– Почему ночью?! Почему здесь?! – Мы это… мы свиней везем… с фермы… Водитель-работяга испуганно моргал. От грузовика несло свиным дерьмом. – Почему ночью?! Кто приказал? – Хозяин. – Судья?! – Позвонил и приказал везти. Сказал, в открытом грузовике днем нельзя, людей это пугает. Жалобы сыпятся! Он сказал – везите сейчас, ночью. Бойня же круглосуточная. Бойня не спит… Бойня не спит… – Поворачивай в сторону! Дай нам проехать! – Да не могу я, там все развезло от дождей! Грязи по колено! Я свиней угроблю! Гущин бросил водилу у грузовика, побежал назад. Он плюхнулся за руль. Внедорожник засипел, буксуя в грязи, выбираясь на целину, стараясь объехать перегородившие перекресток грузовик и фуру. – Судья! Репликантов… Ну, вот и встретились. Он же здесь все дороги знает. Он профи, в курсе, где можно засаду расположить. И знает, где заслон нам поставить. О, черт! – Гущин давил на газ. – Он же все просчитал заранее! И меня он просчитал, сукин сын! Внедорожник медленно полз, утопая в глине, огибая перекресток. Катя боялась думать, что может случиться, если они опоздают. Там, в доме без света, капитану Первоцветову достался хитрый и страшный противник. Судья… Репликантов… Он же все время был в поле их зрения. Тот, который притворялся умирающим… Тот, который рассматривал чертежи башенных часов и врал, врал… – Света нет, – Маргарита просипела это из тьмы, щелкая выключателем настольной лампы. Света не было и снаружи. Уличный фонарь, освещавший забор и палисадник, погас. Этот звук… Тихий… Первоцветов услышал, как что-то хрустнуло во входной двери. Эта дверь была хлипкой и старой. И многие в городе знали, что пьяница Марго, налакавшись водки, вообще ее не запирает… Там даже не было внутреннего засова, просто замок-защелка. И вот его кто-то легко открыл снаружи при помощи или спицы, или отмычки. В темноте, на фоне окна террасы, возникла высокая фигура. Маргарита Добролюбова тоже увидела ее. И заполошно, испуганно закричала от страха, снова позабыв все их прежние инструкции и уговоры. – Назад, в комнату! – крикнул ей Первоцветов, уже более не скрываясь и бросаясь к противнику, намереваясь сбить его с ног и… Он напоролся на лезвие ножа, которое полоснуло его по туловищу. Нож вспорол бы ему живот от грудины до паха, его спасло лишь то, что он в самый последний момент, ощутив острие, повернулся, отпрянул. Нож взмыл в воздух в умелой ловкой руке и полоснул его по предплечью, рассекая мышцы. А затем капитана Первоцветова с силой ударили ногой в колено, сбивая на пол. Грохот… Убийца ринулся в комнату, где спряталась Маргарита Добролюбова. Грохот… Женский визг… – Горло перережу, сссука! Ты чего болтала?! Что не он убил твою дочь?! Где то, о чем ты говорила? Где?! Ну?! Отдай мне… Какое еще у тебя доказательство? Отттттдай… или задавлю здессссссссь… Шшшшшшшею тебе, шлюхе ссстарой, сссссломаю… Голос, похожий на шипение змеи… Маргарита хрипела, задыхаясь, царапая руку в кожаной перчатке, что смыкалась у нее на горле, отпихивая от себя другую руку, в которой был нож. Первоцветов поднялся с пола. И бросился к ним. Он ударил убийцу сбоку кулаком в челюсть и отшвырнул его от Маргариты. Ударил ребром ладони в грудь. Противник отлетел к стене, но когда Первоцветов ударил его, опять выставил нож и полоснул им с силой и яростью… Нож пропорол Первоцветову бок. Он чувствовал, как тело его заливает горячая кровь. Он нанес противнику удар кулаком в челюсть. А потом схватил его руку, выворачивая ее в болевом захвате до тех пор, пока нож… Нож со стуком упал на пол. Противник рванулся, чтобы достать его. Но в этот миг Первоцветов ударил его ногой в бок и снова отбросил – теперь прочь из комнаты Марго, на террасу. Они опрокинули стол, стулья. Без ножа противник чувствовал себя не столь уверенным. Получив еще один сокрушительный удар в челюсть, он шмякнулся на пол навзничь, стеная и выплевывая выбитые зубы. Перевернулся, встал на четвереньки, словно животное, ползком, однако быстро устремляясь к входной двери. Первоцветов налетел на него, хватая за одежду, за брезентовую куртку, стараясь не дать ему уйти. Противник ударил его наотмашь. И удар пришелся прямо по свежей ране на боку. На миг Первоцветов потерял сознание от дикой боли. Усилием воли вернул себе контроль и над болью, и над своим израненным телом. Убийца был уже на пороге, еще мгновение – и он скользнет с крыльца и растворится в кромешной тьме. И в этот миг Первоцветов настиг его. Его удар был такой силы, что… Когда, выбравшись из глиняной трясины, они наконец помчались на улицу Труда, Катя была готова к чему угодно, но только не к тому финалу битвы, который предстал перед ними! Внедорожник Гущина пронесся по улице, визжа тормозами, свернул и сшиб хлипкий забор и калитку Маргариты Добролюбовой. Свет его желтых фар уперся в темный дом. И тут в круге желтого света с грохотом распахнулась, ударившись о стену, входная дверь, и из ее черного провала вылетело, словно пушечное ядро, тело, распялив руки и ноги, похожие в этот миг на крылья фантастической летучей мыши. Оно было выброшено вон. Ударилось спиной о крыльцо, скатилось по ступенькам. Застыло в траве бесформенной темной массой. Гущин, Катя, Анфиса выскочили из машины. Где-то еще очень далеко от улицы Труда выла полицейская сирена. Бесформенная масса в грязной брезентовой одежде слабо шевелилась, подавала признаки жизни, стонала от боли. В свете фар на крыльце дома появился капитан Первоцветов. Он спрыгнул вниз, к своему поверженному противнику. Полковник Гущин вытер ладонью взмокшее от пота лицо. – Как по нотам, – снова сказал он. Потом хмыкнул: – Семь лет в банке. Финансовые схемы. Аудит… Где драться-то так научился? Капитан Первоцветов переводил дух, прижав руку к боку. Свет гущинского карманного фонаря уперся в лежавшего ничком на земле человека. Катя увидела брезентовую куртку, камуфляжные брюки и ботинки на толстой подошве, увидела широкие плечи, костистую руку, впившуюся в пук сухой травы. – Ну, здравствуйте, ваша честь, – сказал Гущин, светя ему в затылок. – Давай вставай. Нянек здесь нет. Короткие рыжеватые волосы на затылке. Катя уставилась на них. Человек в брезентовой куртке со стоном повернул голову вбок и… – Федор Матвеевич, это не судья! Не Репликантов! – воскликнула Катя. Гущин вздрогнул, свет его фонаря бешено заметался по лежавшей фигуре. Затем он сунул фонарь в руки Кате, подскочил к поверженному, с силой повернул его на спину. – Свети! – Это же Вакулин! – Катя едва не уронила фонарь, когда увидела, кто щурится на его свет. Гущин… нет, он такого не ожидал. Капитан Первоцветов схватил Вакулина спереди за брезентовую куртку, рванул вверх, ставя на ноги.