— Какая трогательная история, — произнесла Свиридова. Но судя по выражению ее лица я понял, что на няню адвокатессе было наплевать. Равно как и на сказку. Да и в голосе гостьи я уловил плохо прикрытый сарказм. — Жаль смотреть, как вы хороните свой талант, Павел Филиппович, — со вздохом продолжила Елена. — Я считаю иначе, — ответил я. — К тому же «хоронить» для некроманта не звучит фатально. — Уверена, что помощь Гордею очень помогла обществу Империи. Наверняка весь район вздохнул с облегчением, когда этот головорез попал в острог. — Парень был невиновен в преступлении, в котором его пытались обвинить, — ответил я. — Никто не должен отвечать за чужие грехи Когда он будет виноват и жандармы смогут это доказать — он уедет на каторгу. — Только к этому времени, на его руках будет кровь не одного рабочего, — возразила девушка. И в ее глазах я заметил огоньки разгорающейся злобы. — Ну, когда аристократ убивает простолюдина, то это даже не рассматривается жандармами как преступление, — спокойно произнес я. — А если какой-то честный дознаватель и заведет дело, то в качестве наказания будет назначен штраф. На который вы же и выведете, если вас наймут для защиты. И вряд ли вы будете думать о крови безвинных на руках убийцы, когда будете защищать его в суде. Свиридова недовольно засопела, но я спокойно продолжил: — Давайте откровенно: как специалист я вам неинтересен. Все дело в том, Елена Анатольевна, что вам во второй раз сказали слово, которое вы раньше не слышали. — Неужели? — девушка прищурилась. — И о чем речь? — Это слово «нет». И это вас ломает. Я уверен, что вы привыкли, что с вами всегда соглашаются. Простые люди боятся вашего происхождения, бастарды опасаются вашего отца. Вернее поста, который он занимает. А дворяне… Я замолчал, но девушка смотрела на меня в упор, ожидая ответа: — Не останавливайтесь, пожалуйста, Павел Филиппович. Я хочу узнать продолжение. Я пожал плечами: — Вы красивы. Бываете обаятельной и кокетливой. Так что думаю, аристократам сложно отказать вам в просьбах. — То есть вы хотите сказать… — Я хочу сказать то, что вы и сами знаете, — прервал ее я. — И, упаси Искупитель, я не намекаю на что-то пошлое. Обычные женские чары. Свиридова неожиданно улыбнулась: — Только вот на вас эти чары не работают. И это… интригует — И не заработают, — заверил ее я. — Можете менять тактику. Здесь вам сказали «нет». И сначала это диковинное слово вас обескуражило. Потом вызвало гнев. Дальше будут торги, а затем вы с удивлением признаете, что и вам могут отказать. Я ожидал новой волны злобы в свой адрес, но Елена Анатольевна медленно растянула губы в улыбке. Потом она завела руку за голову и сняла с волос заколку. Как и в моем воображении ее локоны тяжелой волной упали на спину. Тонкий аромат жасминового шампуня достиг моего носа. — А если я зайду с вами чуть дальше, чем с остальными аристократами? — вкрадчиво проворковала она. — Что… — Я имею в виду? — мягко продолжила девушка и закинула ногу на ногу. — Что вполне могу пойти чуть дальше… Но я только покачал головой: — Не зайдёте. Может быть зашли бы, если были свободны. И вам было наплевать на сестру, которая проявляет интерес к моему с ней общению и не простила бы вам подобного. Но увы, у вас есть избранник. Девушка склонила голову: — То есть, вам жаль, что у меня имеется жених, Павел Филиппович? — лукаво уточнила она. — Только это вас останавливает, я правильно понимаю? — Это не имеет значения, — спокойно ответил я и сделал глоток чая. Фраза прозвучала двусмысленно. И Елена Анатольевна кивнула, видимо, удовлетворенная ответом. Наверняка собеседница выбрала