– Скажи, – повторяет, теряя терпение. – Нет, – хочу заявить уверенно, но не выходит. Предательский стон слетает с моих губ, превращая отрицательный ответ в «да», выставляя меня последней врушкой. Рык позади следует реакцией на мой ответ. Цербер толкает свой член по самое основание, причиняя мне легкую боль. Тяжелые яйца шлепают под моей попке. Хочу дернуться от обиды, но чувство кайфа, разливающегося по телу и жесткий захват не дают мне этого сделать. Я вообще больше не могу пошевелиться. Только принимать в себя озверевшего мужика, считающего, что имеет на это право. Принимать и течь сильнее в благодарность за жадный секс. Цербер ритмично скользит внутри меня и громко стонет. Он похож на одержимого сейчас. Мне кажется, даже если вокруг начнется пальба, Ратмир не прекратит таранить меня. Черт! Он как машина! Работает бедрами с нечеловеческой скоростью. И это… боже, интенсивное трение приносит неописуемое удовольствие. Вышибает из головы остатки мыслей. И я способна теперь лишь издавать надсадные стоны и пальцами впиваться в жесткую стену. Остервенелые толчки сопровождаются пошлым хлюпанье влаги между моих ног. Неужели, настолько мокрая? Пространство наполняется порочными звуками нашего совокупления, которые теперь не сдерживаются даже моим самоконтролем. Потому что нет его больше. Пал в неравном бою с возбуждением. Цербер даже не запыхался. В то время, как я уже целиком покрылась жаром и потом. Мне кажется, от энергичных толчков внутри меня содрогается вся комната. Охрана вот-вот услышит. Но даже тогда мы не остановимся. Ратмир не прекратит. Лишь будет брать меня чаще и сильнее. И в тот момент, когда я уже готовлюсь испытать мощнейший оргазм, зарождающийся в глубине моего тела, мужчина вдруг отпускает меня. Вытаскивает свой член, и мои соки, вслед за ним, горячими ручейками струятся по ногам. Полностью теряю ориентацию в пространстве. Особенно, когда Цербер, нарушая всякие приличия, толкает меня коленками на пол. Я оказываюсь у его ног, а здоровенная блестящая от моего возбуждения палка, называющаяся членом Ратмира, устрашающе раскачивается между крепких мужских бедер. Не знаю, что за сила срабатывает в этот момент, но безжалостная пульсация моей киски вынуждает меня податься вперед и коснуться губами этого монстра. Раздутого до ужасающего размера железного ствола. Я делаю это инстинктивно. Как голодная шлюха. Не контролирую свой порыв. Мной верховодит похоть и жажда оргазма. Киска так сильно сжимается, что больше ничего не имеет значения. Еле обхватываю крупный прибор губами. Неумело втягиваю в рот. Захватываю ладонью у основания. Сдавливаю. Втягиваю член в себя как только получается. Глаза Цербера закатываются, и я понимаю, что на верном пути. Скулы быстро устают, немея. И мне приходится выпустить затвердевшую плоть из своего рта. Но я не собираюсь отступать. Принимаю более низкое положение и вытягиваю язык. Провожу горячим языком по напряженному стволу. Прямо от того места, где заканчивается пустая темная растительность. Наверное, это должно вызвать отвращение, но меня заводит сильнее. Будоражит вид хищного самца. Грубого и неотесанного. Настоящего мужика. Варвара. Вдыхаю аромат его влажной плоти, пахнущей не только мужчиной, но и моими соками, и содрогаюсь оттого, как сильна моя постыдная жажда. И как приятен аромат возбужденного хищника. Провожу языком по узору каждой венки. С жадностью вылизываю твердый прибор, широко раскрытыми глазами наблюдая за реакцией мужчины. Не знаю, чего я жду? Похвалы? Снисхождения? Защиты? Или все лишь своего недополученного оргазма? Снова всасываю внутрь крупную головку. Втягиваю ее губами и стараюсь продвинуться дальше. Глубже взять. Насколько получится. Только теперь мне удалось понять, что член у Ратмира действительно будто сделан из стали. Упругий и твердый точно камень. Мне нравится это. Черт возьми! Мне очень это нравится! Неожиданно Цербер хватает меня за голову. Наматывает на кулак разметавшиеся по спине волосы. От страха напрягаюсь. Пытаюсь отстраниться и податься назад. Одно дело, когда я сама осторожно посасываю его твердую плоть, совсем другое, когда процесс больше не получится контролировать. – Расслабься, малышка, – командует мужчина. – У тебя чудесный рот, и я хочу насладиться им как следует. У меня не получается отстраниться. Захват слишком крепкий. А другого от Ратмира не стоило и ждать. – Шире рот открой, – очередное распоряжение, которое приходится выполнить. Мне кажется, что я задохнусь от паники, понимая, что такая штуковина во мне не поместится. Или так сильно порвет, что придется ехать в больницу. Но вопреки моему страху толстая дубина входит в мой ротик без особого труда. Точнее, не она входит, а Цербер нанизывает на нее мою голову. Твердый ствол растягивает мой рот до предела. И когда кажется, что хуже уже просто не может быть, Ратмир толкается еще чуть вперед, заполняя меня на максимум. Руками упираюсь в его мощные бедра. Член освобождает глотку, но только, чтобы вонзиться обратно. На этот раз я оказываюсь готова принять его. – Какой тесный рот… – с придыханием сообщает мне мужчина. Снова толкается внутрь. Как-то слишком легко. Скользит как по маслу и уже не причиняет столько дискомфорта, вызывает грязные хлюпающие