– Хотел бы я знать, – протянул Клик. – Только, конечно, это не мог быть человек; так что мы можем выбросить из головы мысль о том, что старик был убит кем-либо из своего рода. Совершенно очевидно, что существо, каким бы оно ни было, проникло туда через окно (вы видите, что оно открыто) и убило несчастного, прежде чем он смог позвать на помощь или нанести удар в свою защиту. – Да, но окно на шесть футов выше, мистер Хэдленд, сэр, – взволнованно вставил Нипперс. – А как же вес, который не дает летать? – Не летать, друг мой, – ответил Клик с видом и тоном высокого превосходства. – Используй свой ум, чувак. Чудовище спрыгнуло – с дерева. Посмотрите сюда, посмотрите! Подойдя к дереву, он постучал по сколу на стволе. – Вот он содрал кору, поднимаясь наверх. Господи! Это же очевидно, как дважды два. Десять к одному, мы найдем такие же следы, когда пойдем в лабораторию, – влажные, знаете ли, от влаги земли; и чтобы убедиться в случае, если мы их найдем, давайте посмотрим на следы поближе и измерим их. У вас есть рулетка? Нет? Ладно, одолжите мне свои наручники, если у вас есть пара, и мы сможем измерить их. Спасибо большое. Теперь посмотрим. Один, два, три, Юпитер, – цепь всего на три пальца длиннее, чем эти следы. Идемте в лабораторию. Ведите нас, мисс Ренфрю, если желаете. Она так и сделала. Вернувшись обратно, она открыла боковую дверь, предназначенную для того, чтобы позволить изобретателю выйти из дома, если бы он того пожелал, – и провела их в лабораторию, оставив констебля Горхэма продолжать нести свою тоскливую вахту снаружи. В любое время внутренняя часть этой огромной трубы с каменными стенами, облицованной сталью изнутри, должна была оказаться удручающей для всех, кроме человека, который трудился в ней. Но сегодня вечером, когда этот человек сидел мертвым, лицом к открытому окну, с лампой рядом с ним, а застывшие руки лежали на страницах книги, покоящейся на рабочем столе, это место было уныло и страшно вдвойне; поскольку, в дополнение к другим неприятным качествам, теперь лабораторию наполняли трупный запах и странная, отвратительная вонь, от которой в горле начинались спазмы. Они напоминали пары, выбрасываемые при сгорании некоторых химикатов. Клик сделал один или два вдоха, когда вошел, посмотрел на мистера Нэркома, затем пошел прямо к столу и заглянул в лицо мертвеца. Следы когтей, казалось бы, подтверждали версию нападения животного – черты лица были искажены и обесцвечены, а волосы бороды и усов были странно обожжены. Клик остановился как вкопанный, увидев это лицо, утратив всякое легкомыслие и показное высокомерие. – Внимание! Версия нападения животного выглядит не так многообещающе, как раньше! – резко бросил он. – Этот человек был застрелен – его ранили пулей, наполненной его собственным беззвучным и всесжигающим, дьявольским изобретением, литамитом, – а стрельба литамитовыми пулями – это не способ нападения, типичный для зверей, птиц и прочих животных! Посмотрите сюда, мистер Нэрком, видите! Замок стола был сломан. Закрой дверь, Нэпперс. Пусть никто не выходит из комнаты. Здесь произошли убийство и грабеж; и то, что взбиралось на это дерево, не было ни животным, ни птицей. Это был головорез и вор! Естественно, подобное утверждение вызвало нечто вроде паники. Мисс Ренфрю, похоже, находилась на грани обморока, и вероятно, что упала бы на пол, если бы рядом не оказалась миссис Армройд. – Верно, мадам. Принесите стул; усадите ее. Сейчас ей понадобятся все ее силы, я обещаю. Подождите немного! Лучше позвать доктора, мне кажется, и выяснить местонахождение мистера Чарльза Драммонда. Мистер Нэрком, если не затруднит, передайте это сообщение работодателю этого молодого человека. Ручки