На перемене Артём показал большой палец и спросил удивлённо: – Что с ними случилось, Вася? Василий улыбнулся: – С ними случился я! – Ты думаешь, они знают о… – Если только Лиза, но Вере с Катей она точно ничего не сказала. – Обалдеть, Васька! А представляешь, что будет, когда тебя официально представят обществу? – Да это когда ещё, – отмахнулся Василий. – Четырнадцать тебе через неделю, а первого мая традиционный весенний бал в Гатчине. Всего-то полтора месяца осталось. – Разве не осенью? – Как же весенний бал может быть осенью? – удивился Артём. – В том смысле, что с представлением я на осень надеялся, – пояснил Василий. – Ведь придётся в Зимний дворец переезжать. – Не всё же мне одному мучиться, – засмеялся Артём. – Нет, брат, изволь тоже испить из этой горькой чаши. Так что гуляй полтора месяца, а потом… Ладно, идём на урок, а то видишь, Лиза уже копытом бьёт. – Копытцем, – поправил Вася. – Очень стройным и изящным копытцем. – А я как сказал? Следующим уроком была химия. Точнее, «Химия и основы трансмутации». Философский камень на занятиях не искали и воду в вино по рецепту Каны Галилейской не превращали, но методы обнаружения ядовитых веществ и способы их нейтрализации подручными средствами с небольшой толикой энергии давали подробно. Мало ли что в жизни случится, а целителя под рукой не окажется? Ну и общие сведения об органической и неорганической химии, мало чем отличающиеся от уроков в обыкновенной советской школе. Разве что кабинет обставлен богаче, да каждое учебное место оборудовано мощной вытяжкой, удаляющей результаты самых неожиданных и смелых гимназических экспериментов. – Вася, помоги, – Лиза просунула руки в рукава белого халата и повернулась спиной. – Завяжи, пожалуйста. Василий не удержался и осторожно провёл пальцами по позвоночнику от шеи до лопаток. Лиза вздрогнула и затаила дыхание. Так и не дышала, пока Красный возился с завязками. Потом поменялись ролями, и Вася вместе с помощью получил лёгкий подзатыльник. Верочка с соседней парты прокомментировала: – Смотри, Катя, у них уже первая семейная ссора. Лиза смутилась, Катерина нахмурилась, а Красный церемонно поклонился всем троим, а когда начался урок, шепнул: – Чем я могу загладить вину, душа моя? – Я не… – хотела возразить Лизавета, но осеклась. – Повтори… Василий понял, что именно нужно повторить, и улыбнулся самой искренней из своих улыбок. Во всяком случае, очень постарался: – Душа моя… – Спасибо, Вася. И я подумаю над твоим предложением. Из осторожности Красный уточнил: – Но, заметь, руку и сердце я пока не предлагал. – Пока? Глава 3 Домой из гимназии Красный возвращался окрылённый. Ещё бы, сегодня вечером у него первое в жизни свидание – Верочка Столыпина на уроке физики выбила обещание сходить на премьеру фильма «Весёлые ребята» с Утёсовым и Орловой в главных ролях. Правда предупредила, что правила приличия не позволяют ей появиться одной, поэтому Катя с Лизой тоже будут присутствовать. И смотрит хитро-хитро, будто есть в её словах какой-то подвох. А он был. Как же не быть подвоху, если билеты на премьеру раскупили ещё месяц назад? Но Вася только кивнул и на ближайшей перемене позвонил из кабинета Макаренко дежурному дворцовой полиции и попросил соединить с генералом Власиком. Тот просьбу выслушал и пообещал, что четыре билета доставят к входу в кинотеатр «Ударник» за сорок минут до сеанса. Название, кстати, капитана Родионова позабавило. Оно не имело отношения к ударникам коммунистического труда – Военное министерство являлось официальным покровителем кинематографа, и названия подбирались соответствующие. «Ударник», «Боёк», «Обойма»… Но этот располагался в офицерском собрании Петербурга и слыл самым престижным из всех. Естественно, у капитана Родионова имелся опыт свиданий, но довольно специфический и неприемлемый в этом мире и в этом возрасте. Там бравый курсант, а потом и лётчик-истребитель точно знал, что ему требуется, и при малейшей попытке потянуть его в сторону загса вывешивал военно-морской флажный сигнал «Следую своим курсом». Здесь такое не пройдёт. Стало быть, что? Нужно посоветоваться со старшим товарищем! И перед дверью своей квартиры Василий развернулся. Дома Максимыч, или где-то по литературным делам с издателями водку пьёт? Максим Горький оказался на месте. Открыл дверь в расстёгнутой рубашке со следами помады на воротнике и с некоторым смущением снял с люстры в прихожей висевший там шёлковый чулок. От знаменитого писателя пахло вином, хорошим табаком и