Глава 51 Ратмир Наверное, мне стоило поквитаться с Соловьем уже давно. Но я почему-то до сих пор этого не сделал. Не хотел быть импульсивным. Алина упорно вбивала мне в голову всякую чушь про контроль и про то, как на эмоциях можно потерять все. Но терять не хотелось даже часть. И я, сука, верил. Как дебил. Пытался что-то там себе доказать. Воспитывал спокойствие и сдержанность. А что в итоге? Тип, которого я приговорил к смерти с самого начала, все еще дышит. Имеет на местах все конечности. А его семейка купается в роскоши и бабле. Какого хрена я ждал так долго? Чтобы потом узнать от Зубова, как Соловей удачно отстранил его от работы?! Фактически лишил меня глаз и ушей рядом с собой?! Ограничил доступ к ценной информации?! А Зубов, мать его, всего лишь схлопотал за то, что упустил из вида девчонку. Я пытаюсь сформировать в голове четкий план, но у меня, сука, ничего не получается! Был уверен, Соловей со всем его баблом и связями у меня на крючке. Но нет, блядь, Зубов прохлопал малолетку, убежавшую в лес из родного Соловьиного гнезда, и все мои замыслы пошли по пизде. Да я и сам размяк рядом с этой девчонкой. Все мыли об одном. О тугой заднице, в которую вколачиваться хочется без устали. Зубову готов был зубы пересчитать, когда он увидел Ассоль с раздвинутыми ногами. Не знаю, что помогло сдержаться. Наверное то, что этот мужик был нужен мне. Когда такое вообще со мной случалось? Чтобы вот так за бабу глотки грызть. За взгляд только. За улыбку на морде. Охранять эту суку хочется. Закрывать ото всех. Не делиться. А она на столе расселась, манящими дырочками светит. А на лице другое совсем написано: гордая. Слишком гордая. Точно показывала мне мое место. Мол, не достоин ее королевские дыры драть, хоть и сидит такая голая и доступная. Ведьма. Даже сейчас в башке только одно. Как по моему возвращению встречает у входа на полу. На коленях, в позе покорности. С языком высунутым. И глазами такими… невинными, но полными жажды. Сама джинсы с меня спускает. Сама на член ртом насаживается. Вылизывает тяжелые яйца. И сосет так, что у меня искры перед глазами валят. Пришибить бы ее сразу, но я не наигрался. И вряд ли это случится в ближайшее время. После Зубовских откровений у меня внутри все бурлит. Без колес я стал слишком возбудимым, и резкий отказ от них явно не пошел мне на пользу. Решил, что приду в спальню, спущу пар и полегчает. Но когда увидел Ассоль, злоба задушила. Черная, как глубокая бездна. Мне как-то по-детски захотелось выместить на ней все, что я чувствую. Ненависть к Соловью. Причинить боль тому, кого он любит. – Пожалуйста, не надо… – взмолилась ведьма, а меня ее мольба лишь больше завела. Маньяк во мне проснулся. Кровожадный и безжалостный. Мне хотелось причинить ей страдания. Доказать, что я главный. Что я сильный и по праву могу получать то, что хочу. Что я не позволю больше поступать со мной как с дерьмом. И только в душе, когда ненависть и жажда убивать схлынули, выстрелив минутами назад вместе с накопившейся спермой, я понял, что повел себя как ребенок с не окрепшей психикой. Может, долбанная Алина права, и мои детские травмы намного сильнее, чем я думаю? И отцовское воспитание наложило гораздо больший отпечаток? С рыком сжал кулаки и долбанул лбом о кафель на стене. Тот дал легкую трещину. Когда вышел из ванной, Ассоль не спала. Она лежала с закрытыми глазами, притворившись спящей. Но этот факт принес мне облегчение. Я понимал, что не из тех, кто будет извиняться или просить прощения. Значит, так будет лучше. Пусть ненавидит. Ненависть – чувство гораздо более сильное, чем что бы то ни было другое. И я знаю об этом не понаслышке. Теперь же я еду спасать Алину, до которой добрался Сабир. Сегодня она должна была передать мне таблетки. Взять Соловьеву с собой в город я не мог, поэтому попросил Зубова приехать и присмотреть за ней. Только все пошло через одно место. Можно бы, конечно, забить на Алину, но я не смог. Ни по-человечьи это, если она без вины из-за меня сдохнет. Когда было тяжело, только эта девка рядом и оказалась. Я бы в муть ее сроду не поверил, но на тот момент мне нужно было верить хоть во что-то, чтобы выкарабкаться с того света. В буквальном смысле. То, что я выжил тогда – подарок судьбы. Второй