– Нам бы лучше в родную столицу отбыть, а не в иноземные края, – возразила я. Эльф на это задумчиво пощипал ухо и спустя некоторое время ответил: – Один дирижабль, капитан которого мой соотечественник, скоро отбывает из этого порта в Эйсу. Думаю, он достаточно смел, чтобы взять вас двоих на борт. Правда, рекомендательных писем я в вашем положении дать не могу. А вот приметное кольцо за приятно проведенное время… – С этими словами рядом с кошелем упал еще и перстень, который эльф снял со своего пальца. – Рейнхэль его обязательно узнает. В этот момент я поняла, как ненавижу всю эту дипломатию, политику, недомолвки. Дьяр стоял мрачен и молчалив. Распрощались мы сухо. Первым каюту покинул напарник, выглянув в коридор и убедившись, что тот безопасен. А следом вышла я, все же прихватив кошель и перстень. Глава 7 Мы шли по палубе. Впереди маячила прямая и напряжённая спина Дьяра. То, что он был недоволен взятым мной кошелем, факт. Но с другой стороны: а у нас было много вариантов, где раздобыть денег? В итоге я хоть (по мнению напарника) и навредничала, но чувство вины за это ко мне так и не пришло. Поэтому я посчитала, что все сделала правильно. В сей уверенности я и пребывала все то время, что мы спускались с «Хозяина штормов», а потом искали дирижабль, капитаном которого был некий капитан Рихейнэль. Посудина пришвартовалась в самом конце и, судя по всему, была исключительно грузовой, а не пассажирской. К слову, именно об этом тут же и заявил ее хозяин, едва мы успели подняться на палубу «Инферно». Командиром дирижабля был еще один эльф. Правда, в отличие от посла, не столь изящный… А я бы сказала, скорее заматеревший. Его распущенные волосы, что были чуть ниже плеч, трепал ветер. И лишь благодаря двум косичкам у висков, остроконечные уши, унизанные по хрящику мелкими кольцами, оказались открыты. Остроухий был облачен в свободную рубашку, кожаный жилет и такие же штаны – никаких кителей и кортиков. Такой облик у меня скорее ассоциировался с флибустьером, чем с добропорядочным капитаном корабля. Да и положа руку на сердце, когда посол говорил о том, к кому можно обратиться с деликатной просьбой – доставить в столицу двух беглецов, скрывающихся от имперских гончих, я представляла себе невысокого коренастого бородача, попыхивающего трубкой, в белом кителе, который слегка расходится на объёмном животике, отчего форменные позолоченные пуговицы так и норовят выскочить из петель. Во всяком случае, именно такой образ, на мой взгляд, вызывал бы у законников гораздо меньше подозрений. В общем, милый толстячок-добрячок, способный своей добродушной улыбкой обмануть всех, от гончих до священников, но уж точно не эльф, которому хмурое выражение лица отлично заменяет оберег от нежелательных собеседников. Добавить к этому выразительно скрещенные на груди сильные руки и категоричное «что вам нужно», произнесенное интонацией «проваливайте, пока целы», – и я с уверенностью могла указать, на какой спектакль нас с напарником пошлют: на Гоголевский «Вий». Правда, тот будет с двумя ошибками в названии. Но у Дьяра был просто дьявольский дар убеждения. Подозреваю, что напарник, поднапрягшись, и население ада мог заставить поверить, что те живут в раю. И для начала он, отринув приветствия, произнес: – Нам нужно то же, что и тебе, Рихейнэль, – попутный ветер. Во всяком случае, так считает Бринэйнн Донагский. Именно он посоветовал нам заглянуть сюда, утверждая, что твои личи смотрят в сторону Эйсы. – Посол горазд советовать – это его работа. А мои личи летят туда, куда я им прикажу, и несут в трюмах только то, что я посчитаю нужным. ЧТО, а не КОГО. И проблемы мне не нужны, Дьярвир Йоран. – Даже так? – несмотря на ироничный вопрос, напарник даже и бровью не повел. Зато я испугалась за нас двоих. Оптом, так сказать. Хотя внешне старалась этого не показывать, сжав кошель враз заледеневшими пальцами, чтобы те не дрожали. – Я твою рожу, темный властелин, преотлично запомнил по турниру магов, что в столице проходил семь лет назад. Ты тогда еще зеленым магом был, выпускником академии. И я все деньги на Эрла Низвергающего… А ты, паразит, выиграл у него. А сейчас… вся империя о твоем побеге говорит… Так что я предпочту той плате, которую ты предложишь, награду, которую гончие обещают за твою голову. – Что же, значит, придется законникам рассказать не только о моих, но и о твоих прегрешениях. К слову, об оных мне поведал Донагский. И весьма подробно. – И Дьяр похлопал себя по карману штанов, словно там что-то лежало. – И пусть я упаду, но и тебя, капитан, утяну, будь уверен. Взгляды командира и Дьяра скрестились. И мне даже показалось, будто я слышу треск векового льда, по которому змеится разлом. Причем ощущение было чуть