Одно пока ясно: Женька все-таки настроил против себя людей. Даже эта подлая анонимка… Но тут Лучинина, словно уловив, что мысли её собеседника снова вернулись к тому письму, неожиданно сказала: - Дело, между прочим, не ограничилось им, - она жестом указала на карман, куда Виталий спрятал письмо. - Женя говорил, что подготовлена даже статья против него в газету. Правда, она не появилась. - Статья в газету?.. - Да. А чего вы удивляетесь? Врагов у него хватало. Я же вам говорила. - А почему статья не появилась? - Не знаю. Может быть, Женя что-нибудь предпринял. - Когда Женя вам говорил про неё, давно? - Точно не помню, - она устало приложила пальцы к вискам. - Но ревизия на заводе в то время, кажется, только началась. Виталий и сам устал от этого напряжённого разговора, вернее, даже не от самого разговора, а от вереницы неожиданных мыслей, предположений, загадок, от непрестанных тупиков и вопросов, которые он рождал. Виталий сунул трубку в карман и стал прощаться. Выйдя в маленькую переднюю, которая была совсем не такой тёмной, как ему это показалось сначала, он заметил в углу, за вешалкой, целую груду удочек разной длины, бамбуковых, составных и самодельных. В паутине лесок поблёскивали серебристые блесны, проступали, как запутавшиеся рачки, красно-белые круглые поплавки. Рядом с удочками стояли громадные болотные сапоги, резиновые длинные голенища их, перегнувшись, тяжело спадали на пол. Виталий кивнул в сторону удочек. - Женя любил рыбачить? - С ума сходил. Уезжал куда-то на целые сутки. Каждую субботу. Доказывал, что это его единственный отдых. Уж не знаю, чем он там занимался. Виталий удивлённо посмотрел на неё и улыбнулся. - Рыбу-то все-таки привозил? - Рыбу привозил, - сдержанно ответила она. Они простились. Игорь Откаленко после беседы в горкоме партии один возвратился в горотдел. Солнце жгло невыносимо. На пыльной, засаженной чахлыми молодыми деревцами улице тени не было. Немилосердно чадя и источая жар всем своим накалённым металлическим телом, с грохотом проносились автобусы. У киосков с водой толпились люди. Игорь сначала снял пиджак, перекинул его через руку, потом стянул галстук и расстегнул воротничок рубашки. Каждый раз на минуту-другую становилось легче. По дороге он размышлял. Виталий в плену одной только версии и уверен, что Лучинин не мог покончить с собой. Хотя скандальные результаты ревизии, передача дела в прокуратуру и предстоящий суд - достаточные основания для этого. Лучинин наверняка был не только деятельным, энергичным, но и самолюбивым, вспыльчивым человеком. Такой должен особенно остро переживать случившееся. А тут ещё нелады с женой. Что это значит, Игорь представляет отлично. Если, к примеру, у Алки плохое настроение и она «заводится» и начинает цепляться, все у тебя валится из рук. А если вообще нелады? Нет, Виталий явно спешит с выводами. Впрочем, вчера он заколебался. Результаты ревизии произвели впечатление даже на него. А вот исчезновение этого парня, Булавкина, явно загадочно и тревожно. Связано ли оно с делом Лучинина? Тут придётся как следует поработать. Булавкича надо найти, живым или мёртвым. Впрочем, почему же мёртвым? Свернув за угол, Игорь увидел двухэтажное серое здание горотдела милиции с привычной красно-синей табличкой у входа. Около подъезда стояли запылённый мотоцикл с милицейской полоской на коляске и знакомая коричневая «Победа». В полутёмной и прохладной дежурной комнате, перегороженной высоким барьером, с двумя поблекшими плакатами на стенах: «Пьянству - бой!» и «Красный свет - проезда нет», подтянутый младший лейтенант убеждал плачущую навзрыд женщину: - Ну, хватит, гражданка, хватит. Я же вам сказал: найдём. И все. И спокойно. И не надо нервов. Женщина подняла на него залитое слезами лицо. - Но ведь последние… А у мужа получка только через неделю… Ну как же я их кормить буду?.. - А я поясняю ещё раз: найдём, - лейтенант деловито посмотрел на часы. - Через час тут будет. И пропить не успеет. Прошу засечь время. - Я тоже засеку время, - сказал Игорь. Младший лейтенант быстро повернулся к нему, узнал и, обращаясь к женщине, добавил: - Вот товарищ из Москвы тоже засекает, - потом, снова обернувшись к Игорю, он пояснил: - Это Стулкин Васька, товарищ капитан, кражу совершил. Мы его как облупленного знаем. Приметы в точности совпали. Он сейчас непременно у Вальки Спиридоновой пребывает. Участковый туда уже пошёл. Женщина перестала плакать и, прикусив мокрый, скомканный в руке платок, посмотрела на Игоря. А младший лейтенант сообщил, что Томилин здесь, но у него посетитель. - Важный такой дядек, - улыбнулся он и широко развёл руки: - Во какой! Игорь поднялся на второй этаж, по дороге надел и аккуратно подтянул галстук, но пиджак оставил в руке. В кабинете Томилина он увидел грузного пожилого человека в светло-сером костюме