- Теперь мы за вас отвечаем. Он умолк, скосив глаза на Виталия и как бы приглашая того в свидетели этой сцены. Но тут же взгляд его стал озабоченным. Игорь встал и сказал Цветкову: - Федор Кузьмич, разрешите нам с Лосевым выйти. Я его домой отвезу. Цветков поглядел на Виталия и кивнул головой: - Давайте. - Не пойду, - решительно возразил Виталий и вдруг, словно по наитию, многозначительно добавил: - Я хотел бы кое-что еще узнать о том инженере. Цветков и Откаленко переглянулись, и Цветков пожал плечами: - Ладно. Слушай. Игорь недовольно уселся на свое место. - Ну, теперь по порядку, - обратился к Починскому Цветков. - Первое. Зачем вам нужен был портсигар? На толстом лице Починского появилось выражение почти трагическое, и, театрально вздохнув, он сказал: - Хорошо. Слушайте же. Я сам не знаю, что со мной творилось. Если хотите, это тоже по Достоевскому. И это будет почти исповедь. - Он снова вздохнул и, сделав многозначительную паузу, приступил к рассказу: - Все началось с постановки у нас в театре пьесы одного австрийского классика. На премьере, которая прошла с грандиозным успехом, - я играл одну из главных ролей - присутствовали сотрудники посольства. А потом посол устроил прием в честь участников спектакля. И там, на приеме, я познакомился с одним искусствоведом. Обаятельнейший человек! Он восхищался Москвой, ее музеями. Потом заговорил о музее Достоевского, о том, как популярен Достоевский на Западе. И между прочим, сказал, что там за любой сувенир Достоевского, за любую его вещицу платят колоссальные деньги. «Я бы, - сказал он со смехом, - и сам, не задумываясь, отдал бы…» - тут он назвал громадную сумму. Ну, посмеялись. Потом заговорили о другом. Обменялись адресами. В тот момент я и не подозревал, как трагически обернется для меня этот памятный вечер… Починский говорил с чувством, голос его звучал то зловеще, то насмешливо, то грустно, он судорожно прижимал к груди свои большие розовые руки или делал эффектные жесты, помогая рассказу. Починский явно старался очаровать, подкупить слушателей этой своей игрой, не чувствуя всей ее неуместности и бессмысленности. - …Вскоре я, клянусь вам, забыл об этой встрече, - с пафосом продолжал он. - И вдруг узнаю, что театр едет в Австрию на гастроли. И тут мне словно что-то в голову ударило: вот бы привезти с собой какую-нибудь безделицу Достоевского! Пошел в музей, увидел этот портсигар и потерял покой. Это было как наваждение, как рок какой-то! Снился он мне! Представлял - да так живо! - как позвоню по приезде в Вену этому искусствоведу, как встретимся, как передам ему портсигар. Деньги уже распределил, хозяином их себя уже чувствовал. И так и сяк их тратил. Потом планы начал составлять, как этот портсигар… ну, достать, что ли, - он глубоко вздохнул, широким жестом промокнул вспотевший лоб и горестно, чуть заискивающе улыбнулся. - Конец этой трагедии вы знаете. Но клянусь, все это было как мания, как болезнь. В принципе я честный человек и никогда раньше… - Раньше было тоже не все хорошо, - сухо заметил Цветков. - Нам уже кое-что известно о вас. - Это клевета! - воскликнул Починский. - У меня есть завистники! Я их знаю!.. - Об этом потом, - остановил его Цветков и, взглянув на Виталия, сказал: - Теперь расскажите нам о том инженере. Что он вам говорил, как выглядел? Починский замялся. - Я… я, признаюсь, не очень был трезв… Поэтому боюсь, что не много помню. - Постарайтесь все-таки вспомнить. - Ну, что он говорил… Что инженер. Командированный… Да! Что приехал с Севера… - С Севера?! - вырвалось у Виталия. - Он так сказал? - Да, сказал, - растерянно подтвердил Починский. - А что? Виталий покачал головой. - Ничего, ничего. А говорил он вам, что у него много денег, что будет широко жить в Москве? Такси, рестораны… - Да! Представьте себе, говорил! - оживился Починский. - Он… он даже, мне кажется, платил потом по счету. Говорил, что любит московские рестораны. - Какие именно, называл? - Не помню… - наморщил лоб Починский. - Видит бог, не помню. Да! Сказал, что любит тихие рестораны, не в центре. «Тихие, - говорит, - встречи люблю». Да, да, это я почему-то запомнил. - Интересно, почему? - живо спросил Виталий. - Сам не знаю, право. - Как он выглядит? - спросил Цветков. - В чем одет? - Что вам сказать? Ну, высокий, плотный, лицо узкое, лысоватый, но совсем не старый. А