Часть 37 из 77 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Единственное, о чем я сейчас действительно думаю, Нат, так это что я еду домой спать.
Поворачивается и идет к своей машине. Она знает, что должна остаться, как наверняка поступит Гриффин, но все для нее потеряло смысл. Время позднее. Она замерзла. Промокла. Дождь опять припустил, пробираясь ей под одежду, ее уже знобит.
Завидев Кару, Дикин поднимает взгляд.
— Я еду домой, — объявляет она. — Ты со мной? Можешь переночевать в гостевой комнате.
Он мотает головой.
— Просто забрось меня домой по дороге.
— Тебе не стоит оставаться одному, Дикс.
Ной щелчком запускает окурок в темноту, забрасывает ноги в машину и захлопывает дверцу, пока она обходит машину с водительской стороны.
— Все это ничем не отличается от любого другого дня. Это всегда чей-то близкий. Чья-то дочь, чья-то бывшая подружка… Мы поймаем этого типа, как и всегда… Что? — вдруг спрашивает он, завидев выражение на лице Кары, и она посвящает его в предположения Росса.
В полутьме машины ей видно, как кривятся его брови, недоверчивое выражение у него на лице.
— Мне, блин, нужно немного поспать, — бормочет он.
Кара заводит мотор, и они отъезжают от места преступления. На ходу она поглядывает в зеркало заднего вида на огоньки в лесу, на фургон из морга, готовый забрать трупы.
Припоминает лицо Либби, ее восторг от предстоящего свидания. Свидания вот с этим мужиком? С Майклом Шарпом? Видно, когда она осознала, что что-то идет не так, то попыталась спастись бегством. А он застрелил ее, после чего почему-то застрелился сам…
Кара проезжает пустыми улицами, останавливается напротив дома Дикина.
— Хочешь, зайду? — спрашивает она, но ее напарник мотает головой.
— До завтра, шеф, — говорит он.
Кара смотрит, как он вставляет ключ в замок и заходит внутрь. Ной никогда не называл ее «шеф». Он пытался обозначить дистанцию между ними.
Его послание было четким: «Оставь меня в покое».
Глава 39
К возвращению Гриффина Джесс все еще не спит — сидит на кровати, смотрит новости по телевизору, отбрасывающему на ее лицо белое сияние. Это единственный источник света в комнате. Гриффин заглядывает ей через плечо — репортеры не замедлили оказаться в лесу. Видит Кару, доктора Росса и свой собственный грузный силуэт рядом с белыми зефирными фигурками криминалистов.
— Я-то думал, ты уже спишь, — говорит он, сбрасывая мокрую одежду и ботинки в кучу у двери.
Джесс поднимает на него покрасневшие глаза.
— По-моему, я здорово лажанулась, Гриффин, — говорит она, после чего рассказывает ему про лэптоп и про «Фейсбук».
— Это вряд ли, — отзывается он. — Но разве это так плохо? У тебя будет шанс оправдаться. Увидеть свою дочь.
Джесс несколько раз мотает головой быстрым недвусмысленным движением.
— Пока ты не выяснишь что-то и это не докажет, что это была не я. А может, ты уже? — добавляет она, и он слышит проскочившее в ее голосе отчаяние. — Ты уже выяснил что-нибудь про пожар?
Гриффин хмурится:
— Нет, прости. Кое-что покопал по верхам, но пока ничего нового.
Ее лицо отмечено разочарованием. Гриффин ощущает весь вес ее ожиданий, почти осязаемую тоску от разлуки с дочерью.
Подсаживается к ней на кровать, осторожно опустившись на матрас. Он весь день провел на ногах, и это не принесло его спине ничего хорошего. Видит, как Джесс замечает его нерешительные движения, когда он откидывается на подушки.
— Ты в порядке? — спрашивает она, и Гриффин кивает, стараясь не обращать внимания на ее озабоченный тон и понимая, что в какой-то момент ему все-таки придется арестовать ее. Нельзя прятать ее тут вечно.
— Обещаю присматривать за тобой, если ты сдашься, — говорит он, но Джесс отворачивается от него, не обращая внимания на его слова. — Кара тоже за тобой присмотрит.
— А вы очень близки — ты и Кара? — спрашивает она.
Гриффин устало улыбается ей. Понимает, что она решила сменить тему, но не заостряется на этом. Если и дальше настойчиво развивать ту, которую они только что обсуждали, это лишь ярче высветит его собственную неспособность найти то, что освободит ее от подозрений, а сейчас он вполне обойдется без дополнительного чувства вины.
— Думаю, что да, хотя всякое бывает, — отвечает Гриффин. — Как и у большинства братьев и сестер. В детстве мы могли дружно играть вместе, а через секунду уже орать друг на друга. Это помогает теперь, когда мы взрослые.
— Что, поумнели, набрались опыта?
Гриффин улыбается:
— Нет. Я здоровей ее, так что она не осмеливается дать мне по рукам.
Джесс смеется, и Гриффин радуется этому моменту легкомыслия, пусть и совсем крошечному, после того дня, который выпал на его долю. Несмотря на протесты своей спины, он приваливается к Джесс, кладет ей голову на плечо. Через секунду чувствует ее голову у себя на макушке.
— Не думаю, что после моего рождения и разбирательств со всеми моими проблемами у моих родителей осталось слишком уж много энергии и желания, чтобы завести еще детей, — говорит она. — Нав — это самое близкое к брату, что у меня есть.