и белой, с отложным воротничком рубашке. Было видно, что он еле втиснулся в кресло около стола, и пиджак его топорщился над круглыми подлокотниками. Пышная, седая шевелюра и неожиданно моложавое, загорелое, крупное лицо с чёрными, собольего блеска бровями и живыми, тоже чёрными глазами делали этого человека удивительно привлекательным. Когда Игорь вошёл, он оживлённо говорил Томилину: - …Все только кажется просто в этой жизни, милый мой. Только кажется! Вы возьмите, к примеру… Ну, что бы такое? Да вот, хотя бы вода. Аш два о, так? Проще не придумаешь, верно? А вот, поди ж ты, открыли и другую воду. Тоже, обратите внимание, аш два о. При нуле градусов не замерзает, и при минус тридцать тоже. И тяжелее чуть не в полтора раза, и вязкость в пятнадцать раз больше. Представляете? Вот, оказывается, чего старушка «аква» выкидывает. А ведь тысячу лет её люди изучали. Казалось, уже вдоль и поперёк знаем. Так что, милый вы мой, все в жизни, как видите, не так просто. А уж про человеческое общежитие и говорить нечего. Тут знаете… - он внезапно заметил Игоря. - Но к вам, кажется, пришли. Томилин давно уже заметил Откаленко, но ему, видно, не хотелось перебивать своего собеседника. Теперь же он поднялся, поздоровался с Откаленко и представил его: - Этого товарища мы с вами и ждём, Григорий Осипович. Знакомьтесь. Посетитель тяжело поднялся и, протянув широкую, волосатую руку Игорю, с неожиданной силой сжал ему пальцы. - Мацулевич, - в свою очередь, представился он, окинув Игоря быстрым и, видимо, привычно цепким взглядом, и добавил, поясняя: - Главный инженер Барановского комбината. - Я о вас слышал, - сказал Игорь, улыбнувшись. - От кого, если не секрет? - осведомился Мацулевич, снова опускаясь в кресло. - От Ревенко. Вчера только с ним познакомились. - А-а, дельный парень, - кивнул Мацулевич. - Ну да бог с ним. Я к вам зашёл насчёт Лучинина. Когда-то ведь моим учеником был. Лучшим учеником, обратите внимание. А потом вот сам к нему в ученики пошёл, - и, нахмурив свои соболиные брови, добавил веско: - Великолепнейший он нам цех по своему проекту построил. От импорта из Швеции избавил, обратите внимание. А мы таких людей порой не замечаем. Вернее, слишком быстро привыкаем. Почитаем за обычное. А надобно удивляться и ценить. Мацулевич со вздохом откинулся на спинку кресла. Тогда Игорь серьёзно заметил: - Но ведь ревизия вскрыла у Лучинина злоупотребления, Григорий Осипович. Ведь он вам, оказывается, заводской проект продал. - Чушь! - воскликнул Мацулевич, и полное лицо его побагровело. - Мы ему свои технические условия поставили. И он их выполнял. - Целая комиссия работала, Григорий Осипович, - мягко возразил Игорь. - Акт её передан в прокуратуру. И там тоже… - А я говорю, чушь! Необъективно работала! - Мацулевич нервно сгрёб назад упавшие на лоб седые волосы. - Как он мог! Бах, бах - и руки на себя наложить! Хоть мне бы, старому хрычу, сперва написал, что у него тут заварилось. Я ведь и не знал ничего. По делам к нему прилетел. И вот на тебе! Но я так просто назад не вернусь. На ту комиссию другая найдётся. И до правды докопаемся! - он снова откинул назад волосы. - И честное имя его восстановим! Больше, к великому нашему горю, сделать уже ничего нельзя. - Что ж, Григорий Осипович, - серьёзно сказал Игорь. - Святое это дело - до правды докопаться. Перед нами тоже такая задача стоит. Но и другая. - Это какая же, интересно узнать, если не секрет? - Докопаться, кто виноват. В любом случае. Мацулевич пытливо посмотрел на Игоря. - А что значит «в любом случае»? Какие у вас тут, разрешите знать, варианты есть? - Письма к нам поступили, - помедлив, сказал Игорь. - Некоторые граждане не верят, что Лучинин с собой покончил. - Господи, чепуха какая! - махнул рукой Мацулевич. Игорь покачал головой. - Всякое бывает, Григорий Осипович. Потому и расследовать надо все варианты, все версии, как у нас говорят. Такое уж у нас правило. - Ну вот и договорились, - удовлетворённо констатировал Мацулевич. - Пришли к одному знаменателю, так сказать. - Договорились, но не совсем, - возразил Игорь. - Давайте связь держать. Все, что вы там, в Москве, выясните, сообщите нам. А мы в этом плане пока тут поработаем. Идёт? - Можно, - кивнул седой головой Мацулевич, - даже резонно, я бы сказал. - И испытующе посмотрел на Откаленко. - Выходит, я - вам, а вы, значит, - мне, так, что ли? Игорь в ответ усмехнулся. - Конечно. Секретов делать не будем. И ещё. В случае чего свяжитесь с подполковником Коршуновым в Москве. Он нас сюда направил и полностью в курсе дела. Вот его телефон. Запишите. - Первый раз с милицией соглашение заключаю, - рассмеялся Мацулевич, доставая записную книжку. - Любопытно даже… Ну ладно, милые мои, - он с усилием поднялся и застегнул пиджак на громадном животе. - Пойду. Ещё о билете хлопотать надо.