Мне хотелось вскочить, убежать прочь от только что случившегося и не случившегося одновременно, но главное – от этого мужчины. Вот только мне мешала сущая малость – скала по имени Дьяр, к которой я была прикована кандалами. – Тигиан Уикроу… Вики. – Он шумно выдохнул, словно ему не хватало кислорода. – Извини, если напугал. Но это был просто самый быстрый и эффективный способ согреться для нас обоих. И повторюсь, я не стал бы к тебе приставать. И даже не потому, что у меня есть невеста. Просто не в моих правилах принуждать… – Невеста? – перебила я. – Да, невеста, – холодно отозвался Дьяр. И хотя его лицо было невозмутимой маской, я видела, как бешено бьется жилка на его напряжённой так, что проступили жгуты сухожилий и мышцы, шее. – К слову, и у Тигиан, у тебя, – он выделил последнее особо, – тоже есть жених. Черт! Какой же мой напарничек тяжелый человек. Тащить его труп за собой все же будет проблематично. Но от этого желание придушить этого гада меньше не становилось. Скорее даже наоборот. Зато, пока я его убиваю, согреюсь… – Не у меня, – возразила я, сжав кулаки. – У прежней Уикроу – да. Но не у нынешней. – Зря, – цинично возразил Дьяр. – Для тебя это неплохой и безбедный вариант. – Стать женой неизвестно кого и всю жизнь носить чужую маску? – Зато тебе не будет грозить нищета. Опять же ты покинешь отчий дом, где прежнюю Тигиан знали с пеленок. Так что не разбрасывайся кронпринцами. Их в Трейгоре не так уж и много. Целый один, – жестко усмехнулся Дьяр. – Это тебе мой совет как партнера по сделке, который обещал тебе помочь устроиться в новом мире. – И ты сам следуешь тому же принципу? – И, увидев удивленно изогнувшуюся бровь Дьяра, пояснила: – Сам тоже женишься на деньгах и титуле? Или все же по любви? – По приказу императора. Я была культурной девушкой. Очень. Потому проматерилась с закрытым ртом. Советчик, блин! – Согрел? Спасибо! Отодвинулся в сторону – большое спасибо, – ответила грубо, зато культурно. Почти. Дьяр тут же отстранился еще дальше. Легли мы спина к спине. Я долго лежала, возилась, пытаясь задремать. Но сна не было. Холода, впрочем, тоже. Вот что значит согрелась так согрелась! И если не объятьями, то ненавистью к одному весьма практичному и циничному типу. Зато теперь я не сомневалась, что он расчётливый сильный маг, который может и нежить истребить, и из тюрьмы сбежать, и отлично сыграть любую роль. Гад, одним словом. Я уснула под утро. И на границе меж явью и царством Морфея мне то ли пригрезилось, то ли и вправду я увидела, как встает Дьяр, будто и не спал вовсе ночь, а лежал рядом и ждал, пока я отрублюсь. Он сел так, что даже цепь ни одним из звеньев не лязгнула. Пристально посмотрел на меня и прошептал: «Да чтоб тебя! Ты не целительница! Ты сущая ведьма! Как же не вовремя. И почему именно ты?» В его голосе было столько обреченности, отчаяния. Словно я нарушила его грандиозные планы. Последняя связная мысль была: а кого он вообще убеждал выбрать путь замужества для Уикроу? Меня? Или себя? Так и не определившись с ответом, я окончательно уснула. А утро встретило меня птичьим гомоном, бодростью и непередаваемым, едва уловимым ароматом раздражения, витавшим в воздухе. Дьяр сидел рядом. Злой и нахмуренный. – Проснулась? Тогда пошли. – Куда? – разминая затекшие плечи, отозвалась я. – Ниже. Судя по всему, мы в ущелье Кейрыкского хребта. Здесь есть несколько выселков. Пара даже разрослась до городков. Думаю, в одном из них можно будет затеряться. – Откуда знаешь? – вырвалось у меня. – Звезды. – Дьяр ткнул в невинно-розовое утреннее небо. – Ну выселок так