- Пожалуй, что так, - согласился проводник. - Отправляйтесь теперь назад, - сказал ему Виталий. - К нашим. И возвращайтесь в город. Машину забирайте. Держать около неё засаду бесполезно. Никто уже не придёт. А Углов пусть меня тут разыщет. Ну, скажем, в чайной. Заодно перекусим. На том и порешили. Виталий с усилием поднялся, кое-как отряхнулся, заправил перепачканную рубаху и двинулся через деревню к шоссе. «Представляю себе мой видик», - подумал он, перехватив удивлённые взгляды двух женщин, возившихся с вёдрами у колодца. Около чайной, как и накануне, стояли машины и подводы, лошади, мотая головами, жевали сено. В самой чайной народу было много. За столиками ели, курили, громко переговаривались, кто-то смеялся, кто-то спорил. Виталий протиснулся к стойке, сунув руку в карман, где лежал пистолет. Молодая женщина в аккуратно повязанной цветной косынке и белом фартуке, только что весело шутившая с кем-то, хмуро сказала ему: - Спиртное у нас после двенадцати. Ступай пока. Виталий усмехнулся. «Вид мой продолжает действовать на местное население», - подумал он и попросил бутылку молока и сардельку. - Спиртное не употребляю, - строго добавил он. - Оно и видно. - Плохо смотришь, хозяйка. Женщина уже внимательней посмотрела на него, и, видимо, в душе у неё шевельнулось какое-то сомнение. Все столики были заняты, и Виталий пристроился на краю длинной стойки. - А чего же ты такой чумазый? - спросила женщина и, сама уже не очень веря тому, что говорит, добавила: - Под забором небось ночевал? Виталий с набитым ртом помотал головой, потом коротко пояснил: - В лесу. Последние из посетителей отошли тем временем от стойки, и женщина с любопытством повернулась к Виталию. - Чего же так, в лесу-то? - спросила она, опускаясь на табуретку по другую сторону стойки. - Служба, - ответил Виталий. - Человека одного ищем. Женщина соболезнующе покачала головой. - Надо же… А что за человек-то? - В среду ночью к вам в деревню пришёл. Ночевал у кого-то. - Чужой, что ли? - Ага… - Не было у нас тут чужих. А то бы знала. Это вы вчера на машине приехали, мальчишек наших возили? - Мы… Виталий ел жадно и в ответ только кивал головой. Потом вдруг вспомнил, как мама обычно говорила ему за ужином: «Не набивай так рот, это неприлично», - и усмехнулся. - Что смеётесь? - спросила женщина. - Не верите? Мой-то - здесь бригадир. В четверг на рассвете. Как раз все дома обходил насчёт коров. Не было у нас чужих в деревне, уж я вам верно говорю. Виталий, нахмурясь, допил своё молоко. А потом в чайной появился Углов. Пробираясь между столиками, он еле успевал пожимать тянувшиеся к нему руки. - Моё почтение, Иван Кириллович… Привет, Ваня… Садись, подвинемся… Ваня, сюда давай!.. - неслось отовсюду. Углов, видно, был личностью популярной и уважаемой. - Здравствуйте, Иван Кириллович, - просияла женщина, когда Углов добрался до стойки. - Уж чем вас угостить, не знаю? - Ставь, Дуняша, беленькую, - весело ответил Углов. - Знаю я вашу беленькую, - засмеялась та, доставая бутылку с молоком. - В товарище вашем только обозналась. Полчаса спустя Виталий и Углов сидели на скамейке около чьей-то избы и обсуждали создавшееся положение. - Дворы тут наперечёт все знаю, - говорил, покуривая, Углов. - Два-три непутёвых мужика есть, конечно. Через «Труд» все пропивают. Знаем их. - А связи у кого с городом? - спросил Виталий. - С кем может Булавкин тут дружить? - Связи?.. - задумчиво повторил Углов. - Связи, конечно, есть. Вот, к примеру, у Буракова дочка в городе работает. Приезжает с мужем. У Анашина брат тоже. - Где этот брат работает? - Брат-то? На электродном. Виталий насторожённо взглянул на Углова. А тот, вздохнув, добавил: - Непутёвые, между прочим, братцы. На выпивку слабы. И сразу драться лезут. Каждое воскресенье тут с ними хлопоты. - Сегодня как раз воскресенье. - Пока вот тихо. - А знаешь что? - предложил Виталий. - Давай-ка заглянем к ним, а? Все-таки и Булавкин с электродного. - Можно, - согласился Углов и, критически оглядев Виталия, добавил: - Только сперва надо тебе того… - он сделал неопределённый жест руками, словно лепя чего-то в воздухе. - Пошли к бригадиру. Свояк он мне. В доме бригадира их встретили шумно и радостно. Ребятишки с воплем повисли на Углове. Сам хозяин, огромный и усатый, с утра одетый по-воскресному, в белой рубашке с галстуком, читал у окна газеты за всю неделю сразу. Очки косо и неудобно сидели на его широком носу. Он долго тряс руку Виталию. - Рад. Душевно рад, - гудел он довольным басом. - Гостями будете… Когда Углов объяснил, зачем они пришли, вокруг Виталия началась суматоха. В конце концов отмытый и выбритый, в чистой рубашке, отутюженных брюках и до блеска начищенных ботинках, раскрасневшийся от смущения, он вышел на улицу вслед за Угловым. Подбежавший к ним уже знакомый Витька, захлёбываясь, сообщил, что приезжали две машины с собакой. И «газик» на буксире приволокли. Мотор у него целый, но дяденька говорил, что сел аккумулятор. А потом все в город уехали, а одна машина стоит у чайной. Пришлось сначала идти туда. Солнце уже перевалило за полдень, когда Виталий и Углов подошли наконец к дому Анашина. Хозяина на месте не оказалось. - В город уехал, - сказала его жена, высокая, бледная женщина с суровым лицом. - Дома-то у него занятиев нет. - Что ж брат-то не приехал? - спросил Углов. - Да уж третье воскресенье в городе гуляют, - сердито ответила женщина, вытирая об фартук мокрые руки. - Дозвольте зайти, поговорить, - сказал Углов. - Милости просим. На стол только подать нечего. С моим обормотом только бы с голоду не подохнуть. - Знаем, Пелагея Федоровна, знаем, - вздохнул Углов, проходя в избу. На выскобленном полу лежали грубые пёстрые дорожки. Давно не белённая печь с ржавыми затеками и плохо пригнанной вьюшкой выходила сразу в обе комнаты, разделённые дощатой перегородкой. На стене в большой, потрескавшейся раме с осколком стекла в углу рядами были засунуты фотографии. Разные люди, то группами, то в одиночку, смотрели оттуда. Многие из фотографий были старыми, пожелтевшими, с отломанными углами. Около окна стоял накрытый клеёнкой стол. Проходя через большие полутёмные сени, Виталий заметил сваленные в углу удочки, старые верши, садки и прислонённые к стене весла. А в комнате у печи висел чёрный дождевик и стояли высокие рыбацкие сапоги. На подоконнике была навалена всякая рыболовная снасть: различные крючки, грузила, перепутанные клубки лески, блесна. Хозяйка обмахнула фартуком два стула возле стола и сказала: - Сидайте, пожалуйста. - Хозяин-то у вас рыбачит? - спросил Виталий.