трепач страшный! Такой, представьте, свойский, обходительный, я бы даже сказал, неглупый, мерзавец… Починский вдруг смутился и покраснел. Он, видимо, вспомнил, что и сам здесь не только в качестве жертвы. - Одет как? - снова спросил Цветков. - Одет? Все, знаете, совершенно новое. Я даже обратил внимание. Серый костюм, серые ботинки, синяя рубашка. - Так, так, - задумчиво произнес Цветков, - Ну, а вы ему про портсигар рассказывали? Починский смущенно усмехнулся. - Черт его знает! Прихвастнул, кажется. Вот, мол, подарок везу приятелю в Австрию. - Все ясно, - решительно сказал Цветков. - А теперь садитесь и все, что вы нам рассказали, напишите. Это в ваших интересах. Починский насторожился. - Но имейте в виду, - вкрадчиво сказал он, - что портсигар все-таки украл не я. Откаленко насмешливо спросил с дивана: - Вы это тоже учли, составляя свой план? - А я с вами вообще разговаривать не желаю! - вспыхнул Починский. Потом он долго сидел над листом бумаги, сосредоточенно обдумывая каждую фразу и поминутно вытирая со лба крупные капли пота. Все это время Цветков, надев очки, невозмутимо читал какие-то бумаги, а Откаленко с Лосевым курили и тихо беседовали о чем-то постороннем, сидя на диване. Служебные разговоры вести сейчас не полагалось, и оба посмеивались над своими усилиями обходить то главное, что волновало их сейчас. Совсем стемнело, и Цветков зажег лампы - маленькую настольную и большую под потолком. Наконец Починский кончил и положил на стол исписанные листы. За это время он, видимо, успокоился и даже кое-что прикинул про себя, потому что, уходя, уже в дверях - Цветков его отпустил, отобрав подписку о невыезде из Москвы, - он сказал: - Я еще раз повторяю, что портсигар из музея не крал и, между прочим, ту девицу красть тоже не заставлял. На этот счет она все врет. Сама вызвалась. Ему ничего не ответили, и Починский, усмехнувшись, вышел. - Ну, два сапога пара, - покачал головой Откаленко. А Виталий прибавил: - Эдак он ее, пожалуй, все-таки утопит. А, Федор Кузьмич? - Навряд, - покачал головой Цветков. - Разобраться тут нетрудно, - он откинулся на спинку стула и посмотрел на обоих своих сотрудников. - Ну-с, милые, что будем делать дальше? - и он остро взглянул на Виталия. - Что ж это за инженер, как думаешь? - Заседание продолжается, - весело подхватил Игорь. - Вся Европа смотрит на вас, товарищ Лосев. Изрекайте по силе возможности. Виталий улыбнулся. - Сейчас изреку, - и уже серьезно закончил: - Боюсь, это тот самый Поп, Федор Кузьмич. Ведь у него документы какого-то инженера с Севера. И еще многое совпадает. Я же помню содержание письма. - Но как он попал на Киевский вокзал? - спросил Игорь. - Он же не любит шумных ресторанов. - М-да, - задумчиво кивнул Цветков. - Давайте прикинем по времени. Если письмо было послано с дороги, то в Москве он уже дня два. Так? И приехал на Ярославский вокзал, если ехал с Севера, как тот инженер. - Но привет он передал из «снежной Сибири», - заметил Виталий. - Ага. Тогда, скорей всего, Казанский вокзал. Почему же он очутился на Киевском? Давайте, милые, рассуждать, - предложил Цветков. - А что? Он преступник активный, - сказал Лосев. - Искал там жертву. Откаленко отрицательно замотал головой. - Скажешь тоже! Он не только активный, но и опытный, знает, что ему, беглому, появляться на вокзале опасно. Потом он набит деньгами пока. Зачем же рисковать? - Тут, милые мои, два вопроса, - вступил в разговор Цветков. - Первый. Надо разослать запрос: кто из пассажиров, следовавших поездом из Сибири в Москву в такие-то дни, заявлял о пропаже документов. Тогда мы установим фамилию, под которой этот Поп сейчас скрывается. И еще. Надо проверить сообщения о побегах. Может, узнаем его настоящую фамилию и кое-что еще о нем. Теперь второе. Обратили внимание? Уж слишком чисто он одет. А в Москве провел две ночи, не меньше. Значит, не у шпаны ночует, а в культурном месте. - В гостиницу он, конечно, не сунется, - убежденно заметил Игорь. - Там паспорт надо на прописку сдавать. Его в милицию понесут. Цветков утвердительно кивнул. - Ясное дело, не сунется. А культурных знакомств у этого волка в Москве, конечно, нет. Где ж он ночует? Вопрос. - Мало ли! - ответил Виталий. - Комнату снял. - Э, нет, - Цветков усмехнулся. - Нынче народ в Москве стал осторожнее. Первому встречному никто комнату не сдаст.