–Что?? –Нам нужно развестись. –Ты совсем свихнулась без секса?! У тебя там, между ног, уже все мхом заросло?! Анна прервала разговор. Мобильник зазвонил снова. Анна не отвечала. На ватсап посыпались оскорбления и угрозы. Анна отключила телефон. И легла спать. Клэр вернулась к Анне с кувшином белого холодного вина, разлила его по хрустальным бокалам. «Очень кстати», —подумала Анна. –Энрике – прекрасный повар, —сказала Клэр. – И чуткий человек. Я сказала, что ты у меня в гостях. И он предложил приготовить для нас рыбу. А я пригласила его пообедать с нами. Анна не отреагировала – ей было все равно. –Значит, ты совсем отказалась от отношений с мужчинами, Клэр? И это – рецепт твоего счастья? –Да, Аня. После разрыва с мужем я погрузилась в работу. И в воспитание дочки. Это спасло меня от печальных мыслей. Но я продолжала мучиться. За мной стал ухаживать мужчина. Я приняла его ухаживания, но не более того. Никакой близости между нами не было. Мой ухажер был приятным человеком. Возможно, он бы никогда не предал меня. Возможно, он —порядочный человек. Рядом с ним было комфортно. Но я не испытывала счастья. И ради условного приличия мне не хотелось выходить замуж. И я не могла лечь с ним в постель и заниматься сексом, не испытывая нужных чувств. Ему надоела эта неопределенность. Он вызвал меня на откровенность. И просто взбесился, когда я сказала правду, что больше не хочу ни замуж, ни отношений. Он назвал меня фригидной феминисткой. Но это не так. Я приняла для себя новый образ жизни. Без секса. Знаешь, Аня, без секса не умирают. Можно умереть из-за стресса. От разрыва сердца, вследствие несчастной любви. От голода и горя. Но уж точно не из-за отсутствия секса. Но я не навязываю мою точку зрения другим. Моя дочка вышла замуж. И счастлива в браке. У нее двое детей. Я обожаю своих внуков. И несусь к ним, если нужна моя помощь. И я счастлива им помочь.Я счастлива, что смогла жить одна. Без страданий и сожалений. Но это мой выбор, Аня. Тебе он может не подойти. –Мне тоже важны чувства. И мне тоже не хочется попадать в новую ловушку. Еще раз я просто не выживу. –А что касается абьюза и прочих способов насилия, —Клэр сделала глоток вина и продолжила:—Когда заводишь эту тему с мужчинами, они тут же ведут себя агрессивно. Затыкают нам рот. Мужчины пытаются доказать, что абьюза вообще не существует. Что понятие «абьюзер» придумано женщинами с целью опорочить мужчин, и оправдать свою женскую несостоятельность. У вас есть замечательная басня о волке и ягненке. Волк сжирает ягненка и обвиняет его в этом. –«Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать…» –Некоторые считают, что я не создала новые отношения, потому что меня никто не звал замуж. Часто намекали, что мне, женщине, неприлично жить и путешествовать одной. Заметь, Аня, никто не говорит ничего подобного мужчинам. Моя любимая подруга всегда путешествовала со своим мужем. Во время поездок ее муж умудрялся ей изменять. Пока не был пойман на месте преступления. Но даже будучи застуканным с девицей, он пытался оправдаться и обвинить во всем жену. Они развелись. Моя подруга снова вышла замуж. И теперь она постоянно «пасет» своего нового муженька. Угождает ему во всем. И страшно боится повторения первого брака. Она не может жить без мужчины. Это ее право. Но она не выглядит счастливой. Моложе меня, а выглядит старше. Страх и вечное страдание отпечаталось на ее лице. –Клэр, извини, сколько тебе лет? –А ты как думаешь? –Шестьдесят. Плюс, минус. –Мне восемьдесят, милая. И я горжусь этим! – Клэр засмеялась. Анна была в шоке. Она смотрела на милое, сияющее лицо Клэр, на ее стройную фигуру и самое главное – живые, ироничные и счастливые глаза, и не могла поверить в возраст Клэр. –А вот и наш Энрике! Энрике подкатил к платану сервировочный столик на колесиках. –Добрый день, Анна! Как дела? – спросил он. –Привет, Энрике. Все прекрасно,—ответила Анна по-испански. Энрике приготовил сибаса в пергаменте, с ароматными травами, лимоном и ломтиками картофеля. Сибас был превосходным, но Анна практически не ощущала вкуса. Она ела «на автомате». Клэр видела, как Энрике пожирал Анну глазами. А она была где-то очень далеко отсюда, полностью ушла в себя, и лишь изредка отвечала невпопад. Анна действительно была далеко. Внезапные воспоминания перенесли ее в счастливое