вариант, который устраивал ее и тешил ее самолюбие. Она отставила чашку и встала с кресла: — Прошу меня простить, Павел Филиппович. Я задержалась у вас в гостях. А у меня ещё много дел. Вечер занят приятными заботами. — Позвольте, я вас провожу, — ответил и поднялся на ноги. У самой двери девушка повернулась и оказалась очень близко ко мне. Я не сдвинулся с места, вдыхая запах ее духов. Отчего-то мне показалось, что если я отступлю, она как хищная кошка шагнет следом. И каким бы холодным я ни пытался казаться, все же не был уверен, что смогу удержаться от желания коснуться ее губ, которые слегка приоткрылись. — Хорошего вечера, княжич, — произнесла девушка и попятилась. Чтобы потом развернуться и выйти за порог. Ее каблуки стучали по каменной дорожке, чтобы стихнуть вдали. Я зажмурился, пытаясь справиться с частым сердцебиением. Потом выдохнул и тряхнул головой. Играть со старшей сестрой Свиридовой в эти игры мне точно не стоило. И дело не в Наталье, которой по сути я ничего не должен. Елена Анатольевна и впрямь могла вскружить голову. При этом она была умна, красива и безнадежно несвободна. — И заколку свою оставила, — задумчиво сказала Любовь Федоровна, которая оказалась рядом. — Не удивлюсь, если только для того, чтобы потом вернуться за вещицей. Хитрая и опасная девица. В следующий раз я ей кирпич на голову скину, хочешь? — Спасибо, но в таком случае, она может стать вашей соседкой. Выругавшись, Виноградова просочилась в подвал. Оранжерея… будет позже Я подошёл к столу Арины Родионовны. И заметил на краю запечатанную сургучом картонную папку, которой днём не видел. С интересом осмотрел ее и решил не церемониться. — Любовь Федоровна. Вы мне нужны, — громко позвал я. — Ненормированный график — это уже слишком, — проворчала женщина, вновь появившись в центре приемной. — Я буду требовать доплаты за переработку. Я уточнил, указывая на картонную папку: — Не знаете, что это? Любовь Федоровна подлетела к столу и нахмурилась, рассматривая обложку и словно пытаясь вспомнить, откуда она здесь взялась. А затем хлопнула себя ладонью по лбу: — А, тьфу ты! Совсем забыла. Это тебе привез курьер. — Он оставил ее на пороге? — Пришлось открыть ему дверь, потому что дома никого не было, — словно ребенку пояснила мне Виноградова. — Он прошел в приемную, звал адвоката Павла Филипповича. Но он, ясное дело, не откликнулся. Потому что дома никого не было. Пришлось следить за ним, чтобы парень, не дай Искупитель, не стащил чего. — И что? Призрак развела руками: — Оставил папку и сразу не ушел. Постоял немного, а потом и впрямь полез шариться по столу. — Вот как? — неприятно удивился я. — Я обрадовалась, решив, что мне попался воришка, которого можно наказать. Но он оказался не пройдохой, — женщина тяжело вздохнула. — Нашел листок бумаги и карандаш и нацарапал записку. — И где она? — Убрала, чтобы ее не унесло сквозняком, — спокойно ответила Любовь Федоровна. — Каким сквозняком? — Я иногда открываю окна или форточки, когда никого нет дома, — пояснила призрак. — Зачем? — не понял я. Любовь Федоровна насупилась и весь ее вид словно бы говорил, что она разговаривает с неразумным: — Потому что свежий воздух полезен. — Кому? Призракам? — Вот какое тебе дело, Павел Филиппович, — разозлилась собеседница. — Я слежу, чтобы в дом не проникли всякие жулики. И не украли твою заначку в ящике стола твоей комнаты. Вернее, то, что от этой заначки осталось. К слову, не так много, как ты думаешь. — Откуда вы знаете, что я думаю? — Тратишь ты весьма охотно. Будто там мильоны лежат. — Лазить по чужим ящикам и трогать чужие вещи неприлично, — сделал замечание я.