ли не на грани реальности, пробирающей до мозга костей. Из носа капитала пошла кровь, но, кажется, он этого даже не заметил, впившись взглядом в лицо Йорана. И тут я услышала насмешливое Дьяра: – Силенок не хватит пробиться, телепат. Отступись, пока себе мозг не спалил. Рихейнэль в ответ сжал зубы и, похоже, лишь усилил натиск. Неужели капитан сейчас пытался прочесть мысли Дьяра? Зачем? Хотел понять, не лгут ли ему? Что знает мой напарник? Судя по тому, с каким упорством эльф бился в ментальную защиту Йорана, ему было за что сражаться и что оберегать. А если остроухий решит вот так же, телепатическим молотом, меня? Это Дьяр умеет защищаться… Я сглотнула. А затем вспомнила, о чем напарник предупредил посла – тоже, как оказалось, любителя копошиться в чужих мозгах: я поцелованная Смертью. Понятия не имела, как бы я могла это использовать, реши капитан перекинуться на меня. И потому на случай самообороны решительно испугалась. Припомнив ужас, который испытала в момент собственной смерти, я приготовилась, если что, разделить его с ушастым мозговым вуайеристом. На инфаркт здорового, как лось, эльфа после такого рассчитывать, увы, не приходилось. Но вдруг… Вдруг не случилось. Хотя капитан, как я и опасалась, отступился от более сильного противника и кинул на меня свой взгляд, прожигающий до самых мозговых извилин. И я даже успела почувствовать, как над головой заносится эфемерный, но тем не менее смертельный для разума молот. Вот только он не долетел. Ударился о невидимую преграду над моей головой. Но в ушах знатно зазвенело. А эльф отшатнулся, замотав башкой, словно контуженный. Дьяр же холодно отчеканил голосом, который был не теплее, чем воздух в криокамере: – Она под моей защитой. Нас смерили злым прищуренным взглядом рассвирепевшего тигра. Хищника, который готов ринуться в бой, но понимает, что впереди его ждет только проигрыш. Рихейнэль прошелся по нам взглядом. Остроухий словно взвешивал на чашах весов неприятности, которые Дьяр обещал, если капитан решит нас сдать властям, и проблемы с законом, которые могут возникнуть, пусти он нас на борт. Судя по мрачному выражению капитанского лица, выбор из двух зол был тот еще. – Чтоб ты сдох, Йоран, – наконец выдохнул эльф. Видимо, грехи Рихейнэля были весьма солидными, раз он решил рискнуть и пойти против закона, взяв нас на дирижабль. И, уже повернувшись, гаркнул во всю глотку: – Гримо, ко мне! Нужно проводить до каюты! – Я рад, что мы договорились, – жестко усмехнулся Дьяр, глядя на то, как шустрый малый спешит к нам, и добавил: – Но слова, что сказанные в императорском дворце, что написанные на заборе, – это всего лишь слова, пока они не подкреплены клятвой. Эльф скривился, но спорить не стал. Маги обменялись зароками. Капитан обещал, что даст нам защиту на время пути до столицы. Причем Дьяр ввернул в клятву требование о непокушении на тело и разум все время, что мы будем находиться на «Инферно». Разумное, как по мне, уточнение. Ведь и гроб с нашими телами можно защищать, и при этом весьма успешно. Дьяр же поклялся не выдавать тайны Рихейнэля, о которых ему известно, законникам. На том и порешили. И лишь когда мы, следуя за подоспевшим матросом, добрались до каюты, я смогла выдохнуть. А потом, заперев дверь на замок и прислонившись к ней спиной, прикрыла глаза. – Испугалась? – Дьяр оказался рядом, коснувшись рукой моей скулы, поглаживая, успокаивая. – Я хоть и не менталист, но почувствовал твой страх, когда выставил щит. – Это я просто приветственно испугалась. Думала, что капитан ко мне полезет в мозг, и… подготовилась слегка. – Я боюсь представить, каким тогда в твоем случае будет прощальное напутствие… – задумчиво протянул напарник. – Не вставайте в ближайшие дни, а то швы разойдутся? – старясь поскорее закрыть тему моей нестандартной обороны от телепатов, я, недолго думая, выпалила фразу из своего прошлого, которую говорила обычно в конце послеоперационного осмотра. И пожала плечами, разведя руки в стороны. И только потом сообразила, что ныне я не врач, а совсем даже наоборот. – М-да, из уст некроманта эта фраза вправду впечатляет, – оценил Дьяр. Причем сделал это так выразительно, что я своими глазами увидела прозекторскую, в которой даю такие рекомендации послушно лежащему на столе свеженькому зомби. – Ну маг смерти я, допустим, совсем недавно, а дипломированный врач – не один год как… Я не сдавалась. Нет. Я действовала в традициях потомков одного кочевого народа, чей лексикон не знает слова «назад». У них есть только «вперед», точнее: «Алга!» Потому они никогда не отступают. Они, в случае отхода, просто разворачиваются, кричат: «Алга!» – и снова идут вперед. – Тиг… – мученически простонал Дьяр, на миг прикрыв глаза. – Ты