– Я никогда не слышала, чтобы миссис Сибилла говорила о своих родных, сэр. Как, впрочем, и мистер Хонивуд. – Любопытно, – удивился сыщик. – Позже вы покажете мне список людей, которым собираетесь дать телеграммы, а сейчас спуститесь, пожалуйста, вниз, в гостиную. – Вы инспектор Дафф? – робко уточнила горничная. – Да, он самый. – Хозяйка говорила о вас. Горничная ушла. Даффу не терпелось прочитать письмо Хонивуда, которое ему передала Сибилла. Но прежде требовалось осмотреть и обыскать ее номер. Когда тут появится итальянская полиция, будет поздно. Сыщик орудовал быстро и профессионально. Письма от американских друзей показались ему не имеющими отношения к делу. В ящиках стола тоже ничего особенного не нашлось. Дафф перешел в спальню и открыл платяной шкаф, как вдруг ощутил на себе чей-то взгляд. В дверях стоял толстый итальянец в полицейской униформе и с любопытством наблюдал за незнакомцем. – Кто разрешил вам тут шарить, синьор? – грозно спросил он. – Что вы ищете? – Я – инспектор Дафф из Скотланд-Ярда. – Из Скотланд-Ярда? – удивился тот. – Так это вы были с синьорой, которую застрелили? – Да, – кивнул Дафф, – я оказался в неприятном положении. Если вы присядете… – Я предпочитаю постоять. – Мне нужно кое-что сообщить вам об этом деле. Коротко, как только мог, Дафф изложил события последнего месяца: рассказал об убийстве Дрейка, смерти Хонивуда и роли Сибиллы Конвей в этом деле. Ряд деталей сыщик опустил, полагая, что итальянской полиции незачем знать о них: в частности, он не упомянул о группе туристов доктора Лофтона. Итальянец выслушал с равнодушным видом и, когда Дафф закончил, кивнул ему: – Надеюсь, вы, инспектор, не покинете Сан-Ремо без предварительной консультации со мной. Ознакомьте меня для начала с результатами обыска. Что вы обнаружили в номере убитой? – Ничего существенного, – спокойно ответил Дафф, хотя сердце у него бешено колотилось: он боялся, что полицейский распорядится обыскать его, и тогда при нем найдут письмо Хонивуда. Некоторое время Дафф и итальянец недоверчиво смотрели друг на друга. Наконец полицейский отступил от дверей и, уходя, небрежно бросил: – У нас еще будет повод встретиться и поговорить. Облегченно вздохнув, Дафф вернулся в свой номер, чтобы прочесть письмо, которое Хонивуд прислал Сибилле. Инспектор запер дверь, подвинул кресло ближе к столу и достал из кармана конверт. На штемпеле значилось пятнадцатое февраля. «Значит, письмо отправлено через восемь дней после убийства Дрейка», – отметил про себя инспектор. У Вальтера Хонивуда был бисерный почерк, и, тем не менее, послание занимало несколько страниц. Дафф разложил листы по порядку и прочел: «Дорогая Сибилла! Пишу из Лондона. По совету врачей, как я тебе уже сообщал, я отправился в кругосветное путешествие, надеясь, что оно пойдет мне на пользу, а вместо этого начались ужасные неприятности. Представляешь, Джим Эверхарт едет с нами! Я узнал об этом утром седьмого февраля, неделю назад, при довольно странных обстоятельствах. Когда я поднялся на борт парохода в Нью-Йорке, я еще не знал никого из нашей группы. Нас собрали вместе в момент отплытия, и я всем пожал руки. Я не узнал Эверхарта в лицо, ведь, как ты помнишь, я видел его всего один разу тебя в гостиной, а там царил полумрак. Так вот, я пожал всем руки, в том числе и Джиму Эверхарту, человеку, который поклялся убить нас с тобой. И я даже не подозревал… В общем, ладно, мы отплыли. Я почти не выходил из каюты, разве что пару раз прогулялся по палубе в темноте. Потом мы прибыли в Лондон. В первые дни было множество экскурсий, но я не принимал в них участия. Лондон напомнил мне о нашей когда-то счастливой любви, а это для меня очень больно. Вечером шестого февраля я сидел в гостиной отеля „Брум“ с Морисом Дрейком, миллионером из Детройта, участником нашей группы. Я рассказал ему о своем недуге и пожаловался на бессонницу. В последние ночи я вообще не спал, поскольку сосед по номеру имеет привычку