и бумаги были на столе мертвеца. Клик наклонился, написал несколько торопливых строк и передал записку начальнику. – Быстрее, пожалуйста. У нас на руках ужасное дело, и мы должны без промедления узнать все об этом Драммонде. Мисс Ренфрю не говорила правду сегодня вечером! Посмотри на этого человека. Окоченевший труп перед нами. Почувствуй – мышцы как железо, плоть как лед! Мисс Ренфрю утверждает, что покойный говорил с ней без четверти восемь. Я говорю вам, что без четверти восемь этот человек был мертв больше часа! – Боже мой! – воскликнул господин Нэрком; но его крик был прерван диким воплем мисс Ренфрю. – О нет! О нет! – запротестовала она, поднимаясь со своего места, только чтобы рухнуть обратно, обессиленная, дрожащая, ужасно бледная. – Этого не может быть… Не может. Я говорила правду… Только правду. Он говорил со мной без четверти восемь – именно в это время! Констебль Горхэм был там… Он слышал его; он скажет вам то же самое. – Да, да, я знаю, что вы так говорите… Но что скажет он? Он выглядит крепким, прямолинейным, честным парнем, которого нельзя уговорить или подкупить, чтобы поддержать ложь; так что пришли его сюда, когда пойдешь мимо, Нэрком; посмотрим, что он скажет. Когда констебль пришел, то подтвердил то, что заявила мисс Ренфрю. Она все рассказала совершенно точно. Констебль действительно видел человека, которого принял за сэра Ральфа Дрогера, спрыгнувшего с забора, и он предложил мисс Ренфри проведать ученого в лаборатории. Они прошли внутрь, как она рассказала. Мистер Носворт окликнул ее и спросил, что за дьявол, из-за которого она приходит и беспокоит его, и было ровно без четверти восемь. – Вы уверены в этом? – спросил Клик. – Да, сэр, конечно же, я вам называю с точностью до минуты. – Как вы установили точное время? – Когда мы вышли из крытого коридора, мисс Ренфрю посмотрела на свои наручные часы и нетерпеливо сказала: «Вот, я потеряла еще две минуты впустую. Смотрите! Без четверти восемь… Доброй ночи». Затем она убежала, оставила меня. – Да! Да! – одобрительно воскликнула миссис Армройд. – Есть еще храброе сердце, чтобы так доблестно прийти на помощь мадемуазель. За это я испеку вам сливовый пирог, мон шер. Месье из Скотланд-Ярда больше не должен мучить бедного и так морально пострадавшего ребенка… Но Клика, казалось, было не так легко тронуть, как она надеялась, потому что он продолжал задавать вопрос за вопросом. Казалось, что он допрашивает Горхэма с инквизиторской привередливостью; старается изо всех сил, чтобы сбить его с толку и опровергнуть его показания, но всегда терпит неудачу. Действительно, создавалось впечатление, что Клик зачем-то тянет время, не более того. Если так, то он определенно преуспел; прошло уже пятнадцать минут, когда мистер Нэрком вернулся в Круглый дом, они все еще были там. Клик продолжал это представление, пока не вернулся суперинтендант. – Все в порядке, мистер Нэрком? – спросил он, оглядываясь на звук шагов. – Отлично, старина. Вы попали в десятку. Точно, как в аптеке… в каждом конкретном случае. – Спасибо большое. Передо мной стоит довольно сложная задача, потому что наш друг констебль подтверждает заявление мисс Ренфрю о времени. И все же я абсолютно уверен, что здесь ошибка. – Нет никакой ошибки… Нет, нет! Перестаньте мучить несчастную леди! – Хорошо, мадам, но я знаю то, что знаю. И тогда выходит, что мертвец может говорить… Тьфу! Дело в том, что констебль просто воображает, что слышал, как говорил мистер Носворт. Это и есть ошибка. Теперь смотрите сюда! Однажды я столкнулся с точно таким же случаем, и я расскажу вам, как это произошло. Давайте предположим, – неторопливо прохаживаясь взад-вперед, начал вещать Клик, – давайте