— Каждый день звоню хозяйке съемной квартиры. Пока его нет. — Как бы он не оказался пятым в этом непростом деле. Пробей по базе, не выезжал ли он из страны. — Есть. — Как наш программист? — Ждет в палате пока швы затянутся… Но его врачи пока не отпускают. Ему Гвоздиковский рабочий ноутбук привез, так он его из рук не выпускает — Кстати, Сережа, будешь ехать мимо палаты Черкасова… Ну вдруг, — улыбнулся Романов, — подкинь ему материал по таксисту… — Чагиняну. — Да… Ну, не все открывай, просто намекни, что у того была похожая ситуация, но закончилась печально… Пусть он попробует покопать в сторону того агрегатора, где таксовал этот Азат. — Есть. — Так… А его знакомая Смирнова как себя ведет? — Нормально, — отчего-то смутился стажер. — Сдается мне, что ты там копаешь в другую сторону, — понимающе улыбнулся старший следователь. — Главное, чтобы это не мешало работе… Она одна живет? — В разводе. Дочери шесть лет. — Проверь, кстати, там интриги с бывшим мужем нет ли? — Слушаюсь! — С Черемициной пообщался? — Взяла отпуск на две недели. — А где она работает? — Банк «Вексель», валютный отдел. — В банках, обычно, своя безопасность на хорошем уровне, и возглавляет ее кто-нибудь из конторы. Оттуда, в 90-е, многие по хлебным местам разбрелись. Попробуй о этой даме там справки навести. — Есть! — Тогда на сегодня закончили. Ты иди, а я пока подумаю. Хорошо тут. Спокойно. Несмотря на небольшой дождь, лейтенант решил прогуляться и подумать. Он давно заметил, что когда вокруг что-то все время меняется и уследить за всем сложно, его мозг переключается с этой чехарды на какие-нибудь спокойные размышления. Поэтому, в движении по столичным улицам, заполненным вечно спешащими москвичами и приезжими, Боброву хорошо думалось. Четыре убийства не складывались в какую-нибудь систему с единой целью, были только похожие ниточки, ведущие к одному ресторану. Размышления над этой задачей не давали покоя, он даже иногда просыпался ночью оттого, что во сне его мозг продолжал работать и, зайдя в тупик, вынуждал вмешаться и переформатировать задачу. Стажер то и дело поглядывал в сторону старшего следователя, пробуя примерить на себя какие-то внешние черты характера или поведения майора. Однако, он быстро понял, что это не ремесло, где ученику проще копировать положение корпуса или движение рук во время работы с глиной, деревом или металлом. Мышление от этого мало зависит, и, если одному удобнее думать лежа в тишине, то другому — при включенном телевизоре, а третьему — в суете и шуме улицы. Как-то в школе, Сергею попалась статья о Чайковском, который иногда сочинял музыку в кабаке. При том, закончил училище правоведения и работал в министерстве юстиции, сопровождал кого-то в качестве секретаря и переводчика. И как все это сочеталось в одной голове, понять Боброву было сложно. Тогда он пошел методом проб и ошибок, обнаружив у себя тоже достаточно странные особенности. Одной из которых было удовольствие от разгадывания детективных историй. Сергей читал начало какого-нибудь рассказа и потом пытался самостоятельно распутать загадочное преступление. Его собственные версии чаще отличались от сюжета книги, но радости приносили несравненно больше — ведь только ему удалось вычислить истинного виновника, что оказалось не под силу автору. Это занятие было сродни решений математических или шахматных задач. Отец, видя это, часто повторял — развивай мозги, они определяют все в жизни, помогут и на хлеб заработать и удовольствие от этого получать. Как и многие сыщики в детективной литературе, стажер тоже обзавелся информатором. В одном из первых своих дел, ему удалось разгадать уловку предпринимателя, подставлявшего своего соседа, недавно вернувшегося после заключения, под статью за воровство со взломом. Как и в школьные годы, версия Боброва отличалась от задумки автора. За что Семеныч, по всем признакам подходивший на роль преступника несовершенного им преступления, был оправдан и, в качестве благодарности, иногда «консультировал» стажера. Как и полагалась по сценарию популярных детективов, их короткие встречи проходили в дешевых пивных