невероятная. Упрямая, порой невыносимая, настойчивая, совершенно непредсказуемая… Продолжить то ли делать комплименты, то ли отчитывать меня напарнику я не дала, перебив: – Непредсказуемая, угу… Только, позволь напомнить, что, стоя на палубе, не я похлопывала по карману, провоцируя этого мозголома. К тому же посол ведь ничего тебе не давал… – И я зыркнула на бедро напарника. Сейчас оно было обтянуто штаниной. И не оставалось сомнений: карман во время разговора был пуст. – Еще как давал. И ты даже взяла, – сквозь зубы прошипел напарник, прищуриваясь и чуть наклонившись вперед. – Я не про деньги, а про угрозы… – В раздражении я подалась навстречу Дьяру. Так что наши носы едва не соприкоснулись. – И, к слову, почему ты так злишься из-за кошеля? Я, между прочим, беря его, думала о том, что это для нас спасение. И для меня, и для тебя. Под конец я буквально кипела. Как только пар из ушей не шел. – Посол не стал бы советовать дирижабль, чей капитан не был бы готов преступить закон. А в небесном деле зачастую «готов» и «уже совершал подобное» – это порой одно и то же. И да. Я блефовал, – не стал отпираться Дьяр, тоже заводясь. – А что до денег – да, я зол. Но зол не на тебя, а на себя. Потому что в итоге тебе пришлось продать свою честь и доброе имя Тигиан Уикроу. Ведь случись допрос, суд – твоя репутация будет растоптана. Гордый. Не привыкший просить и склонять голову. Благородный, несмотря на свое сомнительное происхождение. Я смотрела в его синие глаза и понимала: влипла. Потому что не могла сейчас отвести взгляд, потому что не могла отстраниться, и главное – мне этого совершенно не хотелось. – К демонам репутацию! К демонам этот титул! Я никогда не буду как настоящая Уикроу. Потому что я – не она. Я лишь ее внешность. Фальшивка, а не крауфиня. – Нет, – выдохнул почти мне в губы Дьяр и обнял мое лицо своими руками, словно боялся, что я могу исчезнуть. – Ты не она. И слава вышним! Ты настоящая, Тиг… Ты словно живой, манящий огонь. Яркое пламя, способное расплавить сталь. Я же и вовсе сделан не из железа… Не знаю, кто первым качнулся навстречу, я или Дьяр. Но в этот миг мы не знали, что ждет нас в будущем и будет ли оно вообще. Мы просто жили этим мигом, были честными с собой и друг с другом. Его губы накрыли мои. Дико, рывком. Словно он хотел и не хотел этого одновременно, сопротивлялся самому себе до последнего и проиграл. Его пальцы ласкали затылок, шею. Они были теплыми, чуть шершавыми. В отличие от губ. Нежных и почти обжигающих одновременно. Его язык медленно скользнул по моей верхней губе. И была в этом прикосновении изощренная пытка наслаждением: Дьяр целовал меня. По-французски. Причём совершенно без акцента. И мне показалось, что земля в эти мгновения остановила свое вращение, что наконец-то все встало на свои места… Чтобы в следующий миг сорваться в пропасть безумия, где имеют значения лишь губы, прикосновения и одна на двоих жажда обладания. Рука Дьяра надавила на мой затылок, прижимая еще ближе. А до этого казалось, что ближе уже и некуда. Я ахнула. И поцелуй тут же стал глубже, порочнее. Дьяр целовал так, словно ждал: я его сейчас оттолкну. И потому спешил. Успеть. Взять как можно больше, попытаться насытиться. Этот поцелуй был как глоток воздуха для утопающего, голова которого лишь на миг показалась над водой, чтобы снова погрузиться. Лишь обжигающие прикосновения. И объятья, в которых не пошевелиться, из которых не вырваться. Хотя я и не пыталась отстраниться. Да Дьяр бы и не позволил. Ведь он не давал даже сделать вдох, словно заменив собой воздух в каюте. Прикосновения Дьяра. Грешные, обжигающие. Жалящие разрядами молний, от которых по моей спине, от шеи до поясницы, пробегали мурашки… Его пальцы, губы, дыхание – все это рождало совершенно новые ощущения. Его губы касались меня вновь и вновь. И если сравнить один поцелуй с дождевой каплей, то я могла бы с уверенностью сказать: сейчас на меня обрушился ливень. Неистовый летний дождь, которому я подставляла лицо, шею, плечи… И шепот: – Тиг… Тиги… И касания. Ладонями, которые были теплыми, чуть шершавыми. И губами, которые были нежными и почти обжигающими одновременно. Дьяр… Я ощущала его всего. Горячее дыхание. Мозолистые руки с тонкими, изящными пальцами, привыкшие равно держать и меч, и перо, и пульсар. Твердое, напряженное, словно натянутая струна, тело. И его губы. Дерзкий язык, что дразнил мой… Нежность и ярость – вот что это было. А еще – волшебство. Потому что я не могла понять, почему от его прикосновений я вдруг начала плавиться свечным воском. А голову меж тем кружил запах дикой мяты и можжевельника. Его запах. Я отвечала ласкам Дьяра. Страстно. Отчаянно. Забыв обо всем. И казалось, что нет мира иного, чем эта каюта.