–И как? Про что? –Не читала, —извиняющимся тоном ответила продавщица. –Покупают? Продавщица пожала плечами и скорчила гримаску. –Вы для кого хотите купить? Для жены? – поинтересовалась другая продавщица, лет пятидесяти, в очках с красной оправой.– Ели жене, то не советую. Для подарка не очень годится. –Почему? –Книга слишком правдивая. Жене эта история может испортить настроение. –Все так плохо? – съехидничал Андрей. –Финал – прекрасный. Но до него еще нужно дойти. –Ясно. Значит – фигня. –Почему же «фигня»? Женщины с удовольствием читают. Делают выводы. Благодарят автора. Андрей посмотрел на время – до встречи с Коляном оставалась еще пара часов. Он купил книгу и засел в кафе, оно находилось в одном здании с книжным. Андрей читал, упорно борясь со сном. Это совсем не говорило о том, что книга Ани была скучна и неинтересна. При чтении любой книги, еще с детства, Андрея неумолимо клонило в сон. Следя за самым увлекательным сюжетом, мозг Андрея словно постепенно плавился и разжижался. Но в этот раз его мозг внезапно проснулся. В одном из героев он узнал себя. Вся сущность Андрея отчаянно отказывалась признаться в этом. Книжный герой слово в слово повторял его выражения, копировал его жесты и поступки. Все это виделось Андрею отвратительным, гадким, несправедливым. Он захлопнул книгу и увидел Коляна, подходившего к нему. –И чо она там написала? – Колян отхлебнул крепкого чая и развалился в кресле. –А чо она может написать? Что мужики – отстой, мудилы и козлы. –Она там про тебя что-то написала? – осторожно спросил Колян. –Нет. Она, сука, в общем так наваяла. Сделала дерьмовые бабские выводы. В ее, сука, стиле. –Разведись уже с ней, Андрюха. И забей на фиг. –Разведусь. –Правильно. Аня ведь тоже согласна. Ты с ней насчет имущества говорил? –Она написала, чтобы я забирал все что хочу. –Ну вот… –Сука, она меня этим унизить хочет! –Да забей уже. Возьми, что тебе там нужно, и съезжай. Андрей посмотрел на Коляна, вытер о джинсы вспотевшие ладони и сказал: –Я не крохобор, Коля. Но Аня мне денег должна. И я бы хотел свое-то получить. –Ты серьезно? –Ага. –Но ты эти годы… ни хрена не работал… реально на ее баблос жил…как-то не очень, Андрюх. –Я, блять, не работал! Потому что ей помогал! Квартиру убирал! Жратву ей под нос ставил! –Что завелся? Я – так… –Она без меня всей бы этой херни не написала! Я о ней, сука, заботился! Я ее— вдохновлял, —Андрей дал петуха, закашлялся и никак не мог остановиться. Колян налил другу воды в стакан, протянул. Андрей сделал несколько маленьких глотков и продолжил: –У нее теперь – все. А у меня – ничего. Очень честно. –Ладно. Это – ваши дела, —подытожил Колян – А что касается заработать – есть одна тема. В месяц можно по пол-ляма поднять. –Реально? –Ага. Есть одна схемка. Но для этого нужен начальный капитал. –Сколько? –Ну, полтора-два ляма. Не меньше. -26- —Привет, Мерседес! Где русская? – молодой красавец в кипенно-белой рубашке и джинсовых шортах, выгоревших от солнца, приветственно махал рукой. –Привет, Энрике! —Мерседес улыбнулась и продолжила копаться с клумбой. –Где русская? – еще раз с волнением спросил Энрике.– Она в это время всегда гуляла у моря. Ее там несколько дней не было. –Зачем тебе Анна? –Я наловил для нее крабов! – Энрике поднял корзину, в которой копошились шершавые крабы. Мерседес бросила тяпку, подошла к невысокому заборчику, за которым стоял Энрике. –Где русская? – в третий раз спросил кареглазый красавец. Мерседес прищурилась: –В аэропорту. –Она улетает?! –Провожает дочку. –Дочку?? – Энрике выглядел крайне удивленным.—Ты сказала: «дочку»? –Да. –А сколько лет ее дочке? –Кажется, двадцать. –Двадцать?! – глаза Энрике чуть не вылезли из орбит, как у пучеглазых крабов.– Ты шутишь. –С чего мне с тобой шутить? – Мерседес дернула плечиком.—Давай сюда своих крабов. Я передам их Анне. Энрике послушно протянул корзинку: –Люди говорили – она не замужем. И что русской не больше тридцати. –Тебе не стоило слушать глупых сеньор. Мог спросить обо всем у меня. Или у самой Анны,– Глаза Мерседес смеялись, рассматривая обескураженное выражение лица Энрике.