предположим, что это пространство здесь – крытый проход, а вы, мадам… подойдите, пожалуйста, на минутку… Большое спасибо… и вы – мисс Ренфрю. Вы стоите здесь, а Горхэм здесь… как и тогда. – Я стоял не рядом с ней, сэр… По крайней мере, не совсем так. Немного позади нее… Вот так. – Очень хорошо, тогда это подойдет. Сейчас. Вот теперь я просто покажу вам всем, как ошибка могла произойти и как она произошла при подобных обстоятельствах. Когда-то, когда я был в Париже… – В Париже, месье? – Да, мадам, – там произошла эта маленькая забавная история, о которой я расскажу вам. Возможно, вы слышали или не слышали о том, что некий французский драматург написал пьесу под названием «Шантеклер» – или, может быть, вы никогда не слышали об этом? Слышали? Ну, это спектакль, где все персонажи – существа со скотного двора: собаки, петухи, куры и тому подобное, – и странная мода на мужчин и женщин, одевающихся как птицы, настолько завладела публикой, что вскоре вошли в моду танцы «Шантеклер» и Шантеклер-вечеринки, и Шантеклер «включался» во всех танц-залах, пока, куда бы вы ни пошли на вечеринку, вы могли быть уверены, что увидите кого-то, наряженного как петух или курица, что достало всех до печенок… Но это уже другая история, и мы ее пропустим. Так уж вышло, что однажды ночью, когда увлечение этой штукой угасло и платья для скотных дворов можно было купить за ломаный грош, я зашел в маленькое кафе четвертого класса на Монмартре и там увидел единственную танцовщицу «Шантеклер». Она была красивой, изящной – легкой, как перышко, и изящной, как фея. Она, я думаю, была бы прекрасна, но она танцевала с партнером… А ее партнер был плохим танцором, безголосым певцом, но действительно талантливым чревовещателем. – Чревовещателем, месье… э-э-э! – Клик, мадам… Зовите меня Клик, если не возражаете. – Клик! Черт! – восхищенно выпалил мистер Нипперс. Но ни «мадам», ни констебль Горхэм ничего не сказали. Они просто обернулись и кинулись бежать; и Клик тут же набросился на них, как кот, ловящий мышь, и резкий щелчок наручников, которые он позаимствовал у мистера Нипперса, сообщил, что он соединил их два запястья. – Игра окончена, мадам Файфайн, иначе мадам Носворт, бесполезная жена бесполезного мужа! – резко объявил он. – Игра окончена, мистер Гарри Носворт, бандит, карманник и убийца! В аду есть горячий уголок, ожидающий бесчестного зверя, который способен убить собственного отца ради наследства. Сюда, мистер Нэрком. У него одна свободная рука! Вытащи у него бумагу из кармана, пока ее не уничтожил этот скот! Именно, сэр, именно! Поднимитесь, мисс Ренфрю, поднимись, маленькая девочка, – вы получите своего «мальчика» и обещанное состояние мистера Септимуса Носворта! Глава Х – ДА, ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ умная схема, мисс Ренфрю, – согласился Клик. – Придумано очень хитро и выполнено особо тщательно. Мужчина приезжает сюда, получает назначение констеблем и выжидает, а женщина служит в течение шести месяцев поваром в доме жертвы, готовит вкусняшки и создает репутацию милейшей особы, выжидая, когда придет время для действия. Я не имел ни малейшего представления о том, что здесь на самом деле творится, пока не вошел в дом и не увидел эту женщину. Она делала все возможное, чтобы набрать вес и подурнеть, правдоподобно выбелила волосы, но она не могла заставить свое лицо выглядеть старым, не помогала никакая косметика на ее лицо – это одно из тех необыкновенно красивых лиц, которые невозможно забыть, увидев однажды. Я узнал ее, как только вошел в дом; и, вспомнив платье «Шантеклер» с его сапогами, я сразу догадался, какими окажутся эти следы. Должно быть, она изо всех сил топала по земле, чтобы