по звонку спасителя. В одном из таких заведений, где посредине зала стояла пара обшарпанных столов с потертым зеленым сукном и щербатыми шарами, обычно собиралась потрепанная жизнью публика, в надежде встретить какого-нибудь знакомого и поправить здоровье за его счет. — Как поживаешь, Семеныч? — стажер подошел к скучающему небритому мужичку с бегающими глазками. — Вашими молитвами, гражданин начальник — буркнул сухой мужичок и почесал давно небритую щетину — По кружечке? — понял намек служивый. — А то! — оживился тот. Через пару минут они склонились над небольшим круглым столиком на высокой массивной ножке в дальнем углу пивной. Тарелка с несколькими вялеными плотвичками и парой кружек пива была идеальным интерьером для нехитрой беседы приятелей поневоле. — Семеныч, слышал, ты в молодости пирамидку брал с первого удара, — издалека начал Бобров, оглянувшись на двоих у бильярдного стола. — Хочешь проконсультироваться? — свернул золотой фиксой небритый. — Я знал, что ты смышленый пацан, — улыбнулся в ответ следователь. — А то! — Растолкуй темному… Бильярдный долг еще в силе? — А то! Купюра легла под тарелочку с вяленой рыбой, и сухая рука со вздувшимися синими венами переложила ее в карман куртки. — Бильярдный долг никогда не оформляется, — пояснил, сверкая фиксой, мужичок. — Поэтому, никто в суд должника не потянет. Обычно, ему назначают срок возврата. Если бедняга не принесет бабло, ему хана. — А за какую сумму могут убить? — По понятиям — за любую. — И за червонец? — удивился майор. — Это долг чести… Если пацан не вернул долг, с ним никто играть не станет, но этим он оскорбил и того, кому должен. — Чем? — Если не вернул один, может никто не возвращать… Слышал такое слово — авторитет? — Понял, — кивнул Бобров, но не менял тему. — Семеныч, наверное есть разница, как убить за карточный долг? — А то! Еще одна купюра легла под тарелочку с вяленой рыбой, и сухая рука с наколками переложила ее в карман куртки. — На перо не посадят, а дурную башку подрехтуют. — Догадываешься, — прошептал стажер, наклонившись к уху сухого мужичка, — кто мог бы кастетом с одного удара на тот свет отправить? — Не-е, начальник. Я на такое не подписывался. — Понял, — не стал давить на информатора служивый. — Если что, знаешь, как меня найти. — А то! — Семеныч ловко поменял местами пустую кружку со стоявшей напротив, к которой так и не притронулся стажер. Глава XXII — Ольга Чеславна! — лейтенант вышел из-под тента, закрывавшего витрину магазина от дождя, — добрый день. Если, вдруг, идете в сторону палаты Андрея, я бы предложил себя в провожатые. Он искренне улыбнулся, в надежде, что Анисимова не откажется, помня, как некий маньяк не так давно преследовал ее. — Что ж вы без зонта, Сережа? Идите сюда, — она приподняла свой красный с желтыми клиньями зонт, — а то простынете еще… Стажеру пришлось пригнуться, чтобы «поднырнуть» под яркий зонт. Он взял его у дамы, и они зашагали вместе, как старые знакомые, неторопливо что-то обсуждая. Окончание рабочего дня ничуть не смутило осенний дождь, он безразлично капал на всех без разбору, а прохожие, поднимали воротники, накидывали на голову капюшоны и открывали зонты. Лишь некоторые ворчали, что эти дожди уже надоели, и пора бы уж засыпать всю эту слякоть белым чистым снегом. — Вы знаете, Оля, иногда мне нравится моя работа… Можно вот так запросто пройтись под зонтом с очаровательной брюнеткой и спросить ее о планах на вечер, и она не даст мне в ухо за такую наглость. — Зато может написать начальству в Тимирязевский ОВД, что в рабочее время… — Ну, во-первых, у меня ненормированный рабочий день, а во-вторых, я уверен, что славная честью так никогда не поступит. — Ладно, остается третье, — она чуть снизу взглянула на лейтенанта. — О, это женское коварство! — рассмеялся Сергей, — начальство обо всем догадается без вашего письма, увидев утром мое опухшее красное ухо, и уволит за профнепригодность. — Уволит-уволит, и в трудовую накатает… Тут стажер не выдержал и громко рассмеялся. Брюнетка недоверчиво покосилась на своего спутника, не понимая причину такого безудержного веселья.