Мне плевать на гул и свист, на выкрики, чтобы я заткнулась, на телефоны, наведенные на меня, на злобно ухмыляющегося Стэна. Лишь когда слышу шум подъезжающей машины, оборачиваюсь. — Опа-на! — выдыхает какой-то парень, глядя на дорогу. — Вот сейчас начнется настоящее посвящение! Глава 20 Серебристый «Ягуар» приближается к нам неторопливо и как будто осторожно. Но все, я уверена, абсолютно все чувствуют угрозу, исходящую от этой хищной машины. А особенно от того, кто сидит за рулем. — Темный приехал, — присвистывает у меня за спиной Селиванов. — Стэн, ты же говорил, он забил на твой приглос. Все замолкают, кто-то даже успел выключить музыку, и теперь отчетливо слышно, как шины «Ягуара» мягко шуршат по гравию. Поежившись, обхватываю себя руками, но не только от холода. Не знаю, чего ждать от странного гостя, которого боятся в академии все студенты и, наверное, даже некоторые преподы. И хотя понимаю, что я ни в чем не виновата и мне нечего стыдиться, но все равно кровь предательски приливает к моему лицу. Мне почему-то крайне неприятно от мысли, что Баев увидит меня в одном белье. На всех остальных мне глубоко плевать. Серебристая дверь «Ягуара» тихо отворяется, и через секунду из машины показывается высокая худощавая фигура. Артем Баев. Или Темный, как его называют в академии. Он одет явно не для этой извращенной вписки, и я немного успокаиваюсь — зеркально блестящие лаковые туфли, черные брюки, словно купленные сегодня в магазине, черная рубашка, на рукавах сверкают запонки. Не удивлюсь, если они из чистого золота. Вряд ли Темный заехал, чтобы забрасывать меня или других девчонок комьями грязи. Артем скользит по всем нам равнодушным взором и, обойдя сзади свою машину, отпирает багажник. Рядом слышатся неуверенные возгласы приветствия, которые, впрочем, остаются без внимания. Почти бесшумный щелчок — и багажник уже заперт, а в руках Баев держит что-то серое. Артем неспешно шагает в мою сторону и не глядя кидает мне это серое нечто. — Укройся! — Негромкий голос разрезает напряженную тишину. Баев проходит мимо. А мои грязные пальцы тем временем судорожно сжимают что-то мягкое и воздушное. Шерсть? Она может быть такой нежной? Раздумывать некогда, стою полуголая, от макушки до пят покрытая полузасохшей грязью. Мне жутко холодно и стыдно, дрожащими руками я расправляю вещь. Небольшой тонкий плед! Быстро накидываю его на плечи и вцепляюсь в края пледа как в спасательный круг. Выдыхаю. — Какие люди! — подает, наконец, голос хозяин вечеринки. — Темный, а говорил, занят будешь. Что так? Соскучился без меня? Стэн разговаривает вальяжно, нарочито громко, но я улавливаю в его голосе настороженность и волнение. Эти двое никогда не были друзьями, даже я успела это узнать за время учебы в академии. Баев ничего не отвечает имениннику, но чуть повернув голову ко мне, тихо произносит: — Садись в машину. Мне хватает секунды, чтобы сообразить: это он мне! В следующее мгновение лечу к серебристому «Ягуару», дергаю ручку на себя и почти падаю в мягкое низкое сиденье. Выдыхаю. Второй раз оказываюсь в его тачке и снова вся грязная. Как… как отброс с помойки! — Не понял! — взрывается Стэн. Окна в машине открыты, и я слышу каждое слово. — Какого хера ты ее посадил в свою тачку? Это, бля, моя пати, Баев! Она же тебе ее всю дерьмом измажет! Провоняет так, что ты потом машину не очистишь. Стэн ржет, обернувшись к своим дружкам, но те молчат. Никто веселье именинника не поддерживает. А я поджимаю под себя ноги — комки засохшей грязи уже упали на пол машины. Надо будет обязательно все убрать за собой! Приятели Шумского не смотрят на Стэна и Темного. Ни Гера, ни Селиванов, ни даже шут гороховый Петюня. — Артем, милый. — Из-за спины Стэна появляется Инга. На ее идеальном, красивом лице сияет ослепительная улыбка. — Как здорово, что ты приехал! А у нас тут… все как обычно. Каждый год одно и то же — посвящение перваков из