Кара вернулась, загорелая, взмокшая и уставшая, хохоча со своими новыми подружками. Он лежал на кровати в темноте, несчастный и полный зависти, когда она вошла к нему в комнату. «Как себя чувствуешь?» — спросила сестра. «Просто ужасно». «Ты это заслужил, — сказала она тогда, и он недоверчиво уставился на нее. — Надо было все-таки извиниться!» …Кара смотрит на него сейчас в тусклом свете крыши. — И что ты мне предлагаешь? Подсыпать Ру слабительного в молочный коктейль? Гриффин смеется. — Нет. Но ты всегда была расчетливой особой, даже тогда. Я вот реагирую сразу. — Нацеливает на нее палец. — А ты думаешь. Так что ты еще решишь, — повторяет он, и Кара улыбается, после чего на ее лице появляется серьезное выражение. — Нат, насчет этой женщины… Подозреваемой в убийстве. Ты должен ее привести. Гриффин хранит молчание. Он знает, знает, что Кара права. Он влезает в серьезные неприятности. И втягивает сестру. — Ты ведь не нашел чего-то определенного насчет этого поджога, так? — продолжает она. Гриффин медленно качает головой. — Так что нам нужно разобраться с этим должным образом. По закону, — многозначительно добавляет Кара. — Дай мне еще немного времени! — умоляюще произносит он. — И если я ничего не найду, то сам ее арестую. Но Гриффин знает, что никогда этого не сделает. Никогда не наденет наручники ей на запястья, не увидит презрительного разочарования у нее на лице. Повторяет себе, что, поскольку она невиновна, будет несправедливо бросить Джесс на растерзание Тейлор в ее беспомощном расследовании, но где-то в глубине души знает, что дело не только в этом. Какая-то часть его просто не хочет с ней расставаться. Кара нацеливает на него жесткий взгляд. — Хорошо. — Собирается сказать что-то еще, но тут гудит ее телефон, и она смотрит на него. — Это Ной. Пишет, что нашел криптографа, или как там таких людей называют. Будем надеяться, что он разгадает этот чертов шифр. Гриффин кивает, и они идут обратно. Когда уже спускаются по лестнице, он добавляет: — Предложение по-прежнему в силе. Кара останавливается и смотрит на него. — Насчет Ру? Давай только без переломанных костей; просто задай ему легкую взбучку. Она хихикает, и Гриффин улыбается. По крайней мере, хоть одно хорошо, думает он. По крайней мере, у него по-прежнему получается рассмешить свою старшую сестру. Глава 54 — Интересно, очень интересно, — произносит профессор Барнет, сосредоточившись на листе бумаги, лежащем перед ним на письменном столе. Выражение лица у него примерно такое же, с каким малышня обычно заглядывает под елку в канун Рождества. Дикин уже отправил ему копию послания, но они принесли с собой и оригинал — на случай, если в нем обнаружится еще что-то на предмет ключей к разгадке. — Но вы сумеете разгадать этот код? — нетерпеливо спрашивает Кара. Профессор хихикает, отчего его пышные брови пляшут на лбу. — Это не код, это шифр. Где каждая буква замещается другой — или, в данном случае, символом. Кстати, вам не удалось расшифровать его на основе посланий настоящего Зодиака, у части которых уже есть решение? Кара мотает головой. Они знают, что первое подобное письмо, полученное от Зодиака в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году, было успешно расшифровано — каким-то школьным учителем и женой, — но использовать обнаруженный ими ключ не удалось: ни одного совпадения. Равно как не подошел и ключ от того, что было разгадано много лет спустя, в две тысячи двадцатом[47]. — Увы, но нет, — говорит она. — Думаете, что сможете справиться с этим? — Определенно попытаюсь, — отзывается профессор Барнет. — Подобные шифры можно разгадать, используя определенные закономерности, характерные для того или иного языка. В частности, наиболее распространенной буквой в английском языке является «Е», за которой следуют «Т», «А», «О» и «N». Некоторые буквы часто удваиваются, вроде «Е» и «L», или образуют устойчивые сочетания. Можно применить эти правила к символам, чтобы попробовать определить правила замены. К примеру, мы вправе предположить, что в тексте должно иметься слово kill[48], как и в незашифрованном письме. — Выглядит достаточно просто, — говорит Дикин, но профессор опять смеется. — Это если ваш парень довольствовался простой заменой. Но, учитывая основной предмет послания и то, что стоит на кону, я предполагаю, что он разбавил текст совершенно случайными символами, чтобы нас запутать, а из-за отсутствия пробелов непонятно, где начинаются и заканчиваются отдельные слова. Могу также