шанс, который я не могу себе позволить проебать. В клинику попадаю через черный ход. Не рискую светиться на парадном. Громил, охраняющих связанную врачиху, застаю врасплох. Но я и без этого смог бы уложить их одним мизинцем. – Цела? – спрашиваю у девушки, освобождая ей рот. – Они что, мертвы, Ратмир? – вместо ответа слышу от нее. – Отдыхают, – ровно произношу, стирая кровь с уголка губ. В этот момент раздается сигнал моего телефона. Отвечаю на входящий вызов. – А ты оказался еще более наивным, чем я полагал, сучий выблядок, – голос Сабира звучит насмешливо. – Думаешь, мне нужна была эта твоя подстилка? Нет, брат. Пока ты спасал мозгоправку, я забрал у тебя что-то более ценное. Эй, малышка, поздоровайся с моим братцем. Глава 52 Ассоль Ратмир тут же подрывается на помощь Алине. Жутко бесит! И обидно так, что хочется кулаки сжать до хруста и накинуться на бандита. Значит, я, по его скромному мнению, достойна только насилия, а психологиню спасать помчался не раздумывая. Вот оно, истинное лицо Цербера! Вот только, чем я такое заслужила? За что Ратмир так меня ненавидит? Родителей мы не выбираем, и уж точно не несем ответственности за их поступки. Но разве вобьешь это в голову человека, который не видит дальше собственной мести? Не понимает, что ломает меня. Уничтожает изнутри. – Кофе? – обращается ко мне Зубов, выдирая из философских размышлений. – Как вас только земля носит? – спрашиваю у мужчины. Второй по величине человек после Цербера, которого я ненавижу. Даже Сабир не вызывает у меня такого отвращения. Наверное, потому, что он действует исключительно в собственных варварских интересах. Мой отец для него лишь преграда. А преграды у таких, как Валиевы, принято убирать. Избавляться от того, что мешает. А папуля, видимо, мешает многим. А вот Ратмир и Зубов – мерзкие предатели. Отвратительные крысы! Особенно, Зубов. Он ушел от Цербера на тысячу шагов вперед. – Это ты из-за папаши своего расстраиваешься? – усмехается, будто это не было раньше для него очевидным. – Цербер мне три раза жизнь спасал, так что не обессудь. Должок у меня перед ним серьезный. – И что теперь боготворить вас за это? Спасибо сказать, что не по собственной воле отца предаете? Памятник, может, еще из камня высечь? – раздражение переполняет. Каждый из мужчин, что дружат против Соловья, кажется, находят себе миллион оправданий. Никто из них даже не пытается что-то изменить. Исправить. Как-то повлиять. За это их наглые морды все больше хочется расцарапать. Оставить жгучие борозды в напоминание о том, что я думаю о каждом из них. – Глупенькая ты еще, девочка, – с каким-то сожалением произносит Зубов. – Сидела бы дома под контролем, ничего этого не было бы. – И что тогда? Не предали бы? Поступили по совести? – распаляюсь все больше. – Я и так поступил по совести. В отличие от тебя. – Что? – он с ума что ли сошел? Меня тут в плену, вообще-то держат. Насилуют. Жестко. Один уже насилует, другой только мечтает. – Думаешь, Соловью понравится, что ты перед его врагом ноги раздвигаешь? Вспоминаю вчерашний инцидент с моим участием. Да, вышло неловко. И очень недвусмысленно. Вот только было все не так. – Все было не так! – повторяю свои мысли вслух. – Видел я, как было, – усмехается Зубов. – Так только шлюхи себя предлагают. Когда пизда чешется. Тут я и вовсе лишаюсь дара речи. Стою, хлопаю глазами и, кажется, хватаю ртом воздух, артикулируя, как рыба, которую течением вынесло на берег. – Ладно, проехали. Хороший человек твой батя. Только не повезло ему. Не стоило Соловью Цербера решать тогда. Предательства не было, точно знаю. Это Валиевы мутят. С самого начала. – Это вас вообще никак не оправдывает. Стою перед Зубовым полностью красная, как спелый томат. Но, главное, что сейчас понимаю, мое поведение пленом тоже не оправдывается. Я текла на Ратмира и кончала с ним. Сильно. Мощно. А еще мечтала вновь ощутить в себе его твердый горячий член. Увитый венами. С крупной головкой. Боже! Почему я вообще думаю о таком сейчас? Мужчина лишь усмехается. Будто тоже в красках представил то, о чем я помышляю в этот самый момент. Спалил уродливые пошлы мысли. – Садитесь, Ассоль Викторовна, кофе вам сделаю, – Зубов поднимается со своего места, снова переключаясь на уважительное обращение.