социально неблагополучных слоев нашего несовершенного общества. Все по правилам. — По правилам? — переспрашивает Баев. Сижу в машине, забыв как дышать. — Разумеется, — улыбается Инга и царственно кивает жмущимся друг к другу моим однокурсницам. — Девочки, подтвердите, вы здесь по своей воле? — Д-да… — Да… — Ага… Все пятеро послушно соглашаются, не сводя глаз с королевы этой гребаной академии. — Ну вот видишь, — довольно усмехается Инга и подходит к Баеву. — Все как всегда. — Не как всегда. — Артем вытаскивает из кармана брюк навороченный телефон. Секунда — и я слышу собственный крик, вырвавшийся из динамика мобильного: «Пустите! Пусти! Я не хочу!» Изо всех сил вцепляюсь в плед, будто его могут сорвать с меня. Откуда? Они что, записывали, когда засовывали меня в машину? — О боже, Артем! — Инга театрально взмахивает руками. — Поверить не могу, так ты здесь из-за этого? Ничего не случилось, это же наша традиция! Баев по-прежнему стоит ко мне спиной, я не вижу его лица, зато вижу Стэна. Он исподлобья смотрит на Темного и едва владеет собой. Кажется, он вот-вот и набросится на Артема. Вжимаюсь в спинку сиденья. В голове проносится сумасшедшая мысль выскочить из машины и бежать, бежать, пока не упаду без сил. Или не вырвусь из этого безумия! — Тем, у меня сегодня днюха, — медленно, почти по слогам произносит Шумский. — Не втыкаю, на кой ты здесь появился, но пошли лучше выпьем. Пацаны… — Яна! — перебивает Стэна Баев. Всего одно слово — и опять тишина вокруг. Из толпы мажорчиков выходит Савицкая — мои кулаки непроизвольно сжимаются. Никогда не прощу эту стерву! Тварь! — П-привет, Артем. — Янка улыбается, но губы у нее дрожат. — Ты ведь куратор перваков на дотации? — Ну д-да. — Она нервно поправляет пару прядей, которые выбились из прически. — Распусти волосы, — неожиданно приказывает Баев. По толпе пробегает шепоток. Никто не понимает, что происходит, и я в том числе. Стэн дергается было к Темному, но Инга без труда удерживает его, сказав своему парню что-то на ухо. — В-волосы? Распустить? З-зачем? — Яна, всегда такая уверенная, знающая себе цену, одна из самых популярных девчонок академии, сейчас заикается и беспомощно смотрит на того, кого явно очень боится. — Мне так больше нравится, — невозмутимо отвечает Артем и, спрятав руки в карманы, кивает. — Тебе идет с распущенными. Яна аж светится, на лице ее появляется облегчение, она проворно начинает вытаскивать заколки и шпильки из волос, и те тяжелой волной падают ниже плеч. — А теперь раздевайся, — звучит жесткий голос Баева. Кто-то громко охает, а Янка подскакивает на месте: — Что? В-в смысле? За-зачем?! — Догола. Янка застывает, как статуя, прижав ладонь к горлу, и неверяще смотрит на Баева. Потом переводит взгляд на Стэна и его королеву. Шумский на Янку даже не смотрит, а Инга едва заметно пожимает плечами и отворачивается. — Но… зачем, Артем? — Ее голос вдруг срывается на истеричный визг. — Что я сделала?! — Ты нарушила правила, — ласково произносит Темный, и от этой «нежности» у меня волоски шевелятся на руках. Тело пронзает иррациональный, первобытный страх. Обхватываю себя руками, пытаясь хоть как-то успокоиться. Словно это я стою сейчас на месте Яны. И почему-то это намного ужаснее, чем когда тебя забрасывает грязью улюлюкающая толпа. — П-правила, — с безнадежностью в голосе глухо повторяет Яна. Она белее мела. — Правила запрещают принуждать, — безжалостным тоном продолжает Баев. — В посвящении участвуют только по своей воле. — Но… но Стэн! — отчаянно восклицает Савицкая. — Стэн приказал, чтобы Мирка тоже была на вписке. Он ее заказал! Типа персональный подарок. Шумский сказал. Он даже заплатил! Я не могла… Меня трясет от воспоминаний, но я заставляю себя не смотреть на Стэна. И так всю ночь будет сниться. Если выберусь отсюда. Баев поворачивает голову к Стэну: — Сколько? — Сотка, — нехотя отвечает Шумский, отчего меня трясет еще больше.