заставлять своего секретаря читать перед сном вслух. Тогда мистер Дрейк предложил мне поменяться номерами: он глухой, и ему все равно ничего не мешает. Наши номера рядом, и это нетрудно было осуществить. Мы оставили все как есть, только поменялись постелями. В одиннадцать вечера я улегся в номере мистера Дрейка, принял снотворное и наконец-то уснул. Так крепко я не спал, наверное, несколько месяцев. Пробудился в полседьмого, так как мистер Дрейкс вечера предупредил, что хочет встать пораньше – в этот день нам предстояла экскурсия, – и отправился в соседний номер. Одежда Дрейка лежала на кресле, окна были закрыты. Я подошел к постели, чтобы разбудить его, а он… мертвый! Его задушили багажным ремнем. Сперва я не сообразил, в чем дело. Сама понимаешь, раннее утро, спросонок померещится что угодно. Потом заметил на постели кожаный мешочек и в нем морскую гальку. Помнишь, дорогая? Один из таких мешочков ты отдала Джиму, а было их, кажется, три? Я сел и задумался. Понятно, Эверхарт где-то здесь, в отеле. Он выследил меня и решил осуществить свою старую угрозу. Негодяй ночью проник в мой номер, совершил убийство и на память о себе оставил кожаный мешочек. Он не знал, что мыс Дрейком поменялись комнатами. Бедный старик погиб из-за своей доброты и – да простит мне Бог иронию! – из-за своей глухоты. Если бы ты знала, дорогая, как мне в тот момент захотелось снова увидеть тебя, услышать твой голос! Я люблю тебя. Я полюбил тебя в тот миг, как увидел. Если бы не это, ничего подобного не случилось бы. Но я ни разу не раскаялся. Решив, что нельзя оставлять бедного Дрейка в моем номере, я перенес старика на его постель. Я не знал, как поступить с мешочком, и в конце концов положил его рядом с телом Дрейка. Чтобы уничтожить отпечатки пальцев, я протер слуховой аппарат старика и всю мебель в комнате, а затем вернулся к себе. Слава богу, меня никто не видел. Потомя вспомнил, что вечером слуга приносил Дрейку телеграмму. Этот парень знало нашем обмене комнатами, и пришлось дать ему денег за молчание. Позже в холле мы столкнулись с Джимом Эверхартом. Он очень изменился, но я узнал его. Оказывается, он путешествует вместе с нами, но под другим именем. Пока инспектор из Скотланд-Ярда беседовал со всеми, я обдумывал, что делать. Удрать? Но так я только навлеку на себя подозрения. Оставался единственный выход: продолжать путешествие рядом с типом, который рано или поздно убьет меня. Я долго думал, как себя обезопасить, и меня осенило. Надо пойти к Эверхарту и сказать, что я припрятал в надежном месте записку, в которой упомянул имя своего убийцы на случай, если со мной произойдет беда. Надеюсь, это поможет. Я приготовил такую записку, но не назвал в ней имени Эверхарта. Даже если он расправится со мной, старая история не должна всплыть, иначе это повредит тебе, дорогая, а я не могу с этим не считаться. Нынче в полдень я передал конверт с запиской кое-кому из нашей группы, кто вне подозрений, а потом, увидев Эверхарта в холле, подошел к нему и рассказало записке, в которой якобы указано его имя. Теперь я еду с группой в Ниццу. Уверен, что в дороге этот тип мне ничего не сделает, а по прибытии я что-нибудь придумаю. Скоро я окажусь в Сан-Ремо, дорогая, и мыс тобой вместе скроемся. Нужно на время исчезнуть, и Скотланд-Ярд нам не помеха. Дорогая, я пока не скажу тебе, под каким именем путешествует Эверхарт, – ты чересчур впечатлительна, к чему попусту терзать себя? Не беспокойся и держи все в тайне, иначе, если ты кому-нибудь проговоришься, твоей карьере придет конец. Если Эверхарт убьет меняв Ницце, ради бога, уезжай из Сан-Ремо до того, как там появится группа. Отправляйся в Геную, а оттуда первым пароходом – в Нью-Йорк. Умоляю тебя! Однако я надеюсь, что все будет в порядке. По прибытии в Ниццу дам телеграмму. Скоро мы воссоединимся, уедем куда-нибудь очень далеко и опять заживем счастливо, а Эверхарт уйдет в тень. С любовью и преданностью твой Вальтер». Дафф