутри. Я ощущаю каждый толчок члена. Как он снова и снова сокращается, выпуская вязкое семя в глубину моего лона. Беспомощно дергаюсь, но под давлением тяжелого мужского тела я бессильна. Я вообще ничего не могу сделать против него, никак не могу повлиять на опасное во всех смыслах вторжение. И только, когда Цербер отпускает меня, даруя свободу, шиплю, что есть мочи: – Ненавижу… – вкладываю в это единственное слово все, что пережила с самого первого дня. А в ответ слышу лишь его циничное: – Ты и не должна меня любить. Глава 50 Ассоль Ратмир уходит в душ, а я так и остаюсь лежать на кровати. Прямо в той позе, в которой он меня оставил. Не шевелюсь. Не хочется. А вот умереть – да. Закончить все одним махом. Получить, наконец, свободу. Воздать всем ублюдкам, мечтающим до меня добраться. Чувствую, как медленно вытекает из растянутого лона мужское семя, впитываясь в мягкую поверхность ластовицы трусиков. Оставляя плотное влажное пятно. И я прекрасно понимаю, чем это грозит. Если в процессе мне просто некогда было думать о таком, то сейчас пришло ужасное осознание. – Подонок… – причитаю. – Ненавижу тебя, скотина! Меня душат слезы. Лежу, рыдаю, и перестаю ощущать грани реальности. Мне просто плохо. Настолько, насколько возможно. Душу рвет. Кромсает острыми ножами. Я будто все еще пытаюсь понять, за что Ратмир сделал это со мной? Хочу найти что-то хорошее в нем, зацепиться за это и простить, но не выходит. Потому что внутри его черного сердца нет места свету. Оно прогнило насквозь. А поверх заросло колючей проволокой. Да, я предполагала, что Церберу после, явно неприятного разговора, может потребоваться сброс напряжения, но все же надеялась, что этот процесс пройдет мягче. А не так… омерзительно. Дрожь сотрясает меня изнутри и лишает последних иллюзий. Не будет мне ничего хорошего. И поведение Цербера – прямое тому подтверждение. Из горла вырывается только жалостливое завывание. Вместо того, чтобы что-то делать, например, ломануться на первый этаж и убежать из дома, лежу и скулю. Тело ватное. Будто не мое. С трудом заставляю себя повернуться на бок. Сворачиваюсь в позу зародыша. Поджимаю коленки к груди, обнимая их руками. Где-то слышала, что такое положение погружает человека в состояние спокойствия, дает расслабление и ощущение защищенности. Но сейчас дело не в этом. Мне просто хочется стать маленькой и незаметной. Уменьшиться настолько, чтобы больше не испытывать боли. Моральной и физической. Когда вода в душе перестает биться о кафельный пол кабинки, судорожно вздыхаю. Все во мне сжимается. Сейчас Ратмир вернется. Снова окажется рядом. Совершит еще что-нибудь отвратительное, чтобы окончательно сломать меня. Перебить доступ кислорода. Звук открывающейся двери заставляет вздрогнуть. Закрываю глаза, наивно полагая притвориться спящей. В детстве иногда помогало. Чувствую, как мужчина замирает около меня. Его взгляд тяжелый. Я ощущаю его физически. Как смотрит. Думает о чем-то. Скорее всего, о том, как бы больнее ранить. Не хватало еще оказаться беременной от этого чудовища. Сдерживать всхлип становится все труднее, и я вот-вот выдам себя. Но Цербер вдруг отступает. Не трогает. Похоже, идет на выход, прикрыв за собой дверь. Еще какое-то время лежу неподвижно. Даже дышать боюсь. Открываю глаза, только когда окончательно убеждаюсь, что в комнате больше никого нет. Правда легче не становится. Внутренности все еще скручиваются, и в горле стоит тошнота. Не знаю, что должно случиться, чтобы хандра отступила. Кое-как собираюсь с силами, для похода в душ. Сначала просто стою под струями воды, глядя в одну точку. А потом пытаюсь вымыть из себя мужское семя. Понимаю, что бесполезно уже, но надежду терять нельзя. Если выживу здесь, этого ребенка я не оставлю. Для чего? Породить еще одного психа? Солнечное утро встречает меня лучами, бьющими в окно и ломотой в теле. Как потом добираюсь до кровати даже не помню. Как засыпаю – тем более. Первым делом, осматриваю постель. Цербер так и не возвращался в спальню. Сначала возникает логичный вопрос, мне хочется узнать, где он был и что делал. Но я быстро выбрасываю его из своей головы. – Мне плевать! – проговариваю вслух. Накинув на себя выходной костюм и надев последний экземпляр трусиков, решаю спуститься в гостиную. Видеть Цербера не хочется, но с голоду подыхать тоже. Не дождется! Я буду бороться! Пойду до конца! Вчерашние мысли о смерти кажутся теперь глупыми. Это не про меня. Я не сложу лапки. Переживу и пойду дальше. Церберу не сломить меня. Не сломить отца. Его план обречен на провал. И я должна в это верить. Чем ниже по ступеням спускаюсь, тем отчетливее доносится аромат кофе и негромкая мужская речь. И кто там опять? Оказавшись на достаточном расстоянии, замечаю двух мужчин, сидящих за столом. Это Цербер и Зубов. – Доброе утро, Ассоль Викторовна, – приветствует меня начальник охраны отца. Ратмир молчит. Смотрит на меня, точно оценивая, и тут же отводит взгляд, делая вид, что его внимания я вовсе не заслуживаю. – Вы решили здесь поселиться? – безразлично интересуюсь у Зубова. Своим поведением тоже решаю показать, что ничего, собственно, не случилось. – Охранять вас буду, – отвечает мужчина, – пока Цербер в отъезде. Это хорошая новость. Наверное. Если Ратмир уедет, у меня появится шанс на побег. Быть может, Зубов не так уж и предан ему. Или я смогу выторговать у охранника один звонок папе, такой необходимый мне сейчас. На столе вибрирует мобильный. Цербер тянется к смартфону, изучая экран. – Помяни черта, – бросает Зубову и недовольно отвечает на звонок. Там ему что-то очень красноречиво расписывают. Что – не понятно, зато видно, как напрягается его лицо. Как желваки начинают ходить на скулах. Ратмир медленно сжимает и разжимает кулак свободной руки. Точно таким способом пытается на корню задушить агрессию. А затем молча бросает трубку. – У него Алина, – с раздражением делиться Цербер. – Сука!