так глубоко впечатать следы, она хотела убедиться, что когти и огромные чешуйки на пальцах ног оставляют отпечаток. Я был уверен, что мы найдем это платье и ботинки среди ее вещей. И… Господин Нэрком их нашел. Для того я и придумал всю эту беготню с телеграммой, чтоб он мог покопаться в ее скарбе. Пардон? Общая картина?.. Основная идея сынка состояла в том, чтобы убить отца и уничтожить завещание. Конечно, когда стало очевидно, что старый джентльмен умер, не оставив завещания, даже отвергнутый сын должен был бы иметь права наследства. Однако он совершил ошибку, поспешив использовать чревовещание, чтобы не дать вам попасть в Круглый дом и обнаружить, что его отец уже мертв. Ему следовало подождать, пока вы не заговорите, чтобы старик, не задумываясь, узнал, кто именно открыл дверь. Эта деталь и вывела меня на верный путь. До этого момента у меня не было ни малейшего подозрения, кем он был и под какой личиной скрывался. Конечно, у меня было смутное подозрение, еще до того, как я пришел и увидел миссис Армройд и понял, что повариха в деле. Ее готовность изобрести вымышленного цыгана с маской медведя в сочетании с тем, что Нипперс рассказал мне о следах животного, на которые она указала, выглядели немного подозрительно; но до тех пор, пока я действительно не встретил ее, картина никак не складывалась. Вот и все, я думаю. А теперь спокойной ночи и удачи вам, мисс Ренфрю. Загадка разгадана; и мистер Нэрком и я возвращаемся в уединение лесов, на ложе из трав под сиянием звезд! И тут словно какой-то дух нервного волнения внезапно овладел Кликом, он развернулся на каблуках, жестом приказав суперинтенданту следовать за ним и удостоившись благоговейного взгляда констебля Эфраима Нипперса, стремительно открыл дверь и выскользнул во мрак. Перед ним лежала тропинка, которая вела через территорию к воротам, а затем им предстояла долгая прогулка назад в лес, к фургону и Доллопсу. Клик с удивительной энергией мчался по ночной тропе, так что короткие, толстые ноги Нэркома заставили его сильно запыхаться, прежде чем он смог догнать своего загадочного друга. – Мой дорогой друг, ты готовишься соревноваться в беге с этим сэром Ральфом, как его бишь, о котором говорила мисс Ренфрю? – прохрипел он, когда наконец настиг Клика. – Ты, длинный и тощий, просто мальчишка-переросток. Но подожди, пока ты не достигнешь моего возраста! – Возможно, я и не достигну. Возможно, они не позволят мне! – процедил Клик сквозь зубы. – Ослы редко доживают до старости. – Что это значит, старина? – Только то, что я проявил себя редкостным, рафинированным, исключительным ослом. Господи! Ну я и дурак! Такой пример чистой и незамутненной безмозглости! И хуже всего то, что это все из-за моей жалкой гордыни – моей жалкой слабости к театральному и зрелищному! Это дошло до меня внезапно, когда я стоял там, объясняя происшедшее мисс Ренфрю, – и я хотел бы избить себя за свою глупость. – Глупость? Что за глупость? – Что за глупость? Как? Боже мой, дружище, используй свой интеллект! Разве мне не достаточно быть болваном без того, чтобы ты входил в списки ослов вместе со мной? – раздраженно сказал Клик. – Или нет! Прости, дорогой друг. Нервы заставляют меня болтать лишнее. Но в такие моменты – когда мы достигли безопасного положения, и моя собственная глупость испортила все… Фу! Говорю же, что я полный кретин. Разве ты не слышал? Разве ты не видел? – Я увидел, что по какой-то особой причине ты внезапно выскочил как ошпаренный из дома после разговора с мисс Ренфрю, или ты о чем-то другом? – Не совсем о том. Это только часть моей глупости. Но не самая худшая часть, к сожалению. Просто в тот момент я вспомнил о своей неосмотрительности и я