– Тебе нравится Анна? –Я люблю с ней говорить, —тихо произнес Энрике. –Она мне рассказывала о тебе. Вы с ней почти не говорили. Ты приходишь на море, садишься на камень и молча наблюдаешь за Аней. Что ты там себе придумал, Энрике? – засмеялась Мерседес. Энрике резко сорвался с места и быстро пошел прочь. Он чувствовал, как пылает его лицо. В груди Энрике бушевал океан, подбрасывая сердце вверх-вниз, как маленькую игрушечную лодчонку. Он быстро спустился с горы, побежал к океану и стал бросать в воду камешки. Он бросал их так долго, что у него заболела рука. Энрике оглядел пустынный берег. «Мерседес права. Я все придумал. Я ничего не знаю о русской. Мне просто нравится на нее смотреть… нет, не просто… меня тянет к ней… так же сильно, как притягивает к себе океан…» —Энрике шел вдоль океана и думал, что ему нужно как можно скорее объясниться с Анной. Анна уже несколько месяцев жила на Тенерифе. Мерседес помогла ей с продлением визы благодаря своему родственнику из полиции. За это время Анна закончила роман, и тут же, без остановки, начала писать следующую историю. Она спала не больше шести часов. Благодаря свежему воздуху, солнцу, умиротворению и внутреннему покою, она чувствовала себя свежей, отдохнувшей, помолодевшей. Темная краска смывалась с Аниных волос, челка отрастала. Анна снова открыла лоб и радовалась, что возвращается к своему привычному внешнему виду. Каждое утро она вставала в шесть утра, и после утренних процедур и быстрого завтрака садилась за ноутбук. Около полудня она ощущала понятную усталость и прерывала работу. В этот час по дому, как правило, разливался аромат кофе и свежей выпечки. Анна выходила на небольшую террасу, увитую виноградом, где ее поджидала Мерседес. Женщины пили кофе, намазывая круассаны домашним банановым джемом, делились своими текущими планами, умышленно не затрагивая никаких серьезных тем. Иногда после полуденного кофе они занимались уборкой, под звуки гитары фламенко, которую они обе любили слушать. Когда у Мерседес не было дел и туристов, они с Аней навещали бабушку, слушали ее рассказы и воспоминания, и иногда задерживались там на обед. Но большую часть времени Анна проводила одна, и ей это нравилось. Остров постепенно наряжался яркими весенними красками, воздух насыщался благоуханием трав и растений, начинающих очередную новую жизнь. Океан то пенился и вздымался, угрожая рыбакам стремительно несущимися грохочущими волнами, то смиренно отдыхал под золотистыми лучами солнца, раскинув свое могучее, никому не подвластное тело. Каждый день Анна бродила вдоль океана, разговаривала с ним, советовалась, или пела ему песни своего детства. Во время таких прогулок фантазия Анны подсказывала ей сюжеты новых историй. Она садилась на камень, доставала из сумочки блокнотик и делала записи. Вечерами Анна перечитывала в ноутбуке все, что было написано за день, и делала правки. После этого она созванивалась с дочкой, Леной или Марго. Потом моментально засыпала, раскинувшись на широкой деревенской кровати с деревянным изголовьем, украшенным узорами и двумя розовощекими ангелами с золотыми крыльями. Казалось, что Анна вообще не вспоминает о прошлой жизни, и ее новое место обитания в итоге станет постоянным. Но это было не так. Анне снилась Москва, с заснеженными улицами, искрящимся снегом на мохнатых еловых лапах. Снились величавые высотки, золотые купола церквей, застывший пруд на Патриках. Но больше всего Анна скучала по дочке, каждый раз с особенным трепетом ожидая их связь по скайпу. Она была счастлива, когда Машка прилетела к ней. Неделя с дочкой пронеслась нереально быстро, оставив в душе Анны и радость, и нежную грусть, и ощущение крепкой кровной связи и «нужности», которую можно только чувствовать всем нутром, и так сложно передать словами. Анна была уверена, что они с Машей обсудят миллион важных тем. Что теперь Анна наконец-то сможет дать дочке необходимые женские советы, напутствия, предостережет ее от возможных проблем и неурядиц в совместной жизни с мужчинами. Аня была обязана защитить Машу от непредсказуемого и такого зыбкого будущего. Но ничего этого не вышло. Как только Аня увидела горящие глаза дочери, взахлеб рассказывающей о своей любви, то решила молчать. Молчать и слушать. Радоваться, поддерживать. Не было никакого смысла погружать дочку в нюансы своего собственного негативного опыта. Машка была только крошечной частью Ани, и ее собственная жизнь уже давно стремительно бежала вперед, управляемая невидимою рукой судьбы. Анна обрадовалась, что Маша и ее парень решили отложить свадьбу до окончания учебы. «Так будет лучше, —подумала Анна, но скрыла свою радость и облегчение от дочки. – Значит, так надо. Мало ли что. Пусть получше узнают друг друга. Машка куда рассудительней меня. А я всю жизнь прожила во власти эмоций. Захлебнулась и пошла ко дну». –Я помогу тебе во всем. Я всегда рядом, —сказала Анна, прощаясь с Машей в аэропорту. –И я всегда рядом, мамочка. Ты так и не успела рассказать о том парне.