— Брату, говоришь? — произносит Гриффин, больше самому себе, чем Джесс, размышляя, так ли этот чудесный Нав сам это видит.
Джесс слегка сдвигается, теперь уложив голову ему на грудь, и он обнимает ее. Позиция кажется слегка странной — новый уровень интимности, несмотря на события вчерашнего вечера.
— В университете он всегда был образцовым джентльменом. Никогда не позволял мне одной возвращаться домой из паба. Однажды целых пять этажей тащил меня на себе в кровать, когда я перебрала дешевого пива.
Гриффин смотрит на нее сверху вниз, подняв брови. Джесс прыскает.
— Это не то, что ты подумал. Мы никогда этим не занимались. — Ее голос сходит на нет, и он гадает, почему так получилось, учитывая вроде как свободное отношение Джесс к сексу. Два внешне привлекательных человека, веселые и пьяные студенческие годы… Превосходные условия для случайного перепиха.
— Я так и не поступил в университет, — говорит Гриффин, слегка сожалея об этом, особенно в свете недавних мыслей о перепихонах. — А вот Кара училась, и, по-моему, мама думала, что я тоже пойду по ее стопам. Пока в шестом классе[39] меня не выгнали из школы.
— За что?
— Не хочешь угадать? — Гриффин даже не уверен, зачем ей все это рассказывает.
Она задумывается.
— За драку?
— В точку. Врезал своему учителю математики, — добавляет он, и Джесс фыркает. — Но в свою защиту могу сказать, что он был полный гондон. А после этого провел три месяца, торча перед телевизором и нажираясь до помутнения мозгов в пабе, пока Кара не приехала домой и как следует со мной не поговорила.
Гриффин помнит, как Кара появилась в дверях «Красного льва», обожгла его взглядом, а потом прошла прямиком к стойке и объявила всем, что ему всего лишь семнадцать. Его злость по поводу подобного вмешательства в собственную жизнь была сравнима разве что с ее разочарованием относительно его безобразного поведения.
— Ты выбрасываешь псу под хвост свою собственную жизнь, — сказала она тогда, усаживая его за столик в закусочной, где от жареной картошки с рыбой соблазнительно пахло маслом и уксусом. — Парень ты вроде бы с головой и все же просираешь все шансы, которые у тебя еще остались. Чем тебе хотелось бы заниматься?
— Я хочу быть копом, — отозвался он, даже не задумываясь. Теперь Гриффин думает, что это алкоголь замутил его подростковый мозг, поскольку подобная мысль никогда раньше не приходила ему в голову. Но стоило высказать это вслух, как все встало на свои места. У него всегда было сильно развито чувство справедливости, правильного и неправильного. Ему был нужен способ наказать всяких задир и мерзавцев, но предпочтительно такой, какой не означал бы для него отсидку в тюрьме.
— На следующий день я подал заявление в полицию, — говорит Гриффин.
Опускает взгляд и сознает, что Джесс уже заснула. По ее лицу бегают тени от мерцающего во тьме экрана телевизора, глаза закрыты, длинные ресницы опустились на щеки. Он мягко переводит ее в более удобное положение на кровати — она лишь что-то едва слышно бормочет, а потом поворачивается на бок.
Накрыв ее одеялом, Гриффин встает, с гримасой выпрямляя спину, а потом идет в ванную чистить зубы. Покончив с этим делом, кладет свою зубную щетку рядом с ее новенькой щеткой в кружку на умывальнике. Секунду задерживает на них взгляд: одна красная, другая синяя.
Залезает на кровать рядом с ней, тянется и выключает телевизор. Вся комната погружается во тьму. Это был длинный день. Смерть Либби. Обнаружение двести четырнадцатой квартиры. Фото Миа в ней, сцена на глянцевом картонном квадратике все еще бередит голову.
Все его тело чувствует усталость, но он не может заснуть. И что-то связанное с постоянной реакцией Джесс на полицию почему-то не дает ему покоя. Множество людей недолюбливает копов, но эта ее реакция больше похожа на страх.
Припоминается замечание Тейлор в тот первый день в больнице: «Ты вообще читал ее досье?» Его лэптоп по-прежнему лежит возле кровати; он подбирает его, открывает крышку. Экран отбрасывает свет через всю комнату, и Гриффин нервно косится на Джесс, но та даже не шевелится. Входит в систему. «Джессика Амброуз», — набирает он, потом выбирает нужную запись.
Вот оно. Всего пара строчек в НПК[40]. Происшествие двухлетней давности.
«ДН? ТТП неумышл.? Потерп.: П. Амброуз. Задержание на 48 ч. — п. 136 АПЗ. Освобождена без предъявления обвинения»[41].
Блин.
Гриффин секунду не сводит глаз с записи — все эти аббревиатуры копу легко расшифровать. Потом быстро закрывает компьютер, ощутив укол вины за вторжение в ее личную жизнь.
Опять ложится, потом поворачивается и смотрит на нее. Волосы Джесс упали ей на лицо, и он протягивает руку и убирает их, заталкивает ей за уши.
Гриффин всегда думал, что даже сейчас переспать с кем-то помимо Миа покажется чем-то вроде измены. Предательством по отношению к собственной жене, особенно когда он потерпел столь позорное фиаско с поисками ее убийцы. Но с Джесс это почему-то совсем по-другому…