- Ну, как сказать - какой? Обыкновенный. Он в окошечко мне записку-то сунул. А я ещё по телефону говорила. Потом, выглянула, да он уже отъехал. - Отъехал? - Ага… На этом… Ну, верх-то брезентовый? - «Газик»? - Во-во. - Один он там был? - Ну, уж этого я не видела. Как хотите. Женщина была явно растерянна и начинала сердиться. Когда она ушла, Виталий развернул записку. Там было всего две строчки, торопливо написанные карандашом: «Не приду. Мать заболела. Сергей». Виталий передал записку Откаленко. - Странно. Сначала этот звонок. Теперь записка. Но звонил не он. Я бы голос узнал. И почему он на машине приехал? Все это очень странно. - М-да… - И записка его мне определённо не нравится, - продолжал Виталий, расхаживая по комнате. Потом остановился перед Откаленко. - Давай проверим, а? - Можно. Игорь решительно поднялся, и они вдвоём спустились к телефону. За перегородкой в пустом, плохо освещённом вестибюле сидела только дежурная. Она встретила друзей насторожённым взглядом. Игорь позвонил дежурному по горотделу. Узнав у него домашний телефон Томилина, он позвонил снова. К телефону подошёл сам Томилин. Игорь коротко и негромко объяснил ему, в чем дело. - Понятно, - ответил Томилин. - Ждите. Зайду или позвоню. Через час он пришёл. На этот раз в тёмном плаще, в кепке, чуть порозовевший от быстрой ходьбы. Лицо его было хмурым, но в глазах не было усталости, в них была сосредоточенность и тревога. - Дрянь дело, братцы, - пробасил Томилин. - Сейчас был я у Булавкина этого. Мать здорова. И говорит: пошёл в гостиницу, к людям каким-то. - Выходит, пошёл и… не дошёл, - сказал Виталий. Все трое помолчали. Дело принимало странный оборот. Глава III И ВОТ ИСЧЕЗ… Утром в горотделе, у Раскатова, состоялось первое оперативное совещание. В нем, кроме приезжих и самого Раскатова, участвовали Томилин и Волов. Оба занимались расследованием по делу Лучинина, прекрасно знали обстановку, людей и все мельчайшие подробности и детали последних событий. Оба они не сомневались в правильности конечных выводов по этому делу, до вчерашнего дня не сомневались… Исчезновение Булавкина, а главное - обстоятельства, при которых оно произошло, заставило их насторожиться. Молчаливый, хмурый Томилин сразу согласился с тем, что предложил в конце концов Откаленко. Волов согласился менее охотно. Он, видимо, был самолюбив и недоверчив, да и лично не знал никого из приезжих. Раскатов же сказал, как всегда, внушительно и твёрдо: - Все в вашем распоряжении, товарищи. Все, чем располагаем. В этом деле совесть у нас тоже должна быть чиста и душа спокойна. Вот так. Решено было, что Откаленко, старший группы, вместе с Томилиным и Воловым включится в розыск Булавкииа - важное, может быть, даже важнейшее звено в цепи событий, связанных с делом Лучинина. Ведь очевидно, что Булавкин что-то знал, что-то собирался рассказать и вот исчез. Ну, а Виталий начнёт проверку уже собранных материалов по тому же делу. Исчезновение Булавкина требует приглядеться к этим материалам особенно тщательно, даже придирчиво, и все поставить под сомнение. - С чего ты начнёшь? - спросил его Игорь. Виталий указал на один из пунктов намеченного плана. - Вот. Прежде всего хочу повидать его жену. - А прокуратура? - Завтра утром. Сегодня договорюсь о встрече. - Добро. Ты адрес-то Лучининой знаешь? - А как же! Вот только как с ней говорить… Её-то я совсем не знаю. Игорь собрался что-то сказать, но тут к нему обратился Раскатов: - Звонили вчера из горкома партии. Доложил о вашем приезде. Просили нас с вами зайти, побеседовать. К первому. А я потом уж сразу на бюро останусь. - Пошли, - согласился Игорь, отодвигаясь от стола, и, обратившись к Томилину и Волову, добавил: - Значит, прежде всего - сведения о Булавкине, все, какие возможно. Втроём они вышли из горотдела в пыльную духоту улицы. - Ну, мне в ту сторону, - махнул рукой Виталий. Он расстегнул пиджак, и галстук затрепетал под лёгким, горячим ветром. Шагая по незнакомым улицам и изредка спрашивая у прохожих дорогу, Виталий размышлял про себя. Но вместо того чтобы думать о предстоящей встрече с Ольгой Андреевной Лучининой, Виталий вдруг с новой тревогой подумал об исчезновении Сергея Булавкина. Что с ним могло случиться? Драка, ограбление - все это исключается, раз он прислал ту странную записку. Но зачем он сказал матери, что идёт к ним в гостиницу, если идти не собирался? Зачем написал записку? Ну, это понятно: чтобы не ждали, и не удивлялись, и… не искали, что ли? Куда же он делся? И что хотел сообщить? И исчез. Странно, очень странно… Виталий снова спросил дорогу, и вдруг выяснилось, что он уже совсем близко от цели: за первым углом начиналась нужная ему улица. Дома здесь в большинстве были маленькие, деревянные и прятались за заборами и палисадниками. Но изредка попадались и каменные, трех-, четырехэтажные, со стандартными балконами, выкрашенными то в зелёный цвет, то в красный, то в синий. Виталий подошёл к нужному ему Дому и вошёл в прохладный полутёмный подъезд. Квартира Лучининых оказалась на втором этаже. Дверь открыла бледная женщина в строгом платье с высоко взбитыми, очень светлыми, почти белыми, волосами. Первое, что подумал Виталий, было: «учительница», и уже потом: «Лучинина». - Вы Ольга Андреевна? - спросил он. - Да, - сдержанно, без всякого удивления ответила женщина. Виталий представился. - Пожалуйста. Проходите, - тем же тоном произнесла Лучинина, отступая в сторону и жестом указывая на открытую дверь в комнату, откуда сплошным золотистым потоком лился в переднюю солнечный свет. Квартира оказалась небольшой - из двух комнат, очень скудно обставленных старой, видимо, привезённой из Ленинграда мебелью. Все только самое необходимое: буфет, обеденный стол, накрытый старенькой скатертью, дешёвый приёмник у окна, потёртый диван, несколько таких же стульев, фотографии на стене - это в первой комнате. Во второй виднелись большая, до потолка полка, набитая книгами, и угол широкой, с деревянной потрескавшейся спинкой кровати. Лучинина жестом пригласила Виталия к столу и, поправив причёску, села напротив. - Я вас слушаю. Голос её был сухой и усталый. Виталий немного сбивчиво объяснил ей причину своего прихода. - …Мы с Женей учились вместе в школе, - закончил он, словно оправдываясь. - Да? Впервые она с интересом взглянула на него, но тут же снова опустила глаза. - Да. Я его хорошо знал. - Ну, тогда… - холодно произнесла она, - тогда вам, конечно, трудно поверить, что он мог покончить с собой. Виталий насторожённо посмотрел на неё. - Почему вы думаете, что мне трудно поверить?