* * * Они забирают оригинал записки вместе с зашифрованным посланием и лоскутом ткани с собой, оставив газете копии, и садятся в машину. — Думаешь, там и вправду имя убийцы? — спрашивает Дикин. — Как-то это… слишком уж просто. — Мы его еще не расшифровали, — говорит Кара. Она по-прежнему чувствует усталость, серьезность ситуации буквально давит на голову. Отъезжают от тротуара, и по дороге обратно в отдел Каре вдруг хочется увидеть Ру. Хочется, чтобы муж ее обнял, чтобы кто-то сказал, что все будет хорошо… — Не возражаешь, если мы ненадолго заскочим к Ру в ресторан? — спрашивает она. Дикину это вроде не по вкусу, но он выполняет ее просьбу — останавливает машину у входа. — Заодно прихвачу нам что-нибудь пожрать, пока я там, — добавляет Кара, чтобы умилостивить его. Выбирается из машины и заглядывает за огромные витринные стекла. Обслуживание еще не началось. Открыв дверь, она проходит мимо пустых столиков, застеленных белыми скатертями и сверкающих столовым серебром. Столиков, которые, как она знает, скоро заполнятся шикарной клиентурой — манерными дамами, привыкшими обедать здесь каждый день, бизнесменами, списывающими оплаченные счета в расходы, чтобы сэкономить на налогах… Заметив ее, несколько работников ресторана приветливо кивают ей — текучка кадров здесь низкая, и большинство из них хорошо ее знают, — и она проходит в кухню. От множества плит и духовок уже поднимаются соблазнительные запахи, несколько поваров заканчивают последние приготовления, но Ру нигде не видно. И тут Кара замечает его — он стоит в дальнем конце кухни, у открытой задней двери. Ру улыбается, разговаривая с кем-то, и она пользуется случаем полюбоваться на него в его белом поварском наряде. Выглядит он просто замечательно: в лучшей форме, чем большинство мужчин его возраста, седеющий, с улыбкой, которая буквально притягивает к нему людей. Кара уже не раз ловила нацеленные на него одобрительные взгляды женщин в «Уэйтроузе»[46]. Она замечает его обувь — кеды «Конверс». Та же сама марка обуви, следы которой обнаружили за окном ванной комнаты Гриффина, когда на того напали. И такие же, по словам свидетельницы, были на ногах у мужчины, входящего в двести четырнадцатую квартиру. То, что сейчас они на ногах и у ее мужа, лишь подтверждает то, что Кара и без того знает: такие кеды носят миллионы мужчин. Это нисколько не сужает круг возможных подозреваемых. Она направляется было к нему, чтобы поздороваться, но нерешительно замедляет шаг, когда видит, с кем именно он разговаривает. Ру смеется, трогая за руку молодую женщину с длинными светлыми волосами, расчесанными на прямой пробор. Это Лорен. Кара видит, как та улыбается ее мужу в ответ, и хмурится. Но тут же останавливает себя. Чертов Дикс и эти его теории, с досадой думает она, превратили ее в параноика! Лорен наверняка просто заскочила за чем-нибудь для детей или встречается с кем-то за обедом. Однако где-то в глубине души Кара понимает, что это заведение Лорен не по карману. И она никогда не знала, что их няня заглядывает сюда. Но тут Ру подается вперед. Обхватывает Лорен за талию и целует ее. В щеку, не в губы, и уж тем более не взасос, но что-то во всем этом — эта неспешность, улыбка, что-то еще — подсказывает Каре, что поцелуй отнюдь не невинный. Она пятится из кухни, а потом вихрем проносится через зал. Чувствует на себе любопытные взгляды официантов, но не останавливается, пока вновь не оказывается в машине. — Просто езжай, — приказывает она Ною, и тот бросает на нее недоумевающий взгляд. — И дай-ка, — добавляет Кара, имея в виду сигарету, свисающую у него изо рта. Дикин без единого слова передает ей сигарету, и она глубоко затягивается. От этого у нее кружится голова, но ей сейчас это нужно. Кара отсутствующим взглядом смотрит за окно, наполняя машину дымом, и на глаза у нее наворачиваются слезы. Чувствует, как Дикин косится на нее, но она в полном смятении, не может заставить себя произнести хоть что-нибудь вслух. Признать свое поражение. Серийный убийца, которого она все не может поймать, лишь дразнит ее день за днем. А муж изменяет ей с няней. Глава 53 Все взгляды направлены на Кару и Дикина, когда они приезжают в отдел. Они всеми силами пытались держать записку и шифр в секрете, но новости в группе распространяются быстро, и теперь никто не может сдержать любопытство. Гриффин понимает, что это лишь стремление ухватиться за новую зацепку, наконец раскрыть дело, но рявкает на пару молодых детективов-констеблей, когда их энтузиазм начинает становиться несколько назойливым. Кара распределяет задачи и обязанности, быстро отправив лоскут ткани и письмо в лабораторию, а также сделав несколько копий зашифрованного послания — предстоит найти кого-нибудь, кто