положил письмо в конверт. Острое чувство беспомощности охватило сыщика. Тот факт, что убийство Мориса Дрейка – случайность, не удивил инспектора: у него давно имелись смутные подозрения. Но это не снимает вины с преступника, который должен предстать перед судом. Теперь на счету изверга три жертвы. Кто же он? Тайт? Кеннуэй? Вивьен? Лофтон? Росс? Или все-таки Фенвик? Может, господин из Питтсбурга просто прикидывается трусливым и мелкими скандальными выходками отвлекает внимание от своих злодейств? «Нет, – в который раз подумал сыщик, взвесив все обстоятельства, – едва ли Фенвик застрелил Сибиллу Конвей». Происшествие в лифте не давало Даффу покоя. Он спрятал конверт в чемодан и вышел из номера. По вестибюлю в одиночестве бродил Лофтон: лицо его было бледным, в глазах застыл ужас. – Господи, – бросился он к Даффу, – что опять стряслось? – Застрелили жену Хонивуда в лифте прямо у меня на глазах, – холодно сообщил сыщик. – Она хотела назвать мне имя убийцы Дрейка и своего мужа. Убийца – из вашей группы. – Из моей группы? – тупо повторил Лофтон. – Да, теперь все ясно. Прежде я не допускал даже мысли! – Он схватился за стену. – Зачем ехать дальше? Это конец! Дафф взял его под руку и отвел в сторонку, заметив, что из двери ресторана выходят люди. – Ни в коем случае! – строго произнес инспектор. – Турне надо продолжать, а вам советую слушаться меня, если не хотите новой беды. Сибилла Конвей не входила в вашу группу, и местная полиция пока не знает никаких подробностей. Ваших туристов допросят, как и всех остальных постояльцев отеля, и через день-два отпустят. Поезжайте дальше, словно ничего не произошло. Вы меня поняли? – Многие осведомлены о случившемся… – Да, но мало кто знает, что убитая была женой Хонивуда. Хладнокровно и методично выполняйте программу своего тура, мистер Лофтон, и убийца сочтет, что он в безопасности. Прочие операции предоставьте мне. – Все это ужасно, инспектор. Я просто потрясен. – Это естественная реакция любого нормального человека, – ответил Дафф и, кивнув Лофтону, направился в ресторан. Он уже принялся за десерт, когда в зале появилась Памела Поттер. – Хелло, мистер Дафф! – воскликнула она, усаживаясь за его столик. – У меня интересная новость. Мы с Марком решили немного прогуляться. Когда выходили из отеля, у дверей остановилась машина. Что-то подтолкнуло меня оглянуться и посмотреть, кто приехал. – Кого же вы увидели? – улыбнулся сыщик. – Наших старых знакомых Фенвиков. – Неужели? – чуть не поперхнулся инспектор. – Именно. Они остолбенели, заметив Кеннуэя и меня. Фенвик сказал, что, по его расчетам, мы должны были приехать завтра, а я ответила, что в расписании произошли изменения. – Когда это случилось? – В самом начале восьмого. Это точно, потому что в семь мы встретились с Марком в холле. – В начале восьмого… – задумчиво повторил Дафф и склонился над тарелкой, мысленно сопоставляя цифры: сыщик прекрасно помнил, что в Сибиллу выстрелили без четверти семь. Глава XI. Передышка и новая стратегия Появление Фенвиков озадачило Даффа. Надо ли прибегать к помощи местной полиции? Против Норманна Фенвика нет абсолютно никаких улик, а объяснить свое запоздалое появление в Сан-Ремо он может довольно просто. К тому же, если итальянцам станет известно о подозрениях сыщика из Скотланд-Ярда, группу Лофтона наверняка задержат, а Дафф не желал этого допустить. «Лучше помалкивать, – решил он. – Какое дело полицейским Сан-Ремо до внезапного отъезда Фенвика из Ниццы?» В десять вечера Дафф вышел на террасу, где отдыхали Памела Поттер и Марк Кеннуэй. – Уютное местечко для приватной беседы, – с улыбкой заметил инспектор. – Еще бы! – откликнулся юноша. – Смотрите, какая полная луна! И воздух напоен ароматами. – Фиалки цветут, – сказала Памела. – Простите, если немного испорчу вам романтическое настроение, – присел Дафф рядом в кресло. – Мисс Поттер, перед обедом вы вдвоем прогуливались, так? – Да, чтобы улучшить аппетит, – подтвердил Кеннуэй.