Гриффин раскручивает мотор до максимальных оборотов; на каждом повороте Джесс резко кидает в сторону, и она изо всех сил цепляется за поручень над дверью. Бросает взгляд на спидометр — стрелка показывает шестьдесят, а потом семьдесят миль в час[12]. Он выпускает свое бешенство на дороге, и она не может его в этом винить. Джесс и понятия не имеет, куда они едут, пока «Лендровер» не останавливается возле какого-то приземистого строения — то ли автосервиса, то ли дешевого автосалона, торгующего подержанными автомобилями. На площадке по соседству — зачуханные «Форды Фиесты» и десятилетние «Воксхоллы». Не дожидаясь ее, Гриффин выскакивает из-за руля, распахивает боковую дверь строения и громко топает по металлической лестнице вниз в полуподвал. Она спешит за ним, но прежде чем успевает войти, слышит какой-то звук. Как будто что-то разбили и осколки со звоном разлетелись по полу. Джесс опасливо открывает дверь. В полуподвальной квартирке всего одна большая комната; за дверью слева, судя по всему, — ванная с туалетом. Голые кирпичные стены, деревянные полы, но есть несколько ковриков и мягкий диван. У дальней стены — простенькая кухонька, справа от нее — двуспальная кровать. В углу свалена большая куча разномастных гантелей. Гриффин уже опрокинул один из стульев; у самого входа о стену разбита бутылка пива, темная жидкость стекает по кирпичам. Он ревет и молотит костяшками судорожно сжатых пальцев в стену перед собой, а потом стучит по кирпичам воздетым вверх кулаком. Безостановочно кричит, и она бросается к нему, повисает у него на руке, пытаясь остановить. Он резко оборачивается — кулак практически нацелен ей в голову. Джесс чувствует, как напряжены его мускулы, какая сила скрывается в его руках. Вцепившись в него, она может лишь кое-как держаться на ногах, чтобы не быть отброшенной на пол. Лицо его перекошено от гнева. Гриффин смотрит прямо на нее. В глазах у него — полная пустота. Ни узнавания, ни чего-то хотя бы отдаленно человеческого. Только чистый гнев. Он напирает, прижимая ее к стене, загоняя в угол. Другой рукой хватает ее за запястье — Джесс чувствует, как его пальцы впиваются ей в плоть, — и она отпускает его руку. Ее тело переполняет адреналин, но на сей раз не от страха. Это нечто другое. Это некий прилив энергии. Она в таком же гневе, как и он. Вот уже обе ее руки в крепком захвате, вздернуты вверх по бокам от головы. Она чувствует спиной и затылком грубые кирпичи. Пытается из всех сил оттолкнуть его, но он не дает ей двинуться, его лицо в каких-то дюймах от ее собственного. Джесс тяжело дышит, чувствует, как бешено колотится его сердце. Смотрит ему прямо в глаза, но все, что видит сейчас перед собой, — это кровь. Дыры в мертвых телах, сочащиеся красным. Это неродившееся дитя, неродившееся дитя… И тут ее рот крепко прижимается к его рту. Без всякого изящества — просто клацнувшие друг о друга зубы, его щетина у нее на коже, его язык у нее во рту. Гриффин отвечает на поцелуй, его руки лезут ей под одежду. Они кажутся ледяными на ее теплой коже, и она делает то же самое с ним — запускает руку ему под рубашку. Тело у него крепкое, грубое, и Джесс хочет его — просто чтобы почувствовать что-то, хоть что-нибудь, чтобы выбросить все эти мысли из головы. Стряхивает с ног кроссовки, чувствует, как его руки стягивают с нее спортивные штаны вместе с трусами. Его зубы ударяются о ее губу, и на миг она чувствует вкус крови. Одна его рука сползает по бедру, другая… Джесс резко втягивает воздух. О господи! Резко прижимается к нему, чувствует его губы у себя на шее, на ключицах. Стаскивает с него рубашку, потом возится с ремнем и джинсами, все еще ощущая внутри себя его пальцы — дразнящие, отвлекающие от всего на свете… Но тут Гриффин вдруг резко останавливается. Отдергивается от нее, и они