Голос ее затих, когда она увидела, как мадам Гамаш накладывает большие куски тушеной говядины на тарелки с яичной лапшой. Молодые люди смотрели так, будто никогда прежде не видели еду. Кроме Амелии, которая играла в гляделки еще с одним человеком за столом. С древней старухой. И с ее уткой. Коммандер Гамаш улыбнулся: – Сомнения не такая уж плохая вещь для агентов Квебекской полиции. Вы сделали именно то, чего я и ожидал. Вы не поверили мне на слово и стали искать доказательства. – Но почему деревни нет на картах? – спросил Жак, обращаясь к куску boeuf bourguignon на своей вилке. – Куча маленьких деревень показаны, – сказала Хуэйфэнь, с трудом отрывая взгляд от мяса, чтобы посмотреть на Гамаша. – Мы не поверили, что вы живете здесь, потому что ваша деревня не нанесена ни на одну карту. При этих словах Рейн-Мари улыбнулась и протянула руку к тарелке Натаниэля. Он съел первую порцию со скоростью, какой позавидовал бы Анри, и теперь Рейн-Мари выуживала для него из ароматного бульона с луком и морковкой новые куски нежной говядины. Питание в столовой академии улучшилось после расторжения контракта с крупной сетевой компанией и приема на работу шеф-повара из местных. Но тут была совсем другая еда. Амелия быстро прикончила свою порцию. Она наклоняла голову над тарелкой, заталкивала еду в рот и глотала, почти не пережевывая. Затем вытерла тарелку хлебом, съела все до крошки и села, скрестив руки на груди. Старуха тоже откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. У Амелии создалось впечатление, что если бы эта дьявольская утка могла скрестить крылья, то непременно так бы и поступила. Старуху представили как соседку Гамашей по имени Рут, и она, похоже, намеренно подражала всем действиям Амелии. Когда Амелия потянулась за лимонадом, старуха сделала то же самое. Только в стакане Амелии была кола, а у старухи – виски. Когда ела Амелия, ела и старуха. Когда Амелия откинулась назад, старуха повторила ее действия. А сейчас они играли в «кто кого переглядит». – Что ж, вы нашли деревню, – сказал Гамаш. – И разгадали первую тайну. И теперь вам предстоит разгадать вторую тайну: почему деревни нет ни на какой другой карте, кроме этой. – Ее нет даже на «Гугл-картах», – пожаловалась Хуэйфэнь. – А навигатор показывает, что мы остановились посреди леса. – Заехали в никуда, – добавил Жак. – Навигатор все еще пытается сориентироваться, – сказал Натаниэль. – Он переживает за нас. Хуэйфэнь взяла старую карту с соснового стола и снова принялась ее разглядывать. – А вы знаете ответ? – спросила она, переводя взгляд с коммандера на мадам Гамаш и обратно. – Почему деревни нет нигде, кроме этой карты? Оба отрицательно покачали головой. – Меня напрягает, почему здесь нарисованы такие вещи, которых нет ни на одной нормальной карте, – сказала Хуэйфэнь. – Например, снеговик и корова, – подхватил Жак, подаваясь к ней. – Почему снеговик? Он не может быть каким-то дорожным указателем – снеговики тают. – А еще тут пирамида, – заметил Натаниэль. – Может, это просто такой способ провести время, – сказала Хуэйфэнь. – Вроде старинных вышивок. Как они называются? – Орнамент, – подсказала Рейн-Мари. – Это не орнамент, – возразила Амелия, не отрывая глаз от старухи. – Тоненькие линии – это контуры. Они показывают профиль местности. Это настоящая карта. – Но зачем ее сделали? – спросила Хуэйфэнь. – Вот вам и третья тайна, которую скрывает карта, – сказал Гамаш. – Каково ее назначение? Когда они впервые увидели эту карту на стене в комнате Гамаша, она показалась им почти смехотворной, а теперь выяснилось, что она полна загадок. – То, что