- Когда трезвый, - хмуро ответила женщина. - Да больше Егорка этим занимается. Братан его. - Один? - Привозит с собой. Кого пить, кого рыбачить. - Кого же рыбачить? - Хороший человек приезжал. Видный такой. Уж Егорка вокруг него вьюном ходил. Начальник его, что ли. Не разобрала я. Ну да перестал чтой-то. Уже с месяц, как не был. Небось понял, что братцы - труха, а не люди, - и, вздохнув, добавила: - Егорка-то судимый у нас. - А кто же приезжал, звать-то как? - осторожно спросил Виталий. - Звать-то? Уже не помню. - Вспомните, Пелагея Федоровна, - попросил Углов. Женщина задумалась, перебирая складки фартука на коленях. Виталий, охваченный непонятным беспокойством, встал, прошёлся по комнате, потом снова опустился на стул. - Кажись, Евгений Иванович звали, или Евгений Петрович… - неуверенно произнесла, наконец, хозяйка, не отрывая глаз от своего фартука. Виталий бросил тревожный взгляд на Углова. - Та-ак, - чуть хрипло протянул он и откашлялся, - Евгений Петрович. Значит… рыбачить, говорите, приезжал?.. - Рыбачить, - не поднимая головы, кивнула женщина и, подумав, добавила: - Молчаливый такой был, усталый, все хмурился… Виталий, не выдержав, снова стал расхаживать по комнате, стиснув зубами пустую трубку. - Ну, а пить кто с ним приезжал? - спросил Углов, беспокойно следя за Виталием. - Пить-то? - переспросила женщина и тяжело вздохнула. - Да Васька его, кто же ещё, - и, заметив, что Виталий остановился перед рамой с фотографиями, кивнула на неё. - Вон они с Егоркой рожи-то свои выставили. - Где? - обернулся к ней Виталий. Женщина тяжело поднялась со стула. Подойдя к фотографиям, она вытащила одну из них и протянула Виталию. - Вот они. А назаду Егорка потом уже пьяный приписал. И потому ли, что она протянула её Виталию перевёрнутой, или он, беря, сам её перевернул, но прежде всего ему бросилась в глаза корявая надпись на обороте: «Два друга - метель и вьюга». А с фотографии на него глянули два лица. Одно незнакомое, худое, с тонкими, сжатыми губами, нос с горбинкой, тёмная чёлка падает на глаза, и те смотрят дерзко, с прищуром. А другое лицо странно-знакомое, мясистое и угрюмое. В это время Углов спросил: - А что, Пелагея Федоровна, в прошлую среду, ночью, не забредал к вам никто чужой? - В среду-то? - женщина беспокойно повела плечами. - Не-ет. Чужих у нас не было в среду. - А может, вы спали, да не слышали? Антон впустил. - Это он сроду не услышит. Завсегда пьяный спит. И Егорка такой же. А я… господи! Забыла уж, когда и спала спокойно. Пока они говорили, Виталий неотрывно смотрел на фотографию. Потом спросил: - А как этого Васьки фамилия, не знаете? - Васьки-то? - женщина повернулась в его сторону. - Как не знать. Носов его фамилия. - Носов?! - ошеломлённо повторил Виталий и снова перевёл взгляд на фотографию. «Два друга - метель и вьюга»… Все оборачивалось непонятно и странно. Глава VII ЧАША ВИНЫ И ЧАША БЕДЫ Вечером в номер ввалился Виталий, запылённый, усталый, в чужой рубашке. При виде его Игорь, скрывая радость, иронически воскликнул: - Кого я вижу! Это тот самый московский пижон Лосев? - Остри дальше, - ответил Виталий, плотоядно глядя на бутылки с молоком, колбасу и прочую снедь на столе. - Остри, пока я не наемся. А то на двоих тут не хватит. - Ну, я все понимаю. Но с кого ты снял рубашку? И что это такое - кража или грабёж?.. Впрочем, Игорь, обеспокоенный чудовищным аппетитом друга, вовремя спохватился и кинулся спасать то, что ещё можно было спасти. Он и сам весь день ничего не ел и только что пришёл, расставшись с Небоговым. Когда первый приступ голода был утолён, Игорь спросил: - Ну, кто первый будет докладывать? Я полагаю, начинать надо с младших. Докладывайте, товарищ Лосев. - Ты хоть в двух словах скажи, что узнал? - взмолился Виталий. - Я пока в себя приду. - В двух словах? Ну, ладно. А ты давай умойся, И, ради бога, сними чужую рубашку. - Слушаюсь! Пока Виталий плескался под умывальником, Игорь, развалившись рядом на стуле и сбросив ботинки - он тоже изрядно устал за этот день, - рассказал о беседе с Черкасовым, о встречах с Олешковичем, Симаковым и Небоговым. - Этот Славка отличный парень. А его сестра… - Ага, есть, значит, и сестра, - насмешливо вставил Виталий, как уж извиваясь под рукомойником. - Да. Очень строгая учительница. Хотя и рыжая. Брата во как держит. - Игорь потряс в воздухе кулаком. - Но тебя это все, конечно, не испугало? - Есть некоторый опыт. Так вот. Проводив Славку, я отправился к ней. Да! Самое главное! Их соседом оказался Носов! Представляешь? - М-м-м… - изумлённо промычал Виталий, продолжая с ожесточением намыливать лицо и шею и потому будучи не в силах произнести что-либо более членораздельное. - Так вот, - продолжал Игорь. - Оказалось, что Носов брал у неё одолженную им Черкасовым машинку. Причём брал с разрешения самого Черкасова. Понимаешь? Виталий на секунду замер с зажмуренными глазами, потом стал торопливо смывать с лица мыло. - Выходит, Носов напечатал те анонимки? - спросил он, уже вытираясь. - А Черкасов… - Вот именно. Хотя мне тут далеко не все ясно, - задумчиво покачал головой Игорь. - У меня будут к ним кое-какие вопросы. И вот ещё что. Один человек бывал у Носова особенно часто. К сожалению, Леля не знает, как его зовут, - и торопливо объяснил: - Леля - это сестра Небогова. - Я понимаю, - скромно отозвался Виталий. - Просто Леля. Без всяких там официальностей. - А, брось ты! - Игорь нетерпеливо махнул рукой. - Так вот. Человек этот - молодой, худощавый, узкое лицо, нос с горбинкой, чёлка падает на глаза… - Анашин!.. Егор Анашин, - сказал Виталий, усмехнувшись. - Близкий друг. «Два друга - метель и вьюга». - Это ещё что такое? - удивился Игорь. - А то, что мы с тобой с двух концов подошли к одной точке. Вот это работа! Я тебе потом все расскажу. - В общем, надо браться за этого Носова вплотную. - Знаешь, - мечтательно произнёс Виталий. - Мне все это напоминает известную детскую игру. Сначала было холодно, потом теплее, ещё теплее… Сейчас становится уже горячо. Но где спрятана вещь - я пока понять не могу. Хоть убей. Вот слушай теперь, какие у меня достижения. Виталий принялся рассказывать.