выселок, – заключила я, думая о более насущном – об утреннем зове тела. Вчера я еще стеснялась, говоря о необходимости сходить по нужде. И, зайдя за дерево и позвякивая цепью, просила Дьяра отвернуться. Сегодня же была не столь деликатной в формулировках и прямо сообщила, что мне нужно в кустики. Закончив с походом до ветру (я бдила, чтобы Дьяр отвернулся) и умыванием росой, мы двинулись вниз по склону, по пути перехватывая ягоды земляники и костяники. Не сказать, что от этого голод в животе хоть сколь-нибудь улегся, но я успокаивала себя тем, что желудок не пустой. А вот к вечеру, когда лес закончился и начались заливные луга высокого разнотравья, мы вышли в долину, где далеко на горизонте сияла огнями дозорных башен разросшаяся до внушительного городка бриталь. Глава 4 – Лин пять. К часу филина как раз дойдем, – выдал Дьяр. По моим же прикидкам выходило, что топать до городка километров семь. И я сделала себе пометку, что местные «лины» – примерно тысяча четыреста метров. В ночи идти оказалось еще неудобнее, чем днем. И как напарник бежал по темени со мной на плечах, да еще в дождь, по скользкой дороге и влажной глянцевой листве? Я и по открытой местности, с одним грузом прожитых в этом мире дней (цельных двух!), под конец плелась нога за ногу. Когда стены бритали были совсем близко, а расположившаяся под ними то ли деревушка, то ли городские одноэтажные домики с огородами и подворьем – еще ближе, Дьяр обернулся и на мое выразительное сипение уточнил: – Ты как? Захотелось ответить кратко: «Как Ленин!» Но озвучила я расширенную версию: – Жила, живу и буду жить всем назло, даже лежа в стеклянном гробу. Остальное – детали. – Значит, как зомби, – подытожил напарник, останавливаясь и зорким взглядом осматривая окрестности, купавшиеся в лунном свете. – И что будем делать? – уточнила я. – Надо найти кузню. Что-то в интонации Дьяра подсказывало, что под «найти» подразумевалось ограбить ее на предмет молота с зубилом или топора. Но напарник, как истинный джентльмен, не стал опускаться до банальностей. Вот только этому гениальному плану вторил яростный собачий лай. Судя по которому, не нам одним пришла идея обзорной экскурсии по местным хозяйствам. Но мы все же, чуть передохну́в (а я – еще немножко и передо́хнув), двинулись воровать свою свободу. Точнее – добывать орудие для оной. В первом дворе мы были яростно обгавканы старым, но дюже бдительным псом. Правда, внутрь построек нам, как выяснилось, и не сильно надо: судя по числу глиняной утвари, мы попали во двор гончара. Так что с хвостатым стражем мы расстались почти мирно: выдранный от моей рубахи сучком забора лоскут не считается. Второй дом мы, не сговариваясь, обошли по широкой дуге, зажав нос: от него несло прелыми шкурами и мокрой шерстью. Примешивающиеся запахи соли и щелочи наводили на мысли, что тут скорее живет не кузнец, а кожемяка. Так мы миновали с дюжину подворий. Там, где не было собак, на воротах болтались амулеты-висюльки. «Подделки шарлатана, а не охранки, никакого смертельного проклятья для воров на них нет», – как небрежно отозвался о таких Дьяр. Посему, махнув на них рукой, напарничек смело заходил во дворы таких домов. И умудрился стянуть из коптильни три кольца колбасы и окорок. Надо ли говорить, что съестного тут же стало в два раза меньше. Я умудрилась съесть цельную копченку. И хотя глаза хотели еще, в меня просто не лезло. Сразу навалилась сытая усталость. Но расслабляться было некогда, и мы, выйдя из-под тени очередного забора, продолжили поиски. Теперь, правда, дразня дворовых псов еще сильнее – запахом