Ощущаю прикосновение его пальцев к горящей красным щеке. Горло будто кипятком обдает. Наши взгляды встречаются, и я тону в бездонном омуте его черноты. Там только мрак. Жуткий. Не стоило искать спасения в таком. Там лишь смерть. – Доволен? – вдруг вырывается у меня вместо ответа. Сглатываю, стараясь освободиться от напряжения, но тщетно. – Ты ведь хотел избавиться от папы? Так, поздравляю! Сабир уже сделал это за тебя. Когда произношу имя другого Валиева, челюсти Ратмира напрягаются. Мне кажется, я даже слышу скрежет его зубов. – Я ненавижу тебя! – продолжаю. – Ненавижу, понял?! Ты испортил мне жизнь! Ты все у меня отнял! Не знаю, почему обвиняю Ратмира во всех смертных грехах. По сути, он забрал у меня только девственность. Больше ничего. Все остальное – последствия слов и действий его брата. Цербер вдруг вырывает у меня письмо. Бегло просматривает его. Кривится. – И что будешь делать? – бросает мне, делая вид, что ему все равно. Но ответа не ждет. Уверена, Ратмир знает, что плана у меня нет. Бороться против целого клана бандюков под предводительством другого Валиева я не смогу. – Охрана – херня, сказал уже. Плохо Соловей о своих девочках заботится. Только и остается к Сабиру на член прыгнуть. Никаких эмоций. Вообще. А чего я ждала? Что Церберу будет дело? Он просто трахал меня, когда была возможность. А это не чувства. Лишь похоть. Грязная и жадная. И теперь ему правда плевать, что мне придется стать женой для его брата. Пришел, чтобы потоптаться на костях нашей семьи. Поди еще порадуется, что первым сумел поиметь меня. Руки сами вытягиваются вперед в попытке оттолкнуть мужчину, что больно ранит сейчас мое сердце. Я делаю это снова и снова, но он, как недвижимая скала, продолжает стоять на том же месте. Мои побои становятся более ощутимыми. Уже луплю мощный торс кулаками, пока кости не начинают ныть. Последней каплей, свидетельствующей о моей безысходности, становится то, что я тянусь к его лицу. Чтобы расцарапать. Оставить там глубокие болезненные борозды. Но Цербер не дает мне этого сделать. Перехватывает мои руки, заводит наверх, толкает меня, прижимая к стене. Одной своей рукой фиксирует запястья мне над голой, лишая любой возможности пошевелить ими. Пальцами другой руки бандит пробегает по моей пылающей щеке, спускается к шее, оставляя после себя мурашки и саднящий от жара след. Доходит до груди и сжимает острый сосок, выпирающий под тканью ночной рубашки. В горле застревает грешный выкрик. Я глотаю его, обещая себе не показывать то, что чувствую. – Если тебе нужна помощь, стоит только попросить… Ратмир вновь сжимает пальцами горошину. Пуская вниз по моему телу сладкий спазм. – Мне. Ничего. От тебя. Не нужно, – проговариваю медленно и четко, глядя прямо в сверкающие бандитские глаза. – Тогда просто трахнемся, – ответ звучит совершенно неожиданным, но я уже понимаю, что будет так, как Цербер только что сказал. Глава 65 Ратмир В ее глазах загорается похоть. Вспыхивает молнией после моих слов. Эта девчонка может сколько угодно клясться мне в ненависти и даже сама верить в это вранье, но я все равно вижу правду. И знаю, что Ассоль думала обо все эти чертовы две недели. И что ее киска сжимается и течет всякий раз, когда я рядом. А еще я понимаю, о чем именно она думала. Что бросил. Слился. Оставил ее. И в этом проблема. Но я внимательно следил. За всеми ими. Знал о каждом шаге. И если эта малышка думает, что я так запросто отдал бы ее Сабиру, то она ошибается. Я не делюсь тем, что принадлежит мне. Сейчас нравится наблюдать за ее внутренним сопротивлением. Смотреть, как девчонка пытается побороть жажду, которая уже разливается кипятком между ее ног. Я готов поспорить об этом на что угодно. И оттого лишь сильнее хочу эту маленькую суку. Она как отрава бурлит в моих венах и вынуждает сатанеть, когда только представляю Сабира рядом с ней. Как они всего лишь дышат одним воздухом. И даже за мимолетные касания я готов вырвать братцу руки. Но это не любовь, нет. Я не умею любить. Потому что меня никогда не любили. И в теплых чувствах со стороны тоже не нуждаюсь. Понимаю только преданность, ответственность, чувство долга. И этого мне достаточно. Все, чего