А через мгновение павильон накрыл град осколков, которые ушли в установленную Фомой преграду и стражей, которых я успел призвать. — Что это было, Павел Филиппович? Я обернулся. Васильев сидел на стуле и смотрел на меня, глупо хлопая глазами. Неподалёку горела машина бывшего великого князя. Жирный столб черного дыма поднимался в воздух. На площади царила суета. Люди с истошными криками разбегались кто куда. Но призраков я не видел. — Великого князя больше нет, — спокойно ответил я. — Скоро за титул генерал-губернатора начнется активная борьба. — Вы как, вашество? — обеспокоенно спросил Фома и бесцеремонно ощупал мои плечи и живот на предмет повреждений. От шока я даже не подумал сопротивляться. — Отлично, благодаря твоей помощи — ответил я и покосился на лежавший на торце стол. Доски были сильно измочалены обломками и стеклом, которые не впитали призраки. — Не считая лёгкого испуга. Фома пожал плечами: — Да оно само так вышло. Говорил же, что неладное будет. Вот и был рядом. — Спасибо. Послышался вой сирены, и на площадь въехала, мигая проблесковыми маячками, машина пожарной службы. Из салона выскочило несколько человек. На солнце заблестели медные каски. Двое бойцов расчета активировали тотемы и создали ледяную ловушку, которая оградила горящую машину от окружающего пространства. Послышалось шипение, площадь окутало паром. Третий боец вскинул руки и следом, на брусчатке мостовой появился боевой воздушный элементаль, которые набросил поверх горящего транспорта покрывало из водяной пленки. Горячий воздух был откачен из-под купола в течение нескольких секунд с пронзительным свистом. Огонь тотчас захлебнулся в вакууме и горячий воздух растопил ледяные стены, которые были уже не нужны. Вся процедура тушения заняла всего минуту, а затем элементали исчезли, оставив на площади только раскаленный остов сгоревшей машины и останки в нем. На брусчатке темнели следы ото льда. Трое пожарных же спокойно вернулись в машину. Четвертый сел на появившийся под ним каменный стул, заполняя протокол вызова. — У вас все в порядке? — к нам подошел распорядитель и выглядел он бледным и всклокоченным. Рукав рубашки был изорван. — Мы не ранены, — ответил Васильев и немного нервно улыбнулся. — Если кухня не пострадала, то я попросил бы чая с мятой и льдом. — Конечно, господин, — парень поклонился и пьяно шатаясь пошел прочь. Мне показалось, что он не понял, о чем ему было сказано. В это время на площадь въехала сперва карета лекарского подразделения Синода, а затем несколько авто жандармерии. Жандармы разделились на две группы. Одна осталась работать на месте преступления, вторая, в которой я увидел старого знакомого Иванова, начала опрос свидетелей, не успевших разбежаться. Пара стражей правопорядка огораживали место преступления жёлтой лентой. — Давайте займем один из свободных столов, — предложил я Васильеву. — Поможем жандармам. — Я вам больше не нужен? — с надеждой спросил Фома и я вспомнил, как он не любил стражей правопорядка. — Фома, подожди нас в машине. Кстати, где она? — За углом, — довольно ответил парень. — А моя-то вон, — с горечью сообщил Васильев, указав на авто, стоящее неподалеку от сгоревшей машины Шуйского. — Хорошо, что водитель вышел на прогулку и не пострадал. Он состоит в профсоюзе, и они бы наверняка потребовали компенсацию для его семьи. Фома бросил на мужчину взгляд, который со стороны казался непроницаемым. Но я увидел осуждение, с которым не мог не согласиться. Глава адвокатской палаты поднялся со стула и покачнулся. Мой помощник ухватил его под руку, не давая упасть. — Все в порядке? — озаботился я. — Вы молоды, Павел Филиппович, а я слишком стар для всего этого. Хорошо, что ваш слуга оказался рядом. — Может позвать лекаря? — Мне бы не помешало немного пенного, но пить его в такую рань — святотатство. Да и печень нагружать мне семейный лекарь не рекомендует. Говорю же — я слишком стар для всего этого. Мы отошли в сторону от перевёрнутого стола. Слуга же направился к стоянке, кивнув мне перед уходом. Чай нам подали через несколько минут, чем изрядно удивили. — Простите за неудобства, — сказал распорядитель, который уже успел привести себя в порядок и даже сменить рубашку. — Мы не можем убраться тут без распоряжения жандармов. — Все хорошо, — ответил я. — Мы дождемся сотрудников здесь, если не возражаете. Иванов ходил по площади с видом властителя мира и раздавал указания всем, кто готов был их слушать. Казалось, он никак не мог