– Salut, Арман. – Мишель Бребёф поднялся из-за стола в своем кабинете. – Прошу прощения. Коммандер. В воздухе повеяло холодком. Бребёф с преувеличенной вежливостью протянул руку, и Гамаш пожал ее, а затем представил заместителя комиссара Желина. – Из КККП. – Бребёф показал на маленький значок на лацкане пиджака Желина. – Я обратил на вас внимание в коридорах. Вы здесь, чтобы обеспечить беспристрастность следствия? Желина кивнул, и Бребёф обратился к Гамашу: – Вижу, ты по-прежнему поступаешь правильно. Холодок стал пощипывать. – Мы и на тебя надеемся в этом смысле, – сказал Гамаш и увидел, как дрогнуло лицо Бребёфа. – Это возможно? И прежде чем тот ответил, двое вошедших сели. Гамаш положил ногу на ногу и устроился поудобнее. – У нас к тебе несколько вопросов, Мишель. – Меня уже допрашивали, но я всегда рад быть полезным. Приблизились к ответу, кто убил Ледюка? – Подбираемся, – ответил Гамаш. Он посмотрел на Желина, который с интересом слушал их диалог. Сказать, что между ними двумя существует неприязнь, было бы серьезной недооценкой. Воздух так пропитался ядом, что стало трудно дышать. Большую его часть излучал Бребёф, но и Гамаш от него не отставал. Неприязнь скрывалась под тонким, потрескавшимся налетом любезности. Но запах давно загнивших отношений просачивался сквозь трещинки. Все гипотезы офицера КККП о том, что эти двое вступили в сговор с целью убийства Сержа Ледюка, мигом исчезли. Он сомневался, что эти люди в состоянии выдержать друг друга десять минут, а о составлении плана и его реализации и говорить было нечего. – Насколько хорошо вы знали Сержа Ледюка? – спросил Желина. – Я слышал о нем, конечно. Когда его перевели сюда, я еще служил в Квебекской полиции. Его назначили вторым лицом в академии под руководством этого старого идиота. Но фактически всем заправлял Ледюк. – Вы в то время были старшим офицером, – заметил Желина. – Суперинтендантом. Мишель Бребёф слегка кивнул в знак согласия. – Вы, наверное, не помните, но мы однажды встречались, – сказал Желина. – Много лет назад, на одном из консульских мероприятий. – Правда? Ответ прозвучал вежливо, но по тону было ясно, что Бребёф не помнит и не желает вспоминать. Поль Желина, вероятно, присутствовал в качестве одного из множества гостей. А вот Мишель Бребёф всегда запоминался. Невысокий человек, занимавший много пространства не потому, что требовал его, а потому, что излучал властность. Сам того не желая (а может, и желая), он повсюду становился центром внимания. Единственной другой известной Желина персоной, способной так же сразу и естественно становиться центром внимания, был человек, сидящий рядом с ним. Но Арман Гамаш обладал и другими качествами, которых Бребёф не имел. Если Гамаш хотел, он мог становиться незаметным. И, судя по всему, он решил стать незаметным в данный момент. Арман Гамаш сидел молча. Словно черная дыра образовалась в кабинете. В каком-то смысле это обескураживало больше, чем энергия, исходящая от человека по другую сторону стола. – Значит, вы его знали, – сказал Желина. – Сержа Ледюка? Нас представляли несколько раз по разным официальным поводам. Когда я приходил сюда с обращением к выпускникам и на парадах. Но обычно он был на занятиях с кадетами, а я – на подиуме. Не очень скромное напоминание о разнице в их положении. – А когда вы приняли предложение преподавать здесь, ваши отношения возобновились? – С вашей стороны это намеренная дезинформация, – весело сказал Бребёф, хотя его веселость не распространялась на серые, зимние глаза. Желина подумал, что они похожи на уличную слякоть. Не вода и не снег. Промежуточное состояние. Мартовские глаза. – Возобновлять было нечего. Мы почти не знали друг друга, но да, когда мы оказались здесь в одной компании, мы познакомились немного поближе. – Вы говорите так, будто у вас не оставалось иного выбора. – Правда? Нет, ничего такого я не имел в виду. – Насколько хорошо