прошлое. Аня, Андрей и Машка в лесу. Вокруг пахнет земляникой. Просто ковер из лесной земляники. Они едят сочные ягоды прямо с кустов. Солнце струится сквозь листву. Блаженство. Счастье. Холодный лесной родник. Андрей зачерпывает воду в ладони. Анна пьет из рук мужа. Вода ледяная, аж зубы сводит. Они смеются. Как же им хорошо. Счастье переполняет грудь, вырывается наружу криком: «Анд-рей-ей!» Эхо повторяет его имя на весь лес. Его губы так близко. Его запах. Его крепкие руки. Глаза. Родные глаза. Они смотрят на Анну с такой любовью. В глазах – отражение света и счастья. Так много счастья, что можно захлебнуться. На душе светло, легко. Они лежат на траве рядом, и смотрят на верхушки сосен, и на пробегающие по небу, путешествующие облака. «Ты счастлива со мной?» —шепчет Андрей. «Очень», —отвечает Анна. —Возможно, счастье не длится вечно, —сказала Клэр. Анна молча смотрела на орхидеи. Она не заметила, когда они закончили обед, когда Энрике убежал по своим делам. Воспоминания о счастливых днях наполнили душу Анны нестерпимой тоской и пронзительной грустью. Клэр почувствовала это тревожно-ностальгическое состояние Анны. –Аня, —осторожно сказала Клэр, —я понимаю, что ты чувствуешь. Хорошее вспоминать тоже больно. Счастливые воспоминания не уменьшают силу предательства! От своих прекрасных воспоминаний я тоже отказалась. Не сразу. Но со временем перестала цепляться за них. Ведь чем больше я вспоминала о прошлом счастье, тем жестче и больней становилась история предательства мужа. Будет легче, если сотрешь из памяти абсолютно все, что связано с бывшим. Ты заполнишь эту пустоту новыми счастливыми впечатлениями. Я так и сделала. Никаких воспоминаний о прошлом. И никаких мужчин. Анна молчала. Вспышки из прошлого перемешивались в ее сознании, как мозаика в детском калейдоскопе. Жестокая память бросила Анну в один из дней, когда ей было уже известно, что Андрей изменяет ей с Диной. Лицо Андрея было пунцовым, разгоряченным, желваки заходили по скулам. Он смотрел на Аню полупренебрежительным, полусочувствующим взглядом: –Возможно, эта девочка подарила мне больше счастья за эти несколько недель… чем ты за всю нашу жизнь… Тогда Анна ощутила полную холодную пустоту вокруг себя и внутри себя. Словно оказалась в могиле. Из-за этой бездонной черной пустоты, в которой она болталась, как тряпичная кукла, Анна не смогла вымолвить ни слова. Тогда внутренний голос настойчиво подсказывал Анне: «Скажи ему, пусть убирается к Дине, если он с ней счастлив. Не держись за него. Все кончено». Но Анна промолчала, смалодушничала, испугалась быть отважной и сильной. Она ощущала себя тряпкой, полным ничтожеством и старательно искала причину, чтобы оправдать предательство и агрессию Андрея. Это воспоминание вызвало в Анне чувство стыда за собственную трусость. Она терпела то, что не должна была терпеть даже от любимого человека. Тем более – от любимого человека. Теперь Анна призналась самой себе в собственной трусости и почувствовала облегчение. Воспоминание не вызвало в ней негативных эмоций, ни злости, ни обиды, ни ревности. Словно она перепрыгнула, перелетела через болезненное прошлое. «Пусть он будет счастлив с другой женщиной. Я искренне порадуюсь за него. А я найду свой рецепт счастья. Буду искать свой путь. Спокойно, не торопясь куда-то опоздать и что-то не успеть. Буду искать свой путь, испытывая радость и удовольствие от каждого момента жизни. От каждого нового дня» —Анна посмотрела на Клэр и улыбнулась. –Выброси все из головы, – Клэр улыбнулась в ответ,—хватит жить с синдромом жертвы. И не ищи оправдание предательству. Ему нет оправдания. Клэр с нежностью посмотрела на Анну и поняла, что она хочет что-то спросить, но стесняется это сделать. –Спрашивай, Аня. Я вижу, ты хочешь узнать что-то еще. –А что стало с вашим бывшим мужем и той женщиной? Они до сих пор вместе? –Вселенная все расставляет на свои места, —загадочно произнесла Клэр. – За все приходится платить. Они прожили вместе двенадцать лет. Не знаю, как они жили. Это произошло поздней осенью. На улице шел сильный дождь. Он начался с раннего утра и с каждым часом становился все сильней. Я весь день сидела у камина. Закуталась в шаль. Пила глинтвейн. И делала переводы. Потом задремала. Очнулась из-за безумных звонков в дверь. Испугалась, что что-то случилось