способен его разгадать. Та пара самонадеянных детективов-констеблей тоже его распечатывают, явно намереваясь заполучить всю славу себе. Кара возвращается в свой кабинет. Вид у нее строгий и деловой, как и положено старшему детективу-инспектору, ответственному за ход дела, но Гриффин сразу примечает в ней какую-то отстраненность. Он достаточно долго знает ее, чтобы сразу почувствовать, когда она что-то скрывает. Гриффин прислоняется к дверному косяку. Ждет, пока Кара не поднимет на него взгляд. — Чего надо? — резко спрашивает она. — Ты что-то нам не рассказываешь? Кара секунду пристально смотрит на него. Потом спрашивает: — Не угостишь сигареткой? Он кивает и вслед за ней поднимается на крышу. * * * Гриффин в курсе, что курение на крыше строго запрещено, но предполагает, что старшему детективу-инспектору и детективу-сержанту в этом плане ничего не грозит. Кара подпирает дверь пожарного выхода в открытом положении оставленным кем-то кирпичом, и они прислоняются к стене, укрывшись от ветра. Он передает ей сигарету, и она берет ее, прикрыв ладонями крошечный огонек его зажигалки. — И с каких это пор ты опять куришь? — спрашивает Гриффин, тоже прикуривая. — С тех пор, как какой-то маньяк стал устраивать массовые убийства прямо у меня перед носом. — Это серийные убийства, а не массовые, — улыбается Гриффин. — Или тебе нужен Шентон с его высшим образованием, чтобы тебя поправить? Она издает нечто среднее между смешком и презрительным фырканьем. Наставительно произносит: — Ты уж лучше повежливей с Шентоном. Он очень старается. — У тебя всегда была слабость к зубрилам. — Гриффин смотрит, как она опять делает глубокую затяжку. — Что вообще происходит, Кара? Задержав дым в легких, она выпускает его короткими прерывистыми струйками. И почти что шепотом произносит: — Ру мне изменяет. Руки Гриффина сжимаются в кулаки. — Да я просто убью его! — рычит он. — Только не раньше меня. Но тут лицо Кары кривится, она начинает плакать, и Гриффин притягивает ее к себе, чтобы обнять. С насупленным видом кладет подбородок ей на макушку. Ему всегда нравился Ру, но такое… такое он никак не может простить. — Как ты узнала? — спрашивает он через секунду. — С кем? Кара выворачивается из его объятий и смотрит на свою сигарету, догоревшую почти до фильтра. — Мы с Диксом заехали в ресторан по пути в отдел, и я увидела их вместе. Его и Лорен. — С твоей няней? О боже, какая банальная ситуация!.. — Знаю. — Кара почти смеется сквозь слезы. — Я чувствую себя такой дурой… Чем они все это время занимались, у меня за спиной? В доме, когда я работала допоздна? Хреновый из меня детектив… — Она смотрит на Гриффина. — Знаешь, а у Ноя уже были подозрения. Гриффин поднимает брови. Наверное, он недостаточно доверял Дикину как детективу. И как другу Кары. От этого на душе становится совсем погано. Он должен был сам оказаться рядом в нужный момент. Должен был сам заметить! — Ну как же это так? — восклицает Кара. Опять прислоняется к бетонной стене и затягивается тем, что осталось от сигареты. Ветер ерошит ей волосы, залепляя ими лицо. В этот момент она напоминает Гриффину его сестру в семнадцать лет, втихаря курящую на задах школы в ожидании, пока мама ее заберет. Кара тем временем продолжает: — Ты выходишь замуж и думаешь: ну вот и все. Все устаканилось. А потом вдруг такое… — Тут она останавливается. — Прости, я вовсе не собиралась сравнивать Ру с тем, что случилось с Миа. Гриффин мотает головой. — Я понимаю, о чем ты. Ну как такое предскажешь? — Прикончив свою сигарету, он давит ее каблуком. — И что теперь собираешься делать? — С Ру? — Кара пожимает плечами. Тоже затаптывает окурок. — Понятия не имею. — Еще решишь. — Кара смотрит на него, и он хихикает. — Помнишь ту партию в настольный теннис на каникулах? Когда тебе было двенадцать или тринадцать? — Помню ли я? Да у меня до сих пор шрам! — Кара наклоняется вперед к свету, и Гриффин может различить маленькую бледную линию у нее на щеке. — Это не то! — Как раз то! — Кара смеется. — До сих пор осталось. Ты мне чуть глаз не выбил! Гриффин останавливается, пораженный. Он хорошо помнит это происшествие — нормальное соперничество между братом и сестрой, Кара выигрывала партию за партией, пока Гриффин не вышел из себя и не отшвырнул ракетку. Та сорвала лоскут кожи у нее с лица, все было в крови. Родители взбесились и потребовали от него извиниться. Далекий от раскаяния, упорствующий, он вихрем вырвался из дома и вернулся только через несколько часов, когда уже стемнело. И все равно отказался извиняться. Кара великодушно не сказала ни слова до самого последнего дня каникул, когда из-за разболевшегося живота он чуть ли не весь день просидел на унитазе, пропустив великолепную поездку в аквапарк.