налюбоваться своим отражением в осколках витрин, который чудом удержались в оконном проеме кафетерия. Также он долго осматривал тело Шуйского, прежде чем его накрыли куском белой ткани. Мне отчего-то казалось, что губы парня при этом кривились в презрительной усмешке. — Каждый выражает свое горе как может, — собеседник заметил мое внимание к следователю. — Конечно, — улыбнулся я, хотя понимал, что мы оба знаем, что горя Иванов не испытывал. — Думаете, он вписан в завещание? — Он уж точно в этой уверен, — мужчина скривился и отпил чай. Жандарм удостоил нас вниманием лишь спустя полчаса. Он вальяжно вошел на площадку павильона, пнул крупный осколок стекла, оказавшийся у него на пути, и сразу направился к нам. — Мастер Чехов, какая встреча, — начал он с кривой усмешкой. — Как только в городе происходит преступление, рядом обязательно оказываетесь вы? Меня даже начинают терзать смутные сомнения, что вы как-то причастны к происходящему в городе бардаку. Или вас подспудно тянет к местам, где прольется чья-то кровь. Или вам нашептали об этом призраки, — его улыбка сделалась широкой, словно шутка вышла на редкость удачной. — Это простое совпадение, уверяю вас, — спокойно ответил я. — Хотелось бы верить, Павел Филиппович, — вздохнул Иванов и вынул из кармана блокнот. — Ладно, вы что-то видели? Можете быть хоть чем-то полезны в расследовании этого дела? Или я напрасно возлагаю на вас надежды? Мне внезапно захотелось сказать что-то колкое, потому как в моей памяти был еще свеж образ растерянного призрака Шуйского и его обескураженного водителя с развороченной грудной клеткой. — Добрый день, мастер Иванов, — послышался за спиной жандарма чей-то голос. — Простите, что перебиваю… Дмитрий резко обернулся. В нескольких шагах от сотрудника правопорядка стояли двое. Одного из них я знал, это был мой старый знакомый Стас Зимин. Он зачем-то стоял вполоборота, и Иванов не мог видеть его лица. Второй мужчина был мне неизвестен, но мне казалось, что я уже встречал его прежде. Он был высоким, худым, с аккуратной эспаньолкой. Незнакомец кивнул мне с теплой улыбкой, что не понравилось Дмитрию. Жандарм аж побагровел от злости, видимо, решив, что мои знакомые пропали в павильон, минуя оцепление: — Кто вы такие? — начал он. — Кто пустил вас на территорию? Сережа! Анатольев, твою дивизию! На площадке появился мужчина средних лет в форме постового с красным от беспробудного пьянства лицом. Он утер испарину с выпуклого лба и проблеял: — Слушаю вас, мастер Иванов. — Это ещё кто? Давно не стоял на перекрестке с палкой регулировщика? Почему ты пропустил сюда посторонних? — жандарм указал на стоящих людей. — Это ж кустодии, — удивлённо ответил постовой. И от этих слов Дмитрий изменился в лице. Красные пятна начали быстро сходить, уступая место бледности. — Что? — выдохнул он и оттянул ворот кителя, словно ему стало нечем дышать. — Все верно, — подтвердил тот, что стоял рядом с Зиминым. Он неспешно вынул из кармана удостоверение и открыл его, и продемонстрировал жандарму. — Мы кустодии. — Да, и даже я, — повернулся наконец к нам лицом Зимин. При виде его Дмитрий и вовсе потерялся. Он нервно дернулся, откашлялся и начал: — Я веду расследование… — Спасибо за помощь, но дальше мы сами, — перебил его высокий мужчина. — Но… — Террористический акт, в результате которого пострадал или был убит представитель императорской семьи, подпадает под наши полномочия. Если вы хотите — можете написать заявку на должность дознавателя в следственную группу по этому делу. В которой укажите уникальные качества, которые способны помочь нашей организации в поиске бомбиста. Иванов не стал спорить. Только кивнул, отошёл с дороги кустодиев. И быстро исчез из видимости. — Доброго дня, мастер Чехов, — поприветствовал меня Зимин, протягивая ладонь. — Ну, добрым бы я его назвать не стал, — ответил я, пожимая руку кустодия. Стас только повел плечами, но согласился: — Ваша правда. Можно вас на пару слов? Я кивнул, и Зимин покосился на стоявшего рядом со мной Васильева: — Дамир Васильевич, мы вас не задерживаем. — Я позвоню вам, чтобы обсудить подробности нашего дела, — обратился я к главе адвокатской палаты. Тот кивнул и быстро покинул павильон, оставив меня с кустодиями наедине. — Итак, мастер Чехов? — начал Зимин, как только все лишние покинули павильон. — Можете ли вы нам помочь? — Смотря чем, — спокойно ответил я. — Поговорить с ним, — кивнул на брусчатку, на которой лежало накрытое простыней тело.