встречаются взглядами. Что-то изменилось. Он мотает головой, все еще задыхаясь, отступает на шаг. — Нет. Нет, нам нельзя… — бормочет Гриффин, обращаясь чуть ли не к полу. Отворачивается, подтягивает джинсы, потом подхватывает рубашку и пачку сигарет со стола и быстро выходит из квартиры. Джесс смотрит, как закрывается дверь. Стоит, прислонившись к стене, не в силах двинуться с места. Ей это нравилось, она хотела этого! Чтобы почувствовать хоть что-то, помимо этой бездонной отчужденности от реального мира. Но что-то его остановило. Джесс опять натягивает спортивные штаны, прежде чем рухнуть на кровать. Смотрит в потолок. Думает, что должна бы испытывать чувство вины, стыд, да что угодно — за то, что поступила так чуть ли не сразу после смерти Патрика, — но не ощущает ничего, кроме обиды на то, что он ее отверг. «Вот какая я дрянь, — думает она. — Вот почему он меня не трахнул. Даже такие мужчины, как этот Гриффин, не хотят меня!» Дверь открывается, и в потоке холодного воздуха в комнату опять входит хозяин квартиры. Смотрит на нее. — Джессика… — начинает он, но она резко перебивает его: — Просто Джесс. И я сейчас не хочу с тобой разговаривать. Гриффин кивает. — Меня это вполне устраивает. Он пристраивается рядом с ней на кровати, снимает через голову рубашку и ложится на бок, отвернувшись от нее. Натягивает на себя одеяло. На левой руке у него что-то поблескивает, и Джесс впервые замечает обручальное кольцо. Так вот что его остановило… Но тогда почему же он живет здесь? Она не может сейчас об этом думать. Вдруг наваливается жуткая усталость, и Джесс опускает голову на подушку. Хоть Гриффин ее и отшил, но вроде как он не против того, что она лежит в кровати рядом с ним, и она этому рада. — Гриффин? — тихонько зовет Джесс, и он что-то неразборчиво буркает. — А как тебя зовут? Он поворачивается к ней лицом, хмурится. — В каком это смысле? — Тот человек называл тебя Нат. Лежащий рядом с ней мужчина опять отворачивается. — Да, Нат. Натаниэл Гриффин, — говорит он, голос его приглушен подушкой. — Но очень немногие меня так сейчас называют. Пусть будет просто Гриффин. Джесс прислушивается к его дыханию. Теперь оно замедлилось, размеренные вдохи и выдохи едва слышны. Она закрывает глаза. В голове опять мелькают страшные образы. Кровь. Мертвая беременная женщина. Ее разрушенный дом. Подумай о чем-нибудь другом, говорит себе Джесс, крепко зажмуривая глаза. Подумай о чем-нибудь хорошем. Подумай об Элис. При мысли о том, что сейчас они не вместе, становится трудно дышать. Но Элис жива. «Она в безопасности, — повторяет себе она, — с моими родителями и с Навом». И с мыслями о дочери в голове, лежа рядом с практически незнакомым ей человеком в незнакомой квартире, Джесс медленно проваливается в глубокий сон без всяких сновидений. Глава 11 Ему нравится низкое пульсирующее «бум, бум!» басовой партии — такое громкое, что резонирует прямо у него в диафрагме. Вспышки прожекторов, легкое головокружение от стопочек, наспех опрокинутых у стойки… Он танцует, воздев над собой руки, в облаке запаха пота — от него и от остальных мужчин в клубе. На секунду прикрывает глаза, чувствуя на себе другие тела. Гладкую кожу, твердые мускулы. Ощущает руку у себя на плече. Мягкую, ласковую. — Не видел тебя тут раньше! — кричит какой-то парень, стараясь перекричать музыку. Он встречается с ним глазами; видит в них интерес. — Я тут первый раз, — откликается он. — Да ну? — Парень многозначительно улыбается. — Не хочешь по этому поводу что-нибудь предпринять? Он смотрит на него. Тот выглядит совсем юным — наверное, нет еще и двадцати. Но его уверенность в себе выглядит привлекательно; этот клуб — явно то место, в котором этот красавчик в своей тесной футболке и джинсах в облипку чувствует себя как дома. Он кивает, и парень опять