звуки. – Какая же ты сука, Соловьева! – не знаю, зачем он говорит это мне. – Моя сука, верно? – добавляет, видимо, ожидая ответа, и я почему-то киваю, насколько получается это сделать. – Смотри мне в глаза, – на лице мужчины красуется довольное выражение. Он с удовольствием наблюдает за тем, как скрывается у меня во рту его надутое достоинство, и как я, дочка его врага, покорно поднимаю на него свои помутненные похотью глаза. А потом Ратмир кончает. Взрывается, наполняя мое горло вязким семенем. Глава 67 Ассоль Цербер вытаскивает из меня свой член. Тот все еще подрагивает дергаясь перед моим лицом. Огромный и блестящий от влаги: слюны и капельки спермы, что осталась на самом его кончике. Меня вдруг неожиданно настигает рвотный позыв. Теперь возбуждение, желание и даже легкое ощущение унижения отступают на второй план. Я подрываюсь с колен, как ужаленная, и бегу в сторону ванной комнаты. Едва успеваю добраться до белого друга, как меня выворачивает. Долго и часто. Уже в который раз за эти дни. Переволновалась, наверное, опять. Или это отторжение мужской спермы, что так насильно закачали мне прямо в глотку. Освободившись от содержимого желудка, спешу поменять позу и обессилено усесться рядом с унитазом. Только сейчас понимаю, что кто-то держит меня за волосы. Все время держал, пока рвало. Не давал непослушным прядям перепачкаться в том, что я из себя исторгала. Становится стыдно, но и приятно, в то же время. – Что за нахрен? – спрашивает Цербер, когда я удобно располагаюсь рядом с фаянсовой конструкцией. – Стошнило меня! Что, не видишь?! – огрызаюсь, как дикий звереныш. И что я наделала опять? Отдалась! Член его сосала и облизывала, точно это лучшее, что за всю жизнь бывало у меня во рту. Дура, блин! Похотливая сука! Правильно Ратмир называет меня этим словом! С первого дня под него хотела. Как шлюха подзаборная текла. И даже сегодня, после всего, после страхов и унижений, отдалась как в последний раз! Ладно киска… Можно было бы свалить на невозможность сопротивления. Но вот рот! Я сама! Сама насадилась на его крупный болт губами. – Вижу, – коротко отвечает. Спокойный как и всегда. Наверное, таблетки свои опять глотает в промежутках между трахом с психологиней. – Я спрашиваю, что за нахрен?! – Отвратителен ты мне. Вот что! – продолжаю рычать на бандита, который, если быть честной, может прикончить меня прямо сейчас без суда и следствия. Даже не напрягаясь. Два пальца на шее сомкнет – и нет меня. – Даже организм тебя отторгает! И мне бы хотелось, чтобы это было действительно так. Но я то знаю, что тошнит меня по какому-то другому поводу. И очень хочется, чтобы не по тому, который изменит мою жизнь навсегда. – Поднимайся, тебе умыться надо, – все, что отвечает на мое заявление бугаина. Я только усмехаюсь, потому что не собираюсь слушаться его. Ратмир смотрит на меня серьезно. Скалит зубы, там, внутри. Только внешне не показывает. – Отвали! – снова прикрикиваю на мужчину. – Получил, что хотел, теперь проваливай! Здесь тебе больше ничего не светит! Во мне говорят обида, боль и безысходность. Мне так плохо сейчас, как никогда в жизни. На меня столько навалилось! Папа в коме, свадьба с Сабиром, предательство подруги. И этот еще. Стоит, сука, и не уходит! – Отвали! – кричу, и мой крик переходит в истеричный плач. Тогда Цербер наклоняется надо мной, хватает за руки, поднимая, как невесомую пушинку, подводит к раковине. Включает водичку, заставляет меня склониться, надавливая на голову, и своей гигантской ручищей плещет воду мне прямо в лицо. Справившись со всем, мужчина отпускает меня. Хватаюсь за столешницу возле раковины и пытаюсь отдышаться. Через зеркало поднимаю взгляд на здоровенного мужчину, что стоит теперь за моей спиной. Суровое лицо, глаза, холодные, как ледники Арктики, но блестящие, отражающие свет приглушенных лампочек возле зеркального полотна. Сейчас он очень сильно похож на себя прежнего. Когда мы только встретились. Когда я приняла его за угрюмого лесника. А теперь вот стоит в моей комнате. Настоящий. Живой. Только что меня поимевший. А я даже сделать ничего не могу против него. Силы не равны. – Теперь в душ, – сухо, скупо, в духе Цербера. Но это приказ. Если ослушаюсь, будет как с раковиной. Затолкает в кабинку и обольет струей холодной воды, как заключенного в тюрьме. Приходится сделать шаг в сторону душа. Убедившись, что я закрываю за собой дверцы и настраиваю водичку, мужчина покидает ванную комнату. Надеюсь, что он уходит совсем. Вообще оставляет наш дом. И лучше навсегда. Наверное… Но что-то подсказывает мне, что Цербер не свалит просто так, не оставит меня в покое. Одно только не понимаю, если отец так разозлил его и обидел, то сейчас проще простого приехать в больницу и добить его. Перед этим так же можно уничтожить меня и маму. Ратмир ведь этого хотел?! Возмездия?! Так сейчас вершить его самое время. Когда выхожу из душа, обернувшись полотенцем, Цербер стоит у окна. Его ручищи сцеплены за спиной. Замираю на секунду, чтобы полюбоваться открывшимся видом. На нем рубашка, расстегнутая спереди и черные джинсы. Размах широких плеч завораживает. А силища пугает. Помню, как смотрела на него в наш первый день. Украдкой. Точно боялась, что может прибить за внимательный взгляд.