хочется – возможности обладать молодым упругим телом. Таким горячим и узким внутри. И ощущать в ноздрях едва уловим запах нежной девичьей кожи. Ее кожи. Пьянящей и пахнущей грехом. – Пошел ты нахрен, урод! – выплевывает девица, а я любуюсь на то, как вздымается ее раскрасневшаяся грудь с торчащими сосками, которые мне уже довелось подразнить. Но я воспринимаю ее слова иначе, как сигнал к действию. Мой агрегат уже дымится в штанах, и не хочется терять больше ни минуты. Я и так ждал слишком долго. Разжимаю захват над ее головой, но только для того, чтобы перевернуть девушку спиной к себе. Прижимаюсь всем телом, продолжая удерживать тонкие запястья в той же позиции. Заставляю Ассоль в полной мере ощутить силу моего пышущего желания. Девчонка замирает. В комнате остается лишь наше дыхание. Рваные возбужденные вздохи. – Что даже сопротивляться не будешь? – с насмешкой спрашиваю. – Твое сопротивление мне нравилось гораздо больше. – Отвали! – огрызается и думает, что звучит уверенно. Но это не так. Передо мной сейчас маленький пугливый зверек, пытающийся примерить на себя роль матерого хищника. – Отвалить? – спрашиваю. Забавная она. – По-моему, ты хочешь совсем другого… Пальцы нащупывают полоску трусиков. Влажная. Без особых церемоний сдвигаю ее в сторону. Мешает. Лишняя. Пальцы утопают в греховной влаге между ее ног. Меня вдруг одолевает злость. Я уже две недели глотаю колеса по расписанию, но не могу контролировать этот внезапно возникший приступ агрессии. Предательская влажность между ног девчонки наводит меня на поганые мысли: – Текла, когда он трогал тебя? – сквозь зубы произношу, как психованный маньяк. Пальцем надавливаю на набухший клитор и обвожу его по кругу, учащая дыхание Ассоль. – На террасе… – напоминаю, сцепляя зубы. В тот момент все чуть к чертям не полетело! – Говори! – но я не жду ответа, потому что, если Ассоль сейчас скажет «да» – убью нахрен! – Ратмир… – выдыхает и вскрикивает. Потому что мой член уже оказывается внутри нее. Я голодный! Пиздец какой голодный! Хрупкое девичье тело пронзает острый спазм. Он же заставляет выгнуться. А мне хорошо. Сука! Как мне хорошо! Ассоль глотает скулящие стоны. Держит их в себе из последних сил. Зажимает в глотке. А сама все сильнее наталкивается попкой на мой раздутый член. Вынуждает входить глубже. До предела. Давай, маленькая сучка, покажи, как сильно хочешь, чтобы я ушел! Я трахаю ее стоя, даже не раздевая. Мне это ненужно. Я лишь хочу быть в ней. До безумия. Вбиваться внутрь и ощущать ритмичные сокращения пульсирующих от возбуждения мышц. Это как наркотик – обладать ей. Упиваться манящей близостью. И я не хочу, чтобы это заканчивалось. Мне нужно больше. Гораздо больше. Мне нужно все… Ускоряюсь. Будто скорость поможет насытиться. Не понимаю, что со мной. Откуда эта жажда?! Так бы взять и довершить свой план, пока Соловей валяется в больничке. Все его нажитое добро и бабы как на ладони – бери не хочу. Но я действую по-другому. Я пришел не за этим. Малышка снова выгибается. Она уже не в состоянии сдерживать стоны, давить их силой воли. Потому что ее остатки давно сожрало возбуждение, оставило мне покорную, послушную девочку. И как она дрожит подо мной… Мелко. Часто дрожит. Трепещет. Сильнее сжимается вокруг члена от каждого толчка. – Скажи, что тебе нравится, – хриплю ей в ухо, продолжая таранить маленькую дырочку, с остервенением натягивать на свой размер. Молчит. Глотает воздух. Полностью под моим контролем. Но не признает этого. – Скажи, – произношу коротко, но с больши нажимом. – Нет, – выпаливает со стоном. Заставляет меня разозлиться. Глава 66 Ассоль – Скажи, что тебе нравится, – возбужденный хрип в районе моего уха учащает биение сердце. А от горячего воздуха, касающегося при этом кожи, и вовсе можно сойти с ума. «– Да! – хочется закричать, сорвав голос. – Да! Да! Да!». Попросить Ратмира не останавливаться. Снова и снова брать. Мне это нужно. Помогает забыть о дерьмовой жизни. О том, что папа в больнице. Обо всем. И вновь ощутить безопасность рядом с ним. Почувствовать защиту. Что Сабир не доберется до меня, пока Цербер рядом. Но я никогда не признаюсь. Ратмир не узнает. Ему все равно плевать.