женскими духами. То ли «Красная Москва», то ли «Букет императрицы», точно Красный определить пока не мог. – Я за советом, Алексей Максимович. – За советом? Это правильно, – кивнул Горький и крикнул куда-то в глубину квартиры: – Нина Андреевна, мы чуть позже продолжим редактирование моей новой пьесы! Вася чуть было не ляпнул про необходимость помыть чернильницу, но сдержался. Вдруг его неправильно поймут? Идею отправиться на свидание в гимназической форме Алексей Максимович забраковал сразу: – Понимаешь, Вася, оно вроде как и положено гимназисту в мундире быть в общественных местах, но… Гимназист, он же как нижний чин в армии, которого каждый дятел норовит поставить во фрунт для удобства выклёвывания мозга. А тебе оно надо? Вот представь, ты своей мадмуазели ручку целуешь, а тебя какой-нибудь генерал за неподобающее чину поведение шпыняет. – Да наплевать. – Это ты у нас, Вася, орёл и тебе наплевать, а девочки твои, что Верочка, что Катенька, что Лизонька, есть создания нежные и воздушные. От такого суховея долго ли чувствам увянуть? – Даже знаете, с кем иду? – А что такого? – хмыкнул Алексей Максимович. – Петербург город большой, но скучный, и каждая новость в нём на вес золота. Не удивлюсь, если уже сегодня вечером вся столица будет обсуждать цвет моих подштанников. Но я не о том! Одевайся в партикулярное и не оглядывайся на правила. Двубортный светлый костюм из тонкой шерсти, шёлковый галстук, запонки чтоб просто золотые, без всяких пошлых бриллиантиков. Пальто тоже тонкое, чай, не замёрзнешь. – Почему двубортный? – Вообще-то Красный был согласен с рекомендациями, а уточнил на всякий случай. – Ты же не собираешься пойти на свидание как последний босяк, без пистолета? – Да я как-то… – Бери и не думай. Нельзя надеяться на авось и дворцовую полицию. Удача, Вася, она, как огурец – сегодня в руках, а завтра в жо… хм… завтра ещё где-нибудь. – Понял, – кивнул Василий. – Цветы девушкам подарить догадаешься? Рекомендую к Лаврентию Павловичу заехать, у него по субботам свежий завоз прямо из Батума почтовым дирижаблем. Что ещё? – Вроде бы всё. – Нет, – Алексей Максимович покачал головой. – Возьмёшь извозчика, потому как в закрытом таксомоторе можно ездить только жениху и невесте. Обратно тоже извозчиком развезёшь и сдашь с рук на руки родителям. – На извозчике холодно и медленно. – А правила приличия для того и придуманы, чтобы на всякие глупости времени не оставалось, – Горький отбросил в сторону чулок, который всё ещё держал в руке, и добавил: – Право на глупости ещё заслужить нужно. – Когда заслужу, тоже буду гостей в прихожей принимать, – не удержался от подначки Красный. Алексей Максимович в ответ погрозил пальцем и ухмыльнулся: – Всё ты понимаешь. Из молодых да ранних, почти как я в твои годы. Ладно, Вася, иди, времени у тебя впритык. Пока Василий принимал душ и переодевался, охранники вызвали извозчика и озаботились тремя одинаковыми букетами белых роз. Похвальная самостоятельность, или подслушивали? Скорее второе, но это их работа, и обижаться не стоит. А за извозчика вообще нужно благодарность вынести. Извозчик да, хорош во всех отношениях. И сам солидный, с бородищей, с сияющей на груди номерной бляхой и с трудом скрываемой под форменным армяком военной выправкой. И коляска хорошая – свежий лак на ореховом дереве, на резиновом ходу и рессорах, дно явно бронировано, как и борта, а складной кожаный верх прошит нитью стоимостью в дирижабль и при случае выдержит винтовочную пулю в упор. Понятное дело, что это обыкновенный извозчик, каких полным-полно на улицах Петербурга! Аж двое таких, причём второй закреплён за бабушкой, на старости лет вдруг испытывающей отвращение к автомобилям. Василий сел на мягкий диван и выдохнул, как перед прыжком в холодную воду: – Поехали! Извозчик кивнул. Куда ехать, он не спросил. Наверное, охранники заранее адреса сказали. Или сам знал, что скорее всего. А что удивляться, у этого тоже служба и под армяком погоны минимум с тремя звёздочками. Ближе всего жила Лиза, и за ней заехали в первую очередь. Многочисленное семейство Бонч-Бруевичей проявило деликатность – Лизавета вышла из дома одна, остальные же с молчаливым одобрением наблюдали из окон за тем, как Красный вручил букет, обозначил поцелуй над перчаткой и помог девочке сесть в коляску. Всё торжественно, величаво и прилично. Вся эта чинность продержалась ровно до тех пор, пока извозчик не повернул с Гороховой на Садовую и не скрылся от взглядов семейства Бонч-Бруевичей.