предположить, что это так называемый омофонический шифр, использующий сразу несколько вариантов замены для одной и той же буквы. — Он останавливается и потирает руки, вид у него довольный. — Но так даже еще интересней. И я посмотрю, не захочет ли также решить эту задачку кто-нибудь из моих коллег из Центра правительственной связи. Вы не против? Кара соглашается, и они с Дикином уходят, прихватив с собой оригинал письма. — Ну что, доставили человеку удовольствие, по крайней мере, — замечает Дикин. — Наверное, все-таки стоит опубликовать это в газете — пусть публика тоже попробует. — А дальше что? Начнет выкладывать свои решения в «Твиттер»? Неизвестно еще, что они там наразгадывают, Дикс. Нам только не хватало, чтобы из-за такой вот любительской расшифровки кого-нибудь линчевали. Пока они идут через кампус университета, Кара смотрит на других людей — студентов и преподавателей, живущих нормальной жизнью. Завидует их блаженному неведению, способности спокойно заниматься своими делами, тогда как прямо сегодня вечером кто-то может ворваться к ним в дом, пытать и убить их. Этим «кем-то» вполне может оказаться человек, идущий сейчас с ними бок о бок, как знать? Она вздыхает, и Дикин бросает на нее взгляд. — Что тогда случилось? — спрашивает он. — В смысле, в ресторане. Кара не может заставить себя посмотреть на него. — Давай просто скажем, что ты оказался прав, — бурчит она. — А-а… — Дикин примолкает. — А у Гриффина нашлось сказать что-нибудь полезное по этому поводу? — Он предложил набить ему морду. — Его обычный способ решения всех проблем. Они подходят к машине, и Кара смотрит на Дикина через крышу. — Я знаю, что вы оба терпеть не можете друг друга, но если один из вас просто сделает усилие, то, может, вы поймете, что у вас гораздо больше общего, чем тебе представляется. Дикин мотает головой, забираясь на пассажирское сиденье. — Думаю, что вряд ли, Кара. Его подходы меня категорически не устраивают. Словно он думает, будто нормальные правила к нему не применимы. Всем остальным из нас приходится следовать процедуре, и вот так мы и получаем признания. Почему только ему законы не писаны? — Ну можешь по крайней мере попытаться? — просит она. — Ради меня? Дикин вздыхает. — Ради тебя — все, что угодно, Кара, ты знаешь. Оба сидят в машине Кары. Она понимает, что ни один из них не хочет ехать обратно в отдел. Опять пинать лабораторию, гоняться за Россом, чтобы получить результаты вскрытия… Держать пальцы крестом и надеяться, что вдруг выплывет что-то, с чем можно будет работать… Им сейчас нужно это время, это пространство. Пусть даже всего на минутку. Кара тянется через Ноя и открывает бардачок, находит два овсяных печенья, припасенных некогда для детей. Она не помнит, как давно они здесь лежат, но передает одно Дикину, и он вскрывает обертку. Кара надкусывает свое, наслаждаясь приторной сладостью. — Ты никогда не думал — смог бы ты кого-нибудь убить? Слова вылетают, прежде чем она успевает как следует подумать. Кара бросает встревоженный взгляд на Ноя, но он смотрит на нее без осуждения. Откусывает еще от печенья и задумчиво жует. — Хотелось бы мне думать, что не смог бы… Но если припрет, то, пожалуй, да. Если моей жизни будет угрожать опасность — что-то типа того. — Значит, в этом твоя граница? Если кто-то покусится на твою жизнь? — Или жизнь того, кого я люблю. Кара задумывается, кто бы это мог быть для Ноя. — А приходилось, когда ты работал в СО‑10? — спрашивает она. — Что именно? Убивать? — уточняет Дикин. Она кивает. — Нет. Обычно это меня били. И раз ножом получил. — В самом деле? — Угу, вот сюда. Ной снимает плащ — дождевик Ру — и бросает его на заднее сиденье, после чего задирает рубашку. Кара всматривается в маленький зазубренный шрам, сбегающий по боку живота и исчезающий за линией темных волос над поясом джинсов. Очень быстро отводит взгляд. — Больно было? — Не очень. — Он ухмыляется, заправляет на место рубашку. — Ну а ты? Кого бы ты убила? Кара думает про свою семью. — Я убила бы этого типа, — произносит она, почти шепотом. — За то, что он сделал с Либби. А еще с Миа и Гриффином. — Как именно? — Как именно? О таком Кара как-то не задумывалась. Захочет ли она причинить боль? Захочет ли, чтобы этот тип страдал? — Наверное, как-нибудь быстро, — бормочет она. — Пуля. Яд. Пластиковый пакет на голову. Что-то вроде этого. — А смогла бы? — не отстает Дикин. — Если б кто-нибудь дал тебе ствол? Смогла бы ты спустить курок? — Пауза. — И насколько ты доверяешь Гриффину?