понял, что болван, что я полностью разрушил нашу великолепную безопасность, разрушил то, что еще осталось от этого славного отпуска, когда я не смог позволить «Джорджу Хэдленду» получить свою долю славы, но вышел, как герой мелодрамы, и объявил себя Кликом. Носворту и его жене! Нипперсу! Толпе зевак! Ты обратил на это внимание, конечно? – Да. Конечно. Но что из этого? – Что из этого? Учитывая характер этого деревенского увальня Нипперса и склонность селян почесать языками, как ты думаешь, долго ли останется секретом, что Клик в Йоркшире? В этих лесах. В этом конкретном месте. Что он путешествует с мистером Мавериком Нэркомом в фургоне – фургоне, запряженном лошадьми, который не может проехать пять миль за то время, за какое поезд или автомобиль могут проехать более пятидесяти! – Черт! Никогда об этом не думал. Но подожди немного. Конечно, есть способ преодолеть эту трудность. Остановись здесь на минутку или две, и я побегу назад и обещаю, что Нипперс даст клятву держать рот на замке. Я знаю, он даст мне эту клятву. – Конечно, он даст. Но как долго, ты думаешь, он сумеет ее сдержать? Как долго пустоголовый, болтливый старый дурак, такой как этот парень, воздержится от хвастовства своими связями и знакомствами в Скотланд-Ярде? И даже если он не будет чесать языком, что насчет остальных? Все эти милейшие селяне. Работники из поместья Дрогера. Носворты, в конце концов. Можно ли и их рты тоже закрыть? Конечно, они-то точно не пылают ко мне любовью. Они тоже, кстати, жили в Париже. Женщина – француженка по происхождению. Она типичная потаскушка с Монмартра, с кучей завязок в среде апашей. Так же, как и ее муж. И они не будут страдать молча, в муках раскаяния. Помните, обвиняемый имеет право общаться с адвокатом; и телеграмма до Лондона будет стоить меньше, чем шиллинг. Итак, в финале диалог между командой Марго и нашим другом графом Вальдемаром: «Ага! Вот ты где». Мистер Нэрком прищурился и пробурчал что-то себе под нос. Он не мог отрицать очевидного, когда дело было так ясно представлено ему. – И мы были свободны от всех беспокойств по поводу всей этой катавасии до этого! Но чтобы подставить себя так в такой глуши! Это уметь надо! Что ты предлагаешь? – Единственное, что нам осталось сделать. Запутать следы. Другими словами, вернуться к Доллопсу, оставить фургон, найти какое-нибудь место, где можно позвонить парню, у которого мы этот фургон взяли, чтобы он приехал и забрал; затем быстренько домой. – Да, но зачем звонить по телефону, старина? Почему мы не можем сами пригнать фургон в Шеффилд, по дороге в Лондон? – Потому что мы не собираемся возвращаться в Шеффилд, мой друг, и не собираемся делать такую глупость, как возвращаться тем же путем, каким приехали сюда! – ответил Клик, сворачивая с дороги в чащу леса. – В лучшем случае мы не можем быть более чем в тридцати милях от границы Камберленда. За ночь доберемся дотуда. Там мы сможем немного отдохнуть в каком-нибудь небольшом и захудалом отеле, затем сесть на поезд через шотландскую границу и отправиться в Дамфрис. С этого момента игра проста. В Сент-Панкрас отправляется шесть поездов в день, а в Юстон – восемь. Мы можем выбрать тот, что нам нравится, и семь часов езды приведут нас в Лондон, притом тогда и с того направления, откуда нас не ждут наши заклятые «друзья». – Точно! Какая потрясающая идея! – одобрительно закивал мистер Нэрком. – Тогда давай, старина, вернемся к мальчишке и начнем как можно скорее. Суперинтендант расстегнул пиджак и жилет, чтобы в полной мере ощутить свежий воздух, готовясь к тяжкому испытанию возвращения, и затем помчался в догонку за Кликом, проклиная темноту ночи, кочки, сучки, пеньки и свой лишний вес. Глава XI