вы его узнали за прошедшие месяцы? Бребёф посмотрел на Желина, и тот практически прочитал его мысли: «Ему любопытно, сколько нам удалось узнать. Он уже знает о результатах анализа ДНК и данных по отпечаткам пальцев. Он точно знает, какие шаги мы предпринимаем и в каком порядке. И как оказаться на шаг впереди нас». – Несколько раз я бывал в его квартире. – А он у вас? Этот вопрос удивил Бребёфа, и он слегка приподнял брови: – Нет. – О чем вы говорили, когда находились вдвоем? – Обменивались боевыми историями. – А он не рассказывал вам о мошенничестве и договорных контрактах? О своих анонимных банковских счетах в Люксембурге? – спросил Желина. Гамаш едва заметно пошевелился на стуле. «Он не одобряет того, что я сообщил Бребёфу о криминальной деятельности Ледюка», – подумал Желина. Но слово уже вылетело, и к тому же офицер КККП сделал это намеренно, чтобы увидеть реакцию Бребёфа. – Он упоминал о какой-то своей незаконной деятельности, – ответил Бребёф. – Вероятно, таким образом он пытался найти точки соприкосновения. Ему, конечно, была известна моя история. – Он хотел дать вам понять, что не осуждает вас? – спросил Желина, и Бребёф тут же ощетинился: – Поверьте, заместитель комиссара, мнение Сержа Ледюка меня совершенно не интересовало. – И все же создается впечатление, что у вас было много общего. Вы оба были старшими офицерами в Квебекской полиции. Оба пользовались своим положением в собственных целях, а потом вас изгнали из полиции за криминальную деятельность. От судебного преследования вас спасли высокопоставленные друзья. В вашем случае – месье Гамаш. В его – старший суперинтендант. И вы оба оказались здесь, в академии. – Вы пришли сюда оскорблять меня или просить о помощи? – Я указываю на схожие моменты в ваших послужных списках, – сказал Желина. – Только и всего. – Схожие моменты, как вы выражаетесь, может, и есть, но у меня с ним нет никакого сходства, – отрезал Бребёф. – Что с него взять? Вульгарная личность. Кусок угля, возомнивший себя алмазом. Болван с большим кабинетом. – Тогда что вы делали в его гостиной? В его ванной? В его спальне? – спросил Желина, отбросив любезность. Он послал через стол бумажную копию криминалистического отчета. – Каким образом в ваших руках оказалось орудие убийства? Гамаш снова пошевелился, но потом замер. Бребёф взял бумаги и просмотрел их наметанным взглядом следователя с большим опытом. Сразу нашел информацию, имеющую отношение к словам Желина. Его лицо, поначалу мрачное, чуть расслабилось. В этот момент Желина понял, почему Гамаш среагировал, пусть и едва заметно, когда Желина передал отчет Бребёфу. Да, там говорилось, что Мишель Бребёф, возможно, держал в руках орудие убийства. Но там говорилось, что, возможно, его держал и Гамаш. – Вы не хуже меня знаете, – сказал Бребёф, отправляя отчет назад к Желина, – что это предположение. Неприемлемое как доказательство. – Значит, вы отрицаете это? – Конечно. Я понятия не имел, что у него есть оружие, хотя мне и следовало бы догадаться. Только идиот будет держать оружие у себя в комнате в академии. Тем более я не мог предположить, что это будет такое оружие. Револьвер? Вам не кажется, что это лишено всякого смысла? Вопрос был адресован Гамашу. – Я бы ожидал найти у него ракетный пусковой комплекс, – ответил Гамаш, и Бребёф рассмеялся. И в этот миг раскрепощенного веселья Желина увидел кое-что еще. Увидел, почему Гамаш и Бребёф могли быть друзьями. Из них могла бы получиться великолепная команда, если бы один не пошел вверх, а другой не сбавил шаг. После этого мгновения близости между ними атмосфера в кабинете изменилась. Мишель Бребёф стал более спокойным, задумчивым. – Вы хотите знать, почему мы иногда вместе обедали и выпивали? – спросил Бребёф более тихим и мягким голосом. Поль Желина кивнул и покосился на Гамаша, но тот не шелохнулся. Он все еще смотрел на Бребёфа проницательным, внимательным взглядом.