окорока и полумесяца оставшейся колбасы. Провизия, закрепленная в петлю из бечевы, болталась у Дьяра за плечом на манер охотничьего ружья. И он нет-нет да и поправлял сползающую добычу. А кузни все не было. Я уже начала отчаиваться, когда во дворе крайнего дома, стоявшего почти на отшибе, мы увидели навес с печью и мехами. В горниле тлели прогоревшие угли. Но, главное, рядом с наковальней лежал молот, скупой блеск которого был виден в свете луны. Мы двигались тихо. Точнее, Дьяр – тихо, а я – двигалась. И, сдается, именно на меня предупреждающе зарычал здоровенный волкодав, выходя из-за угла и позвякивая цепью. – И что будем делать? – глянув на любовный треугольник мы-молот-псина, вопросила я. – Давать взятку, – ничтоже сумняшеся, отозвался Дьяр. – В особо копченой форме. И с этим словами он извлек остатки колбасы. Еды было жаль. Сильно. Но свободы (с учетом того, что мы уже умяли половину провизии) хотелось больше, чем есть. Потому Дьяр кинул волкодаву подачку. Она шлепнулась на землю рядом с мохнатыми лапами. Пес опустил морду, принюхиваясь к взятке. Потом, подняв лобастую башку, посмотрел на нас. И было в его взгляде такое осуждение: дескать, на что вы, презренные людишки, меня толкаете? Знаете же, что брать мзду – великий грех перед хозяином. Но не взять – еще более великое искушение. А потом, словно нехотя, прикусил подношение, пробуя его на клык. Причем так лениво, что у меня создалось впечатление: перед нами был ну очень коррумпированный пес! Потому как он не требовал с нас магарыч, а милостиво дал нам возможность на него себя уломать. Но только мы сделали шаг по направлению к кузне, как волкодав утробно зарычал: дескать, взятку, так и быть, я у вас принял, но пройти все равно не дам. – Знаешь, у меня создается впечатление, что это ну очень нечестный сторож, – тихо сказала я, не отрывая взгляда от наглого собакена и тихонечко пятясь. – Согласен! – тихо отозвался напарник, гипнотизируя волкодава. – Поэтому на счет три бежим в кузню. – Хорошо. Я сглотнула и тут же услышала, как произошло сразу две вещи: волкодав огромным прыжком бросился на нас, а Дьяр рявкнул: – Три! В сторону мехов и горна мы рванули так лихо, что я сама не ожидала. Пес, видимо, тоже. Поэтому дал нам секунду форы. Двадцать метров цепи, ограничивающей свободу мохнатого стража, мы с Дьяром пролетели как пули, выпущенные из двустволки. Я даже забыла дышать. И на миг подумала, что еще немного – и я взлечу, заодно преодолев и звуковой барьер. Мы заскочили под навес кузни, когда позади услышали ожесточенно лязгнувшую цепь, которая не пустила волкодава дальше. За неимением возможности покусать нас пес яростно принялся материть наглых ворюг на своем собачьем. Я наконец вздохнула и тут же почувствовала резкую боль в боку, заставившую меня согнуться пополам. Ворованная колбаса, которой я наелась, мстила, просясь наружу. Все же два дня почти голодания заканчивать жирным ужином – так себе идея. Я уперла выпрямленные руки в колени и открытым ртом начала хватать воздух, борясь с тошнотой. Да уж… тело Тиг явно не привыкло к резким перегрузкам. И спринтерский забег дал о себе знать. Дьяр же невозмутимо глянул на беснующуюся псину, стоя чуть впереди меня. Так сказать, тылом стоя. И я, посмотрев на то место у напарничка, куда прицельно бьет разряд соли и шприц с внутримышечной инъекцией, поняла, в сколь опасной близости от Дьяровых ягодиц песель сомкнул челюсти. Судя по прорехе, в пасти стража остался лоскут от портов грозы всей нежити южных пределов, темного властелина, великого боевого мага и героя Дьярвира Йорана.