Трех Сосен нет на официальных картах, не так уж и плохо, – заметила Рейн-Мари. – Значит, нас тут не тронут. – Слишком поздно, – сказала Амелия, намекая на тронутую Рут. Арман ничего не сказал, вспомнив свет на вершине холма. – Откуда вообще взялась эта карта? – спросила Амелия, отводя взгляд от сумасшедшей старухи. На протяжении всего обеда в кухне витали запахи корицы и коричневого сахара, перемешивавшиеся и переплетавшиеся с грубоватым ароматом boeuf bourguignon и булочек. А теперь Арман встал и извлек что-то из духовки, после чего запах стал еще ощутимее. Он снял рукавички для духовки и ответил Амелии: – Карту мне подарил человек, который ее нашел. Он увидел, что мне нравится рисунок. – Ее нашел не Оливье, – рявкнула Рут. – Ее нашла я. Это были первые произнесенные ею слова, если не считать «пошла в жопу», адресованного Хуэйфэнь, которая хотела помочь дряхлой старушке усесться за стол. – Верно, – кивнула Рейн-Мари. – Но карта принадлежит Оливье. Не знаю, заметили ли вы бистро, когда приехали. Им владеют Оливье и его партнер Габри. – А где он ее нашел? – спросила Амелия. – Нарисовали ее не вчера, и, вероятно, она пролежала где-то много лет. – Она была в стене, – ответила Рут, которая тоже отвела глаза от Амелии и уставилась на копию рисунка на сосновом столе. А утка продолжала сверлить Амелию взглядом и победила, переглядела. – Ее замуровали в стену, – сказала Рут. – Как? – удивился Натаниэль. – Почему? – Почему? – повторил коммандер, расставляя перед ними вазочки с яблочными и малиновыми чипсами и тающим ванильным мороженым. – Очень хороший вопрос. По их лицам он видел, что кадеты начинают понимать: расследование не будет простым. Оно похоже на эту карту с контурными линиями и петляющими дорогами. И препятствиями. А время от времени вы сталкиваетесь с чем-то совершенно неожиданным. – Зачем прятать карту в стену? – спросил Гамаш. – Она ждала там, – ответила Рут. – Ну-ну, Рут, – пожурила ее Рейн-Мари. – Не играйте в игры разума с нашими молодыми гостями. – Это не игра. В карте есть что-то странное. Я чувствую. И я знаю, что ты тоже. Она обращалась к Арману. Дождавшись его короткого кивка, старуха обратилась к Амелии, возобновив игру в гляделки: – И ты тоже чувствуешь. – Я ничего не чувствую. Все это совершенно не важно. Просто упражнение, – сказала Амелия. – Задание. Ничего больше. Причем даже не самое интересное задание. – Тогда почему ты здесь? – спросила Рут, с трудом поднимаясь со стула. На сей раз никто не попытался ей помочь. Она пошла к двери, Арман – следом за ней. – Некоторые вещи исчезают не без причины, Арман, – сказала она, а потом повернулась к кадетам, сидящим за столом. Такие молодые. Притворяются, что совершенно равнодушны к этой жутковатой старухе. Но их выдают широко раскрытые глаза. – Вы спросили, чего ждала карта. Может быть, она ждала вас, – сказала Рут. – Вы нашли деревню, и, возможно, этого достаточно. Возможно, вам лучше здесь и остановиться. «Не дай вам бог попасть в тот ад, где молодость и смех громят»[35]. – Вот женщина, которая умеет эффектно уйти, – сказала Хуэйфэнь, когда Рут ушла. Рассмеялась даже Амелия. Хотя и ожидала узреть клубы своего дыхания во внезапно похолодевшем воздухе. В окно кухни они увидели коммандера Гамаша, который поддерживал Рут на скользкой дороге. Утку он прижимал к себе, чтобы не замерзла. – Альцгеймер? – спросила Хуэйфэнь. Рейн-Мари отрицательно покачала головой: – Поэзия. – Bonne nuit, – сказал Арман, когда Рут открыла свою незапертую дверь и он протянул ей Розу. – Да, хорошо, – сказала Рут, собираясь захлопнуть дверь перед его носом.