улыбается, после чего хватает его за руку и увлекает его с танцпола в сторону туалетов. Он сопротивляется, и парень оборачивается, с любопытством глядя на него. — Не здесь! — кричит он ему. — Давай возьмем такси и поедем ко мне! Парень склоняет голову набок, делано надув губы. Потом ухмыляется. — Надеюсь, у тебя там найдется что-нибудь, что будет стоить моего времени! — Ну уж ром с колой у меня точно найдется, — отзывается он с легкой улыбкой. — Тебя как зовут? — Стив, — отзывается тот. — А тебя? Но он уже отворачивается, и парень послушно следует за ним. Имя застряло в голове. «Стивен, — думает он. — То, что надо». Да, в точности то, что надо. День третий Среда Глава 12 Джесс просыпается, когда в комнату начинается пробиваться дневной свет. На миг она сбита с толку, но тут сознает, где она, и поворачивается к Гриффину. Тот по-прежнему лежит на животе, отвернувшись от нее. Одеяло ночью сползло, и она смотрит на него в тусклом свете, разглядывая мускулистые плечи, глубокую ложбинку на спине. Видит путаницу бледных розоватых росчерков, сбегающих с нижней части позвоночника под джинсы. Шрамы, похоже, недавние, и Джесс гадает, как он их мог получить. Вспоминает про свои собственные руки и ноги. Про белые линии, которыми исчиркана сморщившаяся вокруг них кожа. В основном они идут параллельно друг другу — некоторые старые, другие относительно свежие. Жутковатая картина. Она понимает, что Гриффин наверняка их заметил, хотя ничего по этому поводу и не сказал. И что, черт возьми, это за место? Нахмурившись, Джесс слезает с кровати. К утру квартира простыла, и она хватает первую же вещь, попавшуюся ей под руку, — натягивает на себя джемпер Гриффина. Тот пахнет сигаретами и его кожей. Это сразу вызывает в памяти вчерашний вечер, и что-то вновь шевелится в ней. Но она знает: то, что случилось — а вернее, не случилось, — не было чем-то романтическим. Просто оба пытались выпустить скопившееся напряжение и гнев, не более того. Джесс выбрасывает это событие из головы. В центре комнаты — длинный деревянный стол, и, зябко обхватив себя за плечи, она подходит к нему. По столу раскиданы какие-то бумаги и газетные вырезки, и Джесс прочитывает несколько заголовков. Все они сообщают об убийствах. Некоторые строчки подчеркнуты, кое-где на полях наспех нацарапаны комментарии. Некоторые из документов похожи на распечатки из какой-то компьютерной системы или базы данных. Даты, имена, описания… Но больше всего к ее вниманию взывает стена слева от двери. В самом центре ее — огромная белая доска, почти сплошь увешанная фотографиями и газетными вырезками. На первый взгляд разбросаны они совершенно беспорядочно, в промежутках — почти нечитаемые каракули черным маркером. Джесс встает перед ней. Пристальней присматривается к фотографиям. На части из них просто какие-то места и люди — улыбающиеся лица, но остальные — это фото мертвецов. Некоторых из них она уже видела вчера вечером, остальные совершенно ей незнакомы. Серые тела, изломанные и перекрученные… Отсутствующие конечности, широко раскрытые глаза, слепо уставившиеся в никуда… Кровь, изорванная плоть, ободранная кожа… Желудок у Джесс выворачивается наизнанку, но она не может отвести взгляд, крепко схваченная этим выставленным напоказ кошмаром. И тут она вспоминает. Трупы в доме и на участке. Выпирающий живот беременной женщины. С ребенком, который теперь неподвижен внутри. Кровь. Прежде чем Джесс успевает остановить себя, эти образы вихрем проносятся у нее в голове. Так много крови… Кровь повсюду, забрызганы и заляпаны пол, стены, мебель. Перед глазами всплывает надпись на входной двери, размашисто намалеванная чем-то красным. «СВИНЬЯ». Джесс замирает. Надпись кажется странно знакомой. Это послание полиции или упоминание о ком-то еще?[13] Может, о неверном любовнике?