с дочкой, понеслась открывать. На пороге стоял мой бывший. Промокший насквозь. Его губы и руки тряслись. Сказал, что его жена и дети пропали. Попросил денег в долг. Я думала, с его семьей случилось что-то страшное. Как могла – поддержала его. Позже выяснилось, что его жена банально сбежала к другому мужчине. Что она уже несколько лет обманывала моего бывшего. Во всех смыслах, включая финансы. Он был в шоке. Из-за того что я проявила к нему сочувствие, мой бывший подумал, что я стану его жилеткой. Возможно, рассчитывал, что у нас возобновятся отношения. Даже бросил такую фразу: «Мы можем стать хорошими друзьями. Ради дочки». И я увидела, что он так ничего и не понял. Ни о своем предательстве. Ни обо мне. Он стал торчать в пабе, недалеко от моего дома. Его волновало только ЕГО разбитое сердце. И ЕГО бессмысленно потраченное время на вторую жену. И тогда я решила уехать из Англии. Там слишком плохой климат.– Клэр замолчала, поправила Анне выбившуюся прядь волос. – Что с ним сейчас – не знаю. И не хочу знать. И тебе советую ничего не знать о бывшем. Они возвращаются, когда мы им снова нужны. Когда им становится плохо, они забывают, как кричали нам в лицо: «Никто никому ничего не должен». -29- Анна помогла Мерседес написать рекламные тексты для ее буклета. Затем женщины дружно навели порядок в доме, собрали в пакеты и сумки одеяла, подушки, пледы, и отвезли их в химчистку. Прошлись по тенистой улочке, поглазели в витрины небольших местных бутиков. Мерседес примерила соломенную шляпку, на которую давно запала, но передумала ее покупать. Анна хотела вернуться домой – ей было нужно отредактировать очередную главу в новой истории. Но Мерседес уговорила ее устроить выходной день, и затащила Анну в небольшой ресторан на берегу океана. Женщины заказали гаспачо и салат с козьим сыром и орешками. Анна смотрела на рыбацкие суденышки, размеренно качающиеся на волнах, на шершавые скалы, выглядывающие из воды, на величественный океан, царственно раскинувшийся до самого горизонта. –Красиво, божественно красиво, —сказала Мерседес. –Да, – кивнула Анна. –О чем думаешь, Аня? Анна повернулась к Мерседес: –О том, что больше не хочу писать про разбитые сердца. Про несчастных женщин. Про предателей мужчин. Закончу этот роман, и все. –Но ты, же не собираешься совсем бросить писать? –Нет. Но больше не хочу писать про абьюзеров. И прочих моральных уродов. Лучше – фэнтези. Про плоскую землю. Про рептилоидов. –Аня, рептилоиды – те же самые мужчины-абьюзеры! Только в чешуе и с хвостом. Женщины засмеялись. –На самом деле – я хочу домой. В Москву. И в Питер, к дочке. –Зачем торопиться в холод? – Мерседес поежилась. – У дочки – своя жизнь. А ты теперь – свободная женщина. Наслаждайся солнцем, воздухом, едой. –Меня домой тянет. –Я слышала, ты вчера говорила с Андреем… —осторожно сказала Мерседес, —что он сказал? –Сказал, что продает комнату соседям. Ждет от них какую-то справку. И пока этой справки не будет – все может немного затянуться. Продаст и купит себе квартиру. –Пусть делает дела. Живи спокойно,– Мерседес помахала официантке, попросила кофе. —Когда Андрей переедет в свою новую квартиру, тогда и вернешься в Москву. –Я ему не верю. Он что-то финтит, крутит. И опять просил денег. –Даже не сомневалась. Аня, а ты у него тоже денег попроси! –Не хочу играть с ним в эти игры. Мерседес погладила Аню по руке: –Расслабься, дорогая. –Просто такое чувство… словно у меня нет опоры. Конечно, мне сейчас гораздо лучше. Просыпаюсь с радостью в душе. –Это же прекрасно, дорогая! –Но я словно болтаюсь в воздухе. Лечу, лечу и не понимаю, как и куда приземлиться. –Я тебя понимаю, Аня. Я всю жизнь вишу в воздухе… с того дня, как у меня забрали детей… Официантка принесла кофе. Женщины замолчали. Долго смотрели на океан. Каждая перемалывала в душе свою боль и свою надежду на лучшие перемены. –Я откладываю деньги… —заговорила Мерседес, —для моих мальчиков. Это единственное, что я могу сделать для них. Им может понадобиться на свадьбу. Или на первый взнос покупки жилья. Старший любит путешествовать. Слежу за ним через соцсети. –Мерседес, ты пыталась с ними общаться? –Миллион раз. Они не хотят.—Из глаз Мерседес покатились слезы. – Весь ужас в том… что мои дети видели меня тогда… в